Игорь только пожал плечами, но Стас был не из тех, кто тактично прекращает расспросы по первому намеку.
— Что за фрукт? — Стас кивнул в сторону лавочки, где только что сидела Вера, — Я знаю только, что она заходила к тебе в редакцию, попросила у охранника вызвонить замредактора. И решила подождать здесь, на лавочке, пока этот тип соизволит подойти.
Стас не был нахалом. Ему просто действительно не приходило в голову, что есть нечто, во что Игорь может не захотеть его посвятить. Зануда — это тот, кому проще все рассказать, чем объяснить, почему сделать это невозможно.
— Её зовут Вера, она тоже работает в «Пробеле», — обреченно ответил Игорь.
— Загадочный персонаж, да? А что это она на тебя так взъелась?
— Вот догони её и спроси. Я, при всем желании, ничего тебе не объясню, потому как сам мало что понимаю.
— Бывает, — Стас послушно кивнул и, на удивление быстро попрощался, прекратив свои расспросы.
Игорь проводил товарища взглядом, ненароком заметив самому себе, что еще больший зануда — это тот, кто умудряется тому первому зануде объяснить, почему отвечать на его вопросы не будут. Похоже, Игорю удалось превратиться в того-самого-еще-большего.
Ссора с Верой крепко подпортила настроение и поубавила энтузиазма, но, раз уж пришел, надлежало все же навестить коллег.
— Зама действительно нет? — поинтересовался Игорь, предварительно наградив охранника крепким рукопожатием. Все-таки ребята здесь работали замечательные. Жаль было прерывать общение с ними.
— Действительно. Но можешь подождать, он должен вот-вот быть.
— Ты ж меня без пропуска наверх не пропустишь, — с несколько просительной интонацией произнес Игорь, который, чем спасаться от дурных мыслей в одиночестве, с большим удовольствием протрепался бы эти минуты ожидания с коллегами.
— Обижаешь, — лаконично отреагировал охранник, нажимая кнопку, открывающую механический замок на двери, выходящей к лестнице, — Только учти, твои сведения счетов с кем бы то ни было прямиком отразятся на моей зарплате!
Увы, о сведении счетов Игорь даже и не думал. Игорь думал о Вере. О том, что, несмотря на его объяснения и просьбы, девушка все-таки пошла к зам. редактора. И одному Богу известно, что бы она такого наговорила, договариваясь о карьере Игоря. Это ж надо?! Даже собственную маму Игорь давно уже отучил вмешиваться в свои дела. А тут какая-то малознакомая девчонка со своей никому не нужной глупой опекой. Еще и обиделась!
Как ни странно, ни в рабочей комнате, ни в курилке, где обычно толпились громко размахивающие руками, рукописями и рукопожатиями авторы, никого не было. Игорь растерянно потоптался на месте. Приподнял подлокотник одного из стульев, проникнув в чужой никотиновый тайник, и достал оттуда сигарету. Как человеку почти не курящему, Игорю охотно открывали свои сигаретные нычки. И ущерба практически никакого — ну, возьмет Критовский сигарету в неделю, и всё — и совесть чиста, мол, «я не жлоб, для коллег ничего не жалею». Игорь нелепо повертел сигарету в руках, пытаясь хоть чем-то скрасить ожидание. Рядом вдруг скрипнула дверь и щелкнула зажигалка. На пороге своего кабинета возвышался главный редактор.
Игорь подкурил и расстроился еще больше. Этой встречи ему не хотелось абсолютно.
— Никак на тему Обозрения говорить пришел? — на этот раз редактор обошелся без интонаций «кого я вижу!».
Об Обозрении Игорь говорить вообще-то не собирался. Ему и так все было понятно. Он, Игорь, пишет в качестве внештатника. Что ж непонятного?
— Знаю, знаю, что скажешь. Скажешь, что тебе, матерому сотруднику, оплата наших внештатников не подходит, — редактор уже скорчил жалостливую мину, уже развел руками, готовясь к долгим тирадам о том, что больше редакция, увы, заплатить не сможет.
— Подходит, — перебил его Игорь. Деньги, конечно, были нужны, но Обозрением Игорь собирался заниматься вовсе не ради них. Просто нечестно отдавать своё детище в чьи-то грязные лапы. О том, что внештатникам платят мизер, Игорь был прекрасно осведомлен и на большее претендовать даже не намеревался.
— Да? Вот это новость! — редактор довольно искренне удивился и тоже закурил. Обычно он делал это у себя в кабинете.
— А где все? — поинтересовался Игорь. Надо же было что-то спросить.
— Кто все? Зам мой скоро должен подойти.
— А остальные?
— Весна, знаете ли, — главный редактор развел руками, — Все разъехались навещать прихворнувших бабушек.
Ага! Значит-таки запомнил?
— Да? Вот это новость! — не сдержался Игорь.
Несколько секунд автор с редактором молча смотрели друг другу в глаза. После этого редактор неожиданно принял нормальные габариты и совершенно по-человечески рассмеялся.
— К счастью, не все, подобно вам, Критовский, увольняются, когда им отказывают в отпуске, — тоном нормального человека продолжил редактор, — Так что завтра утром все снова будут на работе. До первого же удобного случая сбежать, разумеется. Вот и сейчас все уже разбежались.
— А вы?
— Кто-то же должен работать, — снова развел руками редактор, — Не всем же за бабушками смотреть.
Игорю стало обидно.
— У меня действительно болела бабушка, — зачем-то полез оправдываться он, — Хотя, я понимаю, это не ваши проблемы.
Редактор не ответил. Видимо, последней формулировкой Игорь попал в точку, а повторяться редактору не хотелось.
— Не журнал, а редколлегия школьной газеты какая-то, — в сердцах пробурчал редактор, — Все норовят сделать меньше, и получить побольше. Как с такими работать? Неужто я и в правду должен к каждому из вас искать индивидуальный подход и чем-то приманивать…
На этот раз не ответил Игорь. На его взгляд, последняя фраза редактора соответствовала истине.
— А я вот так мыслю, — редактор снова начал возвышаться, и Игорь принялся посылать телепатические сигналы ожидаемому заму, требуя от того срочного появления, — Если мы под это дело подписались, на работу пошли, значит, все должны выкладываться на сто процентов. Не работать даже, а вкалывать! Тогда дело пойдет. Творческий человек, он на то и творческий, чтобы только этим своим творчеством жить. Без примеси посторонних интересов.
Игорь и все работники журнала давно подозревали, что будь на то воля главного редактора, весь коллектив давно жил бы прямо на работе. Сам редактор так и поступал. Ну так ему, холостому одиночке, сам Бог велел…
— Человек не может жить только работой, — непонятно зачем полез спорить Игорь, — Человек — существо, устроенное очень сложно. Он же ж, как с голоду от отсутствия пищи, так и с тоски, от отсутствия новых ощущений помереть может.
Редактор как-то странно посмотрел на Игоря, не уменьшаясь, но и возвышаться прекратив. Похоже, подобных мыслей он в этом вздорном мальчишке не подозревал.
— Так ты от нас, значит, из-за отсутствия новых ощущений ушел? А ты понимаешь, что наш журнал, он для того и существует, чтобы человечеству эти новые ощущения приносить. Чтобы оно, человечество, не вымерло, — редактор вдруг оживился, — Без таких, как мы, человек — что? Ничто он, а не человек! Мы даем ощущения. А они уже — и цели, и духовность… Известно ведь, что, к примеру, если в бой идешь с песней и с должным настроением, то становится значительно больше шансов победить. Ты понимаешь?
Игорь кивнул, стараясь скрыть скуку. Он не очень-то любил, когда ему долго и горячо втолковывали прописные истины. Да еще с таким серьезным видом и назидательным подтекстом.
— Мы — творцы, понимаешь? И раз уж ты в эту касту вступил, то ни на что другое претендовать не можешь. Ты эти ощущения для других должен производить, а не гоняться за ними лично для себя. Понимаешь?
Вот тут уж Игорь был в корне не согласен.
— Ну, знаете ли… Это примерно как запретить поварам есть, или работникам метрополитена ездить в метро.
Редактор задумался.
— Может, и так, — снова сделавшись нормального роста, заявил он, — Да только не приготовит повар для гостей истинно вкусное блюдо, если, вместо смакования процесса приготовления, будет о скорейшем его завершении думать и о походе в ближайшую таверну к другому повару.
Игорь только нахмурился в ответ. Добавить к уже сказанному ему было нечего. Каждый остался при своем мнении. Да, собственно, и не было у Игоря на этот счет своего мнения. Было бы — он давно уже счастливым бы стал. Но то, о чем вещал редактор — это безнадежное самоотречение во имя великих целей — лично для него, Игоря, уже давно оказалось неприемлемо.
В сущности ведь и Марийка утром, и главный редактор сейчас, говорили об одном и том же: терпеть, отрекаться от эмоций и желаний, заставлять себя. И все это ради служения целям, в которые Игорь совершенно не верил. Может быть, в этом и было дело? Марийка верила в терпеливо выстраиваемое семейное счастье. Редактор — в беззаветное служение работе, которая помогает человечеству выжить. Каждому, похоже, и правда, своё. Знать бы только, где оно есть… Моментально вспомнилась Вера.
