Глава 3. Я расту
Теперь я знаю, я – космический разум. Мне это объяснили родители. За последнее время я многому научился. Папа говорит, я взрослею. Когда я вырасту, буду управлять своей частью Вселенной, а пока я учусь. Мои живые называют такую часть Вселенной «галактика». Мой папа управляет той галактикой, которую люди называют своей, или Млечным путем. Мамина галактика по-соседству. А я, когда вырасту, найду себе подругу, и мы удалимся в свободную часть Вселенной, чтобы создать собственные галактики. Но это произойдет еще не скоро. Нужно очень многому научиться, чтобы создать собственную галактику и управлять ей. Мама говорит, что у каждого из нас в детстве была своя игрушка, на которой учатся, с которой взрослеют. Бывают нехорошие дети, они ломают игрушки, но большинство из нас оставляют их в доме родителей, как напоминание. Хотя, конечно, еще рано, но я уже иногда грущу, что придется расстаться с моим маленьким миром. Столько нового появилось за последнее время! Техника живых далеко шагнула. Они уже могут покидать свой маленький мир на машинах, которые называют ракетами. Сумели немного познать материю, по крайней мере, научились использовать энергию расщепления атомов. Замахиваются даже на термоядерный синтез. Единственное, что я не могу им позволить – изучить поля. А то, глядишь, с их скоростью познания и любопытством они откроют и наше существование. Это совсем ни к чему. Вдруг они и нами захотят управлять. Папа с мамой еще не знают, что у меня на третьей планете живут разумные существа. Я скрываю это – а вдруг было нельзя наделять разумом живую материю? Чего доброго, еще попадет. Мне уже пришлось кое-что изменить в этом мире людей, как они себя называют. Например, я разделил их по языкам и обычаям. Слишком уж бурно они взялись за дело. Если бы так продолжалось, они бы очень быстро объединились, и ничто бы не смогло их остановить. Сейчас у них много времени уходит на выяснение отношений, на понимание друг друга, а то даже представить трудно, что бы могло произойти. Во-первых, разум живых объединился бы, а за ним и разум создаваемого ими поля. Тогда никто не смог бы не только сформировать из живых то, что нужно, а даже их остановить. Сейчас живые разнятся не только языками и обычаями, но и уровнем развития. Разум поля тоже очень неоднороден, и поддается формированию. Правда, в нем имеется несколько образований, их трудно сформировать, они ускользают от меня, порой даже мешают, но это пока не принципиально. Пока большинство живых не объединятся и не научатся мне противодействовать, они не опасны. Может, они вообще не опасны, но я этого пока не знаю, а старших спрашивать, сами понимаете, не буду. Надо до всего дойти самому, и сохранить, насколько возможно, свою тайну. У меня есть много методов воздействия на живых, я применял не все, но пока и без того удается разобщать. Слишком много в них от неразумных. Я спокойно могу влиять на их эмоции. Лишь единицы умеют эти самые эмоции анализировать и вовремя подавлять. Большинство же, как стада неразумных, поддаются общему настрою и сметают этих единичных существ волной эмоциональных действий. Кроме того, мне полностью послушны все стихии третьей планеты. Если что, можно отвлечь огромные массы на борьбу за выживание. Тогда вся их разумность будет действовать только в этом направлении. И хотя стихия на какое-то время объединяет живых, это не так опасно. Когда стихия отступает, разобщенность интересов снова берет верх. Сколько раз уже пытались объединиться эти живые! Самые умные из них давным-давно поняли, что сила – в объединении. Сначала это были попытки захватить власть во всем мире, чтобы таким путем всех объединить. Но на всякую силу обязательно находилась другая сила, способная ее остановить. Потом живые выдумали религию, чтобы объединиться на этой почве. Но очень скоро появлялись другие религии, да и внутри них самих начинались распри и разделения. Потом появилась идея равенства, социализм. Но тут же возник и национал-социализм, и они успешно друг друга обескровили. Теперь все рванулись к капитализму. Вот это мне, прямо скажем, на руку. Большего неравенства и разобщенности людей даже я сам не смог бы добиться. Приятно, что твои подопечные все же разумны. То, до чего ты сам не додумаешься, они успешно додумывают за тебя. Чем больше люди разобщаются из-за денег, наживы, желания быть самыми главными, тем легче из них впоследствии лепить все, что угодно. Конгломерат несостоявшихся личностей, несущих в себе большой объем знаний, – вот что мне нужно, чтобы создать послушного посредника. Этот посредник будет подчиняться только мне, будет умен и исполнителен, и я первым добьюсь контакта с иным разумом. Первым обменяюсь с ним знаниями и предоставлю их нашим. Меня будут ценить, со мной будут советоваться и прибегать к помощи моего посредника. Да, сейчас я маленький, со мной не считаются, меня все время учат, но моя игрушка послужит мне и в будущем. Я, конечно, оставлю родителям эти шарики, как это принято у всех, но самое главное унесу с собой: мой послушный инструмент, моего посредника.
Трудно оставаться самим собой, когда в тебе живет идея и мысль другого человека. А когда таких людей множество, к тому же не все они осознают себя, как личности, а только их отдельные мысли и образы всплывают в тебе, как непонятно откуда взявшееся откровение, то иногда это вообще невыносимо. Нужно быть до такой степени сдержанным и до такой степени актером, чтобы не выдать себя, что это мало кому удается. Я и сам иногда подозреваю, что мое состояние – одна из форм сумасшествия. Но я готов мириться и с этим, лишь бы не оставаться рабом. И я всю жизнь буду искать путь объединения людей, и призывать к этому объединению. Ведь истина открыта даже в таком древнем источнике, как Ветхий Завет. Когда люди попытались построить Вавилонскую башню, Бог наказал их, смешав языки. Если вдуматься, зачем-то ведь ему это понадобилось. Ведь он не настолько глуп, чтобы из-за какого-то строения делать такую огромную работу – учить целые народы новым языкам. Значит, причина не в башне. Или башня – это только символическое выражение чего-то другого. Почему вдруг надо было так срочно и так решительно разобщать людей, в чем причина? Чего так испугался этот самый Бог? Нас он испугался, людей. И башня эта вовсе не столб до самого неба, а столп знаний, накопленный людьми. Их совместный разум, который оказался близок к тому, чтобы познать суть всего мироздания, суть Бога. Вот чего он испугался. Того, что человек выйдет из повиновения, перестанет быть послушным орудием, перестанет быть рабом. Не так уж всемогущ наш Бог, если он нас боится. Получается, что он создал разум, способный познать его, превзойти, стать разумнее самого Создателя. Единственное, что для этого нужно – объединиться. Да, каждый из нас сам по себе слаб, не способен сохранить и передать все знания, накопленные человечеством за время его существования. Но мы сильны единством. Наш коллективный разум способен очень на многое. Ему под силу такое, что мы даже не в состоянии себе представить. Вот смотрите, разделили нас по языкам и обычаям, раскидали по всему свету и обособили. Заставили думать, что интересы людей, говорящих с нами на одном языке, превыше всего, а прогресс все равно не остановился. Мы по-прежнему развиваемся и процветаем. И нет никаких границ и различий, способных остановить этот прогресс. Мы пока не научились прислушиваться к мнению других, нам не так важны интересы других народов, животного и растительного мира, поэтому и прогресс наш такой однобокий, иногда неразумный и несущий в себе угрозу всему живому. И, тем не менее, прогресс есть, это никто не будет отрицать. Прогресс не затронул только самого человека. Мы остаемся такими же, как наши первобытные предки. У нас все та же внешность, такое же неприспособленное и слабое тело, и, самое главное, все тот же, в основном слабо развитый разум. Мы в массе своей не стремимся к развитию разума. Это до сих пор удел одиночек, выдающихся личностей. И хотя эти одиночки используют весь объем знаний, накопленный человечеством, все же возможности их тоже сильно ограничены. В какой-то одной, отдельно взятой области они могут развиваться, продвигать знания и умения, но в целом этого очень мало по сравнению с возможностями всего человечества. Я знаю многое, и многое понимаю, но даже мой объем знаний ничтожен в сравнении со знаниями всего человечества. Мы часто не понимаем, чего лишаем себя. Потеряна не только связь между людьми, но даже связь между поколениями. Мы воспринимаем как должное то, что родители и дети не понимают друг друга. Кажется, нет более близкой связи, чем родственная, но и ее мы теряем. Родители отталкивают от себя детей, дети забывают о родителях, разве это не ужасно? Еще не столь далекие наши предки посчитали бы нас нелюдями за наше отношение к родственникам, и были бы правы. Мало того, существуют целые страны, которые на благо одним себе разъединяют мир еще больше. Соединенные Штаты – вот то самое зло, которое мешает объединению. Эта страна сейчас диктует всему миру свои нравы. Они учат весь мир, как надо жить. В чем же заключается их учение? Какие догмы они почитают сами и стремятся научить им всех? Мне нет дела до того, что творится у соседа. Мне нет дела до своих детей, если они достигли совершеннолетия. Мне нет дела до всего окружающего, если это напрямую не касается меня. Это ваши проблемы. Вот что несут Штаты людям всего мира, и насаждают порой даже силой. Это они называют «новым мировым порядком». Так, по их мнению, должны жить все. Разве это не еще большее разобщение и порабощение людей? Вечное блаженство, вот их кумир. Вот Бог, которому они молятся. И если блаженство возможно хоть ненадолго на этой грешной Земле, они продадут за это «недолго» все, что угодно. Самое страшное, что массы людей во всем мире поддерживают их. Считают штатовский сытый образ жизни эталоном. Я знаю лишь одну страну в мире, где люди в большинстве своем мечтают не о вечном блаженстве в загробном мире, а о встрече со своими ушедшими близкими людьми. С древних времен религия этого народа отличалась тем, что представляла себе загробную жизнь как другую, новую жизнь. Жизнь после смерти, в которой соединяются предки и потомки, где возвращаются потерянные любимые и родные, где встречаются разлученные друзья. Эта страна – Россия, этот народ – русский народ. Это он и по сей день, несмотря на многолетнее давление христианства, лелеет в мыслях мечту, что встретится в загробном мире с теми, кого любил. Не ради вечного блаженства для себя, любимых, а во имя счастливого будущего жили наши предки и завещали это нам. Во имя объединения с родными и любимыми. Во имя освобождения от рабства. Знать, для чего живешь, и жить во имя этого – таков завет предков русскому народу. И если мы потеряем этот завет, если пойдем на поводу, нам не для чего будет жить.
