Ознакомительная версия.
— Ты мне лучше растолкуй, гражданин вычислитель, чей это чемодан у тебя в руке? Нелька, твой, что ли?
Отличник понял, что Гапонов отыскал по общаге Нелли, забрал ее вещи и теперь конвоирует до вахты, чтобы вместе с баулами выставить на улицу.
— Не суся не в свои дела, Симаков. Додет и до тя очередь.
— Дойдет, дойдет. А пока давай мне ее вещи и вали один.
— Ну, лядь, Симаков, ты меня уже заколебал…
— Что, стукнемся? Вспомним босоногое детство?
Отличник услышал, как что-то мягкое шлепнулось на пол.
— Лано, Караванова, — предупредил Гапонов. — Сёня он тя отбил, но я сех вас найду и вышибу осюда. Вам тут не жить, поняли?
— Давай, давай, вали, козел, — напутствовал Гапонова Ванька.
Взъерошенный и озабоченный, Ванька ворвался в комнату.
— Сматываемся, харя, — сообщил он. — Гапон по общаге рыскает, Нельку у Беловых выцепил… Наедет еще на этих мудаков — вони не оберешься. — Ванька бегал по комнате, собирая какието свои мелочи. — Пошли, харя, к тебе с Фимочкой. Отсидимся, пока шухер не уляжется. Ты не против?
Они вышли в коридор, и Отличник увидел Нелли. Она смотрела куда-то в окно, лицо у нее было каменное и безразличное.
Втроем они молча и быстро поднялись на седьмой этаж и подошли к семьсот десятой комнате. Отличник постучал и открыл дверь. Серафима с ногами сидела на кровати и читала книгу.
— А я с гостями, — предупредил Отличник.
— Здравствуй, Фима, — спокойно сказала Нелли.
Отличник почувствовал, что как только она увидела Серафиму, то сразу сделалась неестественной — какой-то подчеркнуто доброжелательной и внимательной. А впрочем, все друзья Отличника, встречаясь с Серафимой, изменялись. Для них Серафима словно бы заключала в себе что-то нежелательное, и они скрывали это за вежливостью и демонстративной симпатией. Отличник не знал, как отнестись ко всему этому. Более того, он даже не хотел разбираться, отчего так происходит, ибо в любом случае это обязывало его перемениться в отношении к Серафиме и потом из-за этого затаить на друзей обиду.
— Привет, Фимка, — развязно сказал Ванька, сбрасывая обувь.
— Привет, — обрадовалась Серафима и слезла с койки. — Вы вовремя поспели. Хотите чаю? У меня вишневое варенье есть.
— Напузырь-ка мне стаканчик, — благодушно пророкотал Ванька, валясь на кровать Отличника. — Фимка, мы покурим у тебя?
— Курите, — расставляя стаканы, ответила Серафима. — Отличник, достань, пожалуйста, варенье…
— Нелька, дай сигу, — тотчас попросил Ванька. Нелли молча достала пачку, вынула сигарету и подала Ваньке. Она не любила, чтобы в ее пачку лазили чужие пальцы.
Ванька привычным жестом выхватил из-под кровати литровую стеклянную банку и поставил ее на стол. Банка эта была специально заготовлена им в прошлое посещение. Серафима, не знавшая о том, удивленно взглянула на безмятежного Ваньку и засмеялась.
— Меня вот из комнаты опять выперли, — сообщил Ванька.
— Опять безобразничал? — разливая чай, спросила Серафима.
— Э-эх!.. — Ванька махнул рукой и взял стакан. — Не станем относиться к жизни серьезно, Фимка. Все будет как попало!
— Ты, Ванька, всегда отшучиваешься, — укоризненно заметила Серафима. — От жизни не отшутишься… Вы ешьте варенье-то… А если вам негде остановиться, живите у меня. Места хватит.
— Я вроде бы не говорила, что меня выгнали, — вдруг холодно сказала Нелли, которая курила и не прикасалась к чаю.
— У тебя такой вид, Неля, что все понятно, — улыбнулась Серафима. — Ванька, возьми ложку, не суй палец в варенье…
— Нет, Фима, спасибо, — словно очнулась Нелли, глядя на Серафиму с оттенком жалости и нежности. — У меня, кроме Беловых, есть еще много других знакомых, у кого я могу переночевать.
— А чем у меня хуже? — без всякой рисовки удивилась Серафима.
— Не в том дело, Фимка, — встрял Ванька. — За Нелькой Гапонов настоящую охоту учинил. Если он застукает кого из нас у тебя, то все пострадают — и кого застукали, и Отличник, и ты. Нам теперь поодиночке держаться надо, чтобы меньше жертв было.
Серафима ничего не сказала и снова с ногами забралась на свою койку.
— Можно, Фима, я у тебя вещи оставлю? — спросила Нелли.
— Конечно. Но если негде будет ночевать — приходите не спрашиваясь. Я всегда буду вам рада.
— Гапонов неспроста за тобой следит, — без смущения заявил Нелли Ванька. — Он к тебе неравнодушен, гад, вот и мстит.
— Ну и пошел он к дьяволу, — отмахнулась Нелли.
— Интересно, — задумался Ванька, — он тебя действительно сам вычислил или какая сволочь настучала?
Нелли сделала гримасу безразличия.
— Знаешь, Фима, — подумав, сказала она, — ты не принимай на свой счет, но с тех пор, как мы так живем, я чувствую, что все от меня отвернулись. Никто во мне человека не видит. Я для всех только обуза, которую терпят из вежливости. Такое ощущение, что все тебе врут, а сами только и ждут, когда ты уйдешь, чтобы не было неприятностей. Будто умерла для всех, а похоронить нельзя, вот труп и перепихивают друг другу, чтобы под носом не воняло. Людей ненавидеть начинаешь.
— Это усталость и нервы, Неля, — возразила Серафима. — Ты слишком мнительна.
— Да плюнь ты на них всех, — посоветовал Ванька. — Приходи и живи. Это же общага.
— Нельзя плевать, — вдруг возразил молчавший до сих пор Отличник. — Вот ты доплевался, что тебя из второй комнаты выставили.
Нелли мельком презрительно взглянула на Отличника.
— Ха! — воскликнул Ванька. — Да у меня, харя, таких комнат хоть жопой ешь! Оттуда выперли, так я не удавлюсь на резинке от трусов, еще найду комнату!
— И снова выпрут, — упрямо сказал Отличник.
— А-а, пускай. Опять новую найду. Сессия же не бесконечна. Худо-бедно перекантуюсь, а там видно будет.
Отличник тяжело вздохнул.
— Не падай духом, мать. — Ванька хлопнул Нелли по коленке. — Мы еще придем поссать на их могилы.
Нелли только усмехнулась.
Еще с полчаса они говорили о разных пустяках, не касаясь этой темы, и наконец Нелли сказала:
— Ладно, Фима, пойдем мы. Думаю, что тревога уже улеглась.
— Приходите сюда, — снова пригласила Серафима.
Отличник вышел в блок проводить друзей. Он чувствовал: они хотят что-то сказать ему без Серафимы.
— Хорошая у тебя девочка! — быстро прошептал Ванька в ухо Отличнику. — Ну и подфартило тебе, харя!
Отличник смущенно улыбнулся.
— Вы друг другу подходите, — с наигранным безразличием, не понижая голоса, добавила Нелли. — Кстати, Отличник, ты не знаешь, где Каминский?
— Нет, — соврал Отличник, сумев выдержать ее взгляд.
— Ну ладно, — ухмыльнулась Нелли, отворачиваясь.
Ванька скорчил зловещую рожу и, пока Нелли не видела, быстро, но крепко пожал Отличнику руку.
Игорь в брюках и рубашке, подпоясанный женским фартуком, на электроплитке жарил себе яичницу и варил в турке кофе. Отличник сидел в стороне на стуле, как зритель, и глотал слюни. Маргариты в комнате не было, поэтому Отличник свободно рассказывал Игорю об изменениях в судьбах Нелли и Ваньки.
— Образ жизни и поведение компрометируют Ивана в глазах окружающих, — произнес Игорь. — Ты бы, Отличник, повлиял как-нибудь на него…
— Он сам знает, что делает, — хмуро отозвался Отличник. — Нянька я ему, что ли?
— Н-да-а… — протянул Игорь и вздохнул. — Тяжело мне, друг мой. Сейчас бы о себе подумать — не до прочих. Но ведь гибнет человек. Что делать?
— Ничего.
— Как-то нехорошо у нас стало. Словно мы друг другу чужие. Что с нами случилось? Что с нами сделали? Что будет, Отличник?
— Не знаю, Игорь, — печально сказал Отличник. — Ванька говорит, что нам теперь поодиночке держаться надо. Мне кажется, что все просто злятся друг на друга оттого, что никто не хочет сделать первого шага к сближению.
— Какое сближение, дитя мое? — Игорь пожал плечами. — Мы не ссорились. Не расходились во мнениях.
— Ну, может, поддержать друг друга… Не врать друг другу…
— Как я понимаю, — помолчав, заметил Игорь, — последнее — это в мой адрес?
— Ну да, — неохотно сознался Отличник. — Но не только. Во всем какая-то фальшь появилась. Лелька будто врет, что всех любит, Нелька — что всех ненавидит, Ванька — что на всех наплевать…
— А почему ты считаешь, что это не так?
— Почему-почему? Потому что я сам не могу ни плевать на всех поголовно, ни любить, ни ненавидеть…
— Ты, наверное, осуждаешь меня за мой способ жить в общаге и за то, что я вынуждаю тебя лгать?
Отличник скорчил неопределенно-кислую физиономию, хотя и то и другое действительно было ему не по душе.
— Даже Иван осуждает меня, — задумчиво заметил Игорь. — Это Иван-то, который всегда наплевательски относился к ближним, насмешливо — к моим отношениям с Нелли и презрительно — к бабам, что для него оправдывало разврат… Представь, мой юный друг, что этот самый вышеупомянутый Иван недавно в частной беседе в свойственной ему разухабистой манере следующим образом сформулировал мой способ жизни в общаге — даю адаптированный перевод: «Я тебя люблю так, что сегодня же совокупиться хочу, аж переночевать негде».
Ознакомительная версия.
