На подступах к лагерю послышались шаги.
– Ага, это, наверное, наш сюрприз! – Вскочив, Пит отправился на разведку и вскоре вернулся с акустической гитарой со стальными струнами, перевязанной розовой лентой. – Смотрите, это же круто! Кто-нибудь умеет играть?
Пением под гитару они развлекались еще долго. Единственным профессиональным музыкантом в лагере была Вэл, и она играла безотказно, с удовольствием, пока у нее не заболела рука, а подушечки пальцев, казалось, готовы были лопнуть от натуги. Пели песни Дилана, Стиви Уандера, Мадонны и группы «Кинкс»; с чувством исполнили «Дом восходящего солнца», «Ярмарку в Скарборо» и «Танцующую королеву». Даниэль позволила Вэл передохнуть пять минут, пожелав сыграть свою версию «Желтой подводной лодки» с Питом на подпевках. Трудно сказать, что было хуже, ее игра или ее пение, в придачу оба путали слова, но к тому времени все уже настолько расслабились, что выступление дуэта сопровождалось лишь добродушным смехом.
В конце концов запас песен был исчерпан. И тут Вэл спросила:
– Не возражаете, если я сыграю то, что сама написала? – Никто не возражал. Напротив, были даже рады послушать. – Это не та песня, которой я прославилась. Это новая.
– О-о, как мило, – откликнулась Даниэль.
– Она не очень веселая, – продолжила Вэл. – На самом деле довольно грустная и… типа интроспективная.
– Хватит оправдываться, играй давай, – перебил Роджер.
– Ладно.
Она улыбнулась и вдруг занервничала, припомнив, что она обращается не просто к аудитории из одиннадцати друзей (теперь мысленно она называла их друзьями), но более чем к десяти миллионам телезрителей. По сути, это было самым важным выступлением в ее жизни. Но Вэл чувствовала, что задача ей по силам. Если она не шарахнулась от палочника, значит, ей многое по плечу. К тому же она успела сродниться с новой песней и ощущала ее как часть своего тела. Петь ее для этих людей будет так же легко, как дышать.
Пальцы левой руки изготовились к аккорду – септа в фа-мажоре с открытой струной «ля» в качестве басовой ноты, – а большим пальцем правой она ударила по шести струнам гитары с властной нежностью.
Вода домой меня несет, в разлуке забыты ссоры.
Ступай по тропе, что тебя зовет, стемнеет еще не скоро.
Она сразу поняла, что завладела их вниманием. Лагерь замер. Музыка обездвижила все вокруг, и даже время остановилось. Вэл потянулась к самой высокой ноте и запросто взяла ее.
Все было бы круто, выше крыши,
Но хочу слышать, как ты дышишь.
Когда луна захватит воду,
Нырну ко дну и брошусь вплавь.
Слово «вплавь» было выделено двумя аккордами – в реминоре и другим, более неоднозначным, секстой в фа-миноре. До сих пор Вэл пела, ни о чем не думая, почти на автомате выпевая слова, но на следующих строчках она поняла, что их вполне можно отнести к нынешней ситуации:
Стой, обернись, вот она я, теперь я большего стою,
Ступай по тропе, а меня отпусти, дай мне свободу и волю.
И правда, лагерь сделал ее сильнее. К ней постепенно возвращалась уверенность в себе, изрядно расшатанная за последние годы неудачами, профессиональными и личными. Теперь же эта уверенность проявлялась в движении пальцев по струнам гитары, в крепости ее голоса, звеневшего в ночном воздухе, что внимал ее пению. Снова – наконец-то – она чувствовала, что делает то, для чего была рождена.
Песня закончилась. Сперва полная тишина у костра, прерываемая разве что потрескиванием углей. Затем одиннадцать сотоварищей захлопали, медленно, растроганно, а когда аплодисменты стихли, Вэл принялись обнимать, целовать и говорить, какую прекрасную песню она написала, и спрашивали, где ее можно купить и когда она ее запишет, и Вэл не смогла удержаться от слез и призналась совершенно искренне, что переживает одно из счастливейших мгновений в своей жизни.
* * *
Элисон поняла, что не вынесет очередной серии шоу в одиночестве пустой гостиной. Вспомнив, как Селена приглашала ее на ужин в любое время, Элисон позвонила и спросила, нельзя ли завалиться к ним сегодня вечером и вместе посмотреть передачу.
– Конечно, можно, – ответила Селена. – Приходи к семи. Сначала надо поесть.
Как и обещала Селена, в доме царила непринужденная атмосфера; все сгрудились на кухне, помогая матери готовить ужин, за исключением Сэма, отца Селены, читавшего вечернюю газету за кухонным столом, и ее брата Наваро, горбившегося над игровой консолью Nintendo DS, что регулярно чпокала и пикала.
На кухонном подоконнике лежал свежий номер журнала со сплетнями о знаменитостях. Элисон узнала лица на обложке. «ПИТ И ДАНИЭЛЬ, – кричал заголовок. – УЗНАЙТЕ ВСЮ ПРАВДУ О ЖАРКОЙ СТРАСТИ, ПОЛЫХАЮЩЕЙ В ДЖУНГЛЯХ». Открыв журнал, она наскоро просмотрела статью.
– Я это уже прочла, – сказала Эшли, мать Селены. – О твоей маме там не упоминают. Наверное, статью напечатали до того, как она появилась в шоу.
– Может, оно и к лучшему, – вздохнула Элисон, возвращая журнал на подоконник. – Похоже, телезрители ее не очень жалуют.
– А по-моему, твоя мама молодец. – Эшли помешивала в кастрюле тушеную рыбу, издававшую приятный пряный запах.
Избежать застольного разговора о Вэл и ее австралийских приключениях было, конечно, невозможно. Ни Селена, ни ее родные не отслеживали отклики в интернете и понятия не имели о ядовитой грубости, обрушившейся на Вэл. По их мнению, предыдущим вечером она была чересчур сурова с Даниэль, но куда более многословно они сожалели от том, что ей уделяют так мало эфирного времени. Элисон с облегчением осознала, что далеко не все часами торчат в онлайн, большинство населения находит занятия получше. Так что, возможно, для ее матери еще не все потеряно. Сэм спросил ее напрямик, сколько Вэл платят за участие в шоу, и хотя жена отругала его за бестактность, Элисон не видела причины увиливать от вопроса: двадцать тысяч фунтов.
– Хм, – откликнулась Эшли, – я думала, больше. А на что она собирается потратить деньги? Наверное, свозит тебя на Рождество в какое-нибудь замечательное место. Или накупит модной одежды.
– Не знаю, – пожала плечами Элисон. – Скорее, потратит деньги на аренду студии.
– Она заслуживает нового хита, это точно. Я обожала ее тот, первый. Она очень талантливый человек, твоя мама. И не обращай внимания на моего мужа с его назойливыми расспросами. Хорошие манеры – не его конек.
– Все нормально, – заверила Элисон. – Можете задавать любые вопросы.
– Тогда у меня есть один, – встрепенулась Малика, младшая сестра Селены. – Можно я потрогаю твою приставную ногу?
В девять все уселись перед телевизором. Элисон нервничала, однако эта серия менее походила на пытку – отчасти потому, что родные Селены непрестанно и оживленно комментировали происходящее в джунглях, а отчасти по той причине, что Вэл на экране почти не появлялась. Последние пять минут даже развеселили Элисон, когда в лагерь принесли гитару и Пит с Даниэль крайне неумело исполнили «Желтую подводную лодку», позабавив всю компанию. Ранее Вэл пела вместе со всеми, и видно было, что она хорошо проводит время. Но в остальном она лишь изредка мелькала на заднем плане.
– Ох, ну и насмешили. – Эшли убрала звук, когда начались новости. – Честное слово, эта девчонка даже под дулом пистолета не споет как надо.
– Блин, зато какая телка, – произнес Наваро свою первую фразу за вечер.
– Выбирайте выражения, мистер, – одернула его Эшли и повернулась к Элисон: – Не понимаю, почему они не дали твоей маме сыграть на гитаре. Вот было бы здорово.
– Не знаю. Она застенчивая. Звучит, наверное, странно, ведь она певица, но это правда. Она очень застенчивая.
– Что ж, может, она сама отказалась играть. Но все равно очень жаль. Мы все с удовольствием бы послушали, как она поет, – подытожила Эшли.
* * *
Вскоре Элисон засобиралась домой, и Селена решила проводить ее до автобусной остановки. Вечер выдался холодным, в ожидании 11-го автобуса они стучали зубами и притопывали, чтобы согреться. Всего несколько дней назад, подумала Элисон, ее мать знать не знала другого мира, кроме здешнего, а теперь она в Австралии сидит у костра в обществе знаменитостей, пусть и не самого большого калибра, и распевает песни под гитару – это не укладывалось в голове. Элисон пора было бы уже свыкнуться с нереальностью происходящего, но не получалось.
