— Ты должна была беречь ее!
Николь удалось высвободиться из сильных рук Донны. А брат просто стоял и смотрел. И что-то внутри нее сломалось тогда. Она не могла положиться на единственного оставшегося у нее родственника, раз он не вступился за нее, когда ей так нужна была помощь. Потом Бен очень сожалел, что не отреагировал вовремя, он говорил, что был в шоке. А Николь восприняла это так, будто он хотел, чтобы Донна сделала ей больно.
Николь положили в психиатрическую клинику с диагнозом «тяжелые панические атаки», и там она пробыла под наблюдением три дня. Поскольку ей еще не было восемнадцати, ее отпустили под ответственность Бена, выписав «Золофт». Неважно, что руки Донны больше не душили ее. Ощущение, что из нее выдавлена вся жизнь, не покидало Николь почти никогда.
Она заставила себя вернуться в текущий момент. Не было никакого толку в том, чтобы вновь погружаться в прошлое. Она пошла к проснувшейся дочери. Она не может вернуть Аманду! Но Куинн жива, и она должна сберечь ее!
Николь затолкала одеяльце обратно в коробку, взяла девочку на руки и принялась ходить из стороны в сторону.
— Я никому не позволю причинить тебе вред! — повторяла она.
Пыталась ли Донна свести ее сума? Или же планировала нечто гораздо более ужасное, то, чего и представить нельзя?
Раздался звонок в дверь. Николь содрогнулась в ужасе. Потом вспомнила, что Тесса обещала прийти.
Держа Куинн одной рукой, она медленно подошла к двери. Сознание помутилось, двигаться ей было тяжело. Она пнула коробку по направлению к шкафу, потом посмотрела через дверное стекло. На крыльце стоял кто-то гораздо выше ее лучшей подруги. Когда она поняла, кто это, внутри у нее все перевернулось.
Ее брат. Бен. Почему он здесь?
Бен постучал в стекло и сказал:
— Ник, я тебя вижу. Открой.
Все в порядке, она может это сделать. Она всегда умела хорошо притворяться.
Николь открыла дверь.
Глава семнадцатая
Морган
Вторник, 8 августа
Я смотрю на дату в некрологе и не могу отвести от нее взгляд. Седьмое августа.
— Я не обратил на это внимания… На то, что день совпадает, — говорит Бен. — А может, здесь замешана Донна? — он встает и начинает кружить по кухне. — Или же Николь решила покончить с собой именно седьмого?
Меня слегка мутит от того, что Лейтон ходит кругами.
— Что вы знаете о Донне? — спрашиваю я. — Она общалась с Николь в последнее время?
— Понятия не имею. Я постарался обо всем забыть. Но сестра дала мне этот некролог с какой-то целью. Она много лет не упоминала ни о Донне, ни об Аманде.
— Возможно, Донна находилась на платформе? Если бы раздобыть ее фото, я бы вспомнила, был ли кто-то похожий на нее на «Гранд-Стейт». Но, если честно, все, что произошло, теперь как в тумане.
— Стоит попробовать найти фото, — говорит Бен, остановившись.
Если я докопаюсь до истины, Мартинес придется признать, что я всего лишь ни в чем не повинный свидетель. И тогда Куинн будет в безопасности, а я смогу вернуть себе свою жизнь.
Я вытаскиваю телефон, набираю в поисковике Интернета «Донна Тейлор, Кеноша, Висконсин» и показываю открывшуюся страницу Бену.
Куинн неожиданно растопыривает ручки и ножки, словно морская звезда — лучи, но продолжает спать.
Он смотрит на экран, потом тыкает в него пальцем:
— Вот она. До сих пор живет по тому адресу и работает дома. Узнаете?
Я вижу маленькую фотографию худой рыжей женщины, которая улыбается одними губами. Голубые глаза на бледном лице остаются холодными. У нее комиссионный онлайн-магазин в Кеноше.
Прищурившись, я мысленно возвращаюсь на платформу, пытаюсь вспомнить, что окружало меня, но тогда все мое внимание было сосредоточено на Николь и Куинн. У Донны рыжие волосы, как и у женщины в «Приусе», но этого недостаточно. Волосы на фото темнее и другого оттенка.
— Не думаю, что видела ее на платформе. А рыжую на «Приусе» я не рассмотрела.
Взяв телефон, я вдруг чувствую, что очень устала. Вот если бы проспать день, а лучше год и проснуться, когда все это кончится! Но я много спала после смерти Райана, и это мне совсем не помогло.
Вдруг в животе довольно явственно урчит, и я испытываю неловкость.
Бен слабо улыбается и на мгновение словно молодеет.
— Я тоже не ел. У меня в рюкзаке, кажется, есть батончики-мюсли, хотите?
— Спасибо.
— Не за что, это всего лишь батончик.
В нем появляется что-то ребяческое, он кажется искренним, но я уже научилась не доверять собственной интуиции, когда дело касается людей. Надо оставаться настороже.
Через минуту я слышу его голос. Он упоминает Донну Тейлор, рыжую, «Приус». Потом произносит мое имя. Значит, он разговаривает с Мартинес. Если бы я сейчас могла убежать, то убежала бы. С чего я взяла, что он мне доверяет? Когда он входит в комнату, я встаю, опираясь на стол.
— Так вы думаете, что я вру, — говорю я с горечью, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Нет, но я должен был позвонить Мартинес. Нас чуть машина не сбила, а Николь умерла в тот же день, что и Аманда. Детективу следует это знать.
Я молчу. Появление Донны в поле зрения не исключает моей виновности.
— Теперь Мартинес все записала, она проверит номер машины Донны и ее права. Все в порядке, Морган.
В порядке, как же. Он даже не представляет, что может произойти. Мне надо выбраться отсюда и позвонить Джессике. Потом я замечаю рядом с холодильником двустворчатую дверь, одна створка открыта.
Мне надо поискать разгадку, пока я здесь.
— Что там? — показываю я на эту дверь.
— Кладовка, наверное. А почему вы спрашиваете?
— Вам не кажется, что нам надо бы тут все осмотреть перед уходом?
— Я посмотрю, — кивает он, — вы едва ли можете ходить сейчас. И…
— И она была вашей сестрой.
Он заходит в дверь, и я слышу удивленный возглас.
— Морган, — зовет он тихо, — идите сюда.
Я медленно, хромая, аду к нему. За дверью — широченный стенной шкаф с полками по бокам. Я вижу, что удивило Бена. Вся стена возле двери покрыта фиолетовыми листочками с надписями. Такими же, как тот, что лежит у меня в сумочке.
«Письмо», «Карточка с именем», «Рыжая», «Пропавшие таблетки», «Мобиль», «Дверь», «Разбитая люстра», «Фотография». «Коробка». «Записка». «Я больше не могу». «Помоги мне», «Приют», «Вдова», «Морган Кинкейд». «Мать».
— Это мое имя! — шепчу я, не в силах оторвать глаз от этих листочков. Меня словно ударили в солнечное сплетение. Слова начинают плясать перед глазами, и, чтобы не упасть, я прислоняюсь к стене.
Бен дотрагивается до моего плеча и спрашивает:
— Как вы?
Я пытаюсь взять себя в руки. Соображать надо быстро. С Николь произошло что-то ужасное, поэтому она писала эти послания. Кто-то или что-то заставило ее найти меня. Я смотрю на стену.
— Что все это значит? — спрашивает побледневший Бен.
— Понятия не имею. Я не знаю, откуда ей известно мое имя, но мы это выясним, Бен. И мы должны узнать, не виновата ли во всем Донна. Или еще кто-то. Как же я хочу, чтобы все это закончилось!
Я впиваюсь ногтями в ключицу.
Лейтон смотрит на меня, и по его лицу я вижу, что он хотел бы мне верить. Он помогает мне выйти из кладовой. Лодыжка очень сильно болит, голова кружится. Я ничего не могу понять.
Мы возвращаемся туда, где спит Куинн.
— Не знаю, что и думать, что чувствовать, — говорит Бен, — пытаюсь сопоставить то, что вы мне рассказали, но сейчас я просто не в состоянии, я не могу поверить, что сестры больше нет! А я ведь ни разу не сказал ей, как я восхищался ее карьерой в «Дыхании», тем, что она смогла собрать жизнь по кусочкам после того кошмара, через который прошла. Я никогда не помогал своей маленькой сестренке.
Его глаза блестят, но он не плачет. Он отворачивается, не желая, чтобы я видела, как ему больно.
