Илья Стогов - mASIAfucker

— Знаете, я в этих краях первый раз. Посоветуйте, где мне лучше пересесть?

— Лучше всего в Хабаровске. От нас берете билет до Хабаровска, а там есть рейсы и до Москвы, и до Петербурга. Но это немного дорого.

— Немного?

— Я бы на вашем месте взяла билет до Читы. Самолет вылетает завтра ночью. А там из Красноярска или Новосибирска — прямо куда вам нужно.

Ни одно из перечисленных географических названий ни о чем мне не говорило. Я просто заплатил за билет и сходил выкурить еще одну сигарету.

Зал аэропорта был пуст и пылен. Два газетных киоска, прилавок с пивом, чипсами, называемыми «Зяки-Зяки», и сахалинской рыбой в красивых банках. Жесткие ободранные кресла. Самой свежей газете, которую можно было здесь купить, уже исполнилась неделька от роду.

Рядом со мной сидела нетолстая женщина. Она вязала коричневый носок. Говорила, что это помогает убить время. Сел, начал вязать и не заметил, как время кончилось.

Женщина транзитом ехала домой аж с Камчатки. Говорила, что там до сих пор лежит снег.

— Хочешь, книжку дам?

— Зачем?

— Почитаешь. Хорошая книжка.

— Как называется?

— Не знаю. Но книжка — что надо. В голове не застревает.

— В смысле?

— Просто убить время. Очень легкая книжка.

Я отказался. Женщина не поняла почему.

Она еще несколько раз пыталась со мной заговорить. Переживала, что раньше все пассажиры общались, болтали, убивали время, а теперь все молчат.

— Точно читать не будешь?

— У меня сложные отношения со временем. Когда-нибудь я вам расскажу.

— Да?

— Да. Я не хочу, чтобы мое время было убито. Пусть оно просто пройдет, понимаете?

— Как это?

— Вы ведь не убиваете вымирающих животных?

— Нет.

— Жизнь — это и есть время… определенное количество времени… кажется, что его много… а потом проснешься, и вокруг лишь трупы зарезанных часов, а никакой жизни уже не осталось.

— Куда тебе столько времени?

— Не знаю. Сколько-нибудь часов можно продать. Поменять на деньги. И вообще…

— Часто продаешь?

— Я бы продавал часто, да мало кто покупает. Так что обычно я дарю. Вернее, пытаюсь дарить.

— Знаешь что?

— Что?

— Странный ты парень, вот что.

В аэропорту предстояло сидеть до пяти часов утра. Сперва я пытался заснуть. Это было невозможно. Потом я начал считать, сколько времени сейчас в Петербурге. Потом я понял, что времени как раз столько, чтобы позвонить жене.

Переговорный пункт уже закрылся. Я спросил у женщины в «Информации», сколько будет стоить, если я позвоню с ее телефона в Петербург. Названная цифра меня устроила. Не устроило то, что, выдав мне телефонный аппарат, женщина по пояс высунулась из окошечка и внимательно слушала, о чем я разговаривал.

Я пытался встать к ней боком, отодвинуться как можно дальше. Но у аппарата был короткий провод.

Там, куда я звонил, стояли белые ночи. Трубку жена взяла почти сразу.

— Привет. Это я.

— Я не пропал.

— Так вышло. Пойми, просто так вышло.

— Нет… Нет… Я не оправдываюсь. Нет… Нет…

— С Сахалина. Это остров, около Японии… Я тоже не знаю, как меня сюда занесло…

— Нет, до этого я неделю был не на Сахалине. Расскажу, когда приеду… Скоро… Я приеду уже скоро…

— Мне наплевать, кто звонил… Тем более мне наплевать на голландцев.

— На тебя — нет. На тебя — не наплевать. — Я поэтому и звоню.

— НО ВСЕ ВЕДЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ ТАК!

— Прости. Честно — прости. Я скоро буду.

— Помнишь вечер, когда я уезжал? Тебе не хотелось готовить, на ужин у нас была всего одна куриная нога, а нас было двое, и ты сказала, что не голодна, чтобы отдать ее мне… помнишь?…

— Да ни к чему. Просто вспомнилось.

— Я тоже тебя люблю. Сильно.

Я положил трубку и заплатил за разговор. Через полтора часа женщина в синей форме проверила у пассажиров билеты, велела подождать, а потом пешком отвела в самолет.

На поле стояли всего три самолета. В крошечный «Ил-18» нужно было взбираться по приставной железной лестнице. В нескольких метрах от самолета начинались заросли желтой травы.

Разбег перед взлетом был короткий и сильный, как удар в нос, вдребезги разносящий очки.

Уши закладывало, но стюардесса принесла мне минеральной воды. В проходе между креслами бегали сразу три собачки: пудель и две дворняги. Хозяева дремали в креслах.

Потом я заснул.

Вы когда-нибудь заходили в туалет петербургского клуба «Хали-Гали»? Стена, на которой там висят писсуары, сделана прозрачной. Ровно за ней находится раздевалка стрипизерок. То есть, писаете вы практически на девушек. А в динамиках вздыхает и завывает немецкое порно.

Туалет железнодорожного вокзала города Читы был похож на сортир в деревенском кинотеатре. Проржавевший сток общего на всех писсуара. Цементированные дыры в полу, и по бокам — металлические упоры для ног.

Часы на здании вокзала показывали семь утра местного времени. Читинские бомжи спали, а пассажиры еще не успели подтянуться. Большинство надписей в здании вокзала и ближайших магазинах было продублировано по-китайски. В ларьках продавалась китайская лапша быстрого приготовления с портретами Кормчего Мао.

Помимо меня по зданию читинского вокзала слонялся лишь пожилой англоязычный кришнаит. Бритая голова. Сзади — хвостик вьющихся светлых волос. На шее — бусы. В руках — дорогая travel-сумка и ноутбук.

Из Узбекистана мне удалось вывезти приблизительно $300. Пребывание на Сахалине обошлось еще в $14. Плюс за $190 были куплены билеты на самолет до Петербурга. Итого оставалось $96.

Исходя из этой суммы, мне предстояло добраться из Читы до Новосибирска. Как выяснилось, Новосибирск отстоял от места, где я сидел, на три дня пути. Покупая билеты с пересадкой, я не думал, что здесь все настолько далеко друг от друга.

Пункты обмена валюты если и существовали некогда в Чите, то к моменту моего появления вымерли, так же как чуть раньше вымерли местные мамонты. Последние доллары мне пришлось поменять у постового милиционера, охранявшего выход на перроны. Пытаясь сбить курс, он отчаянно торговался.

Потом я пил кофе в вокзальном буфете. Это был плохой кофе, зато я знал, что до места, где продают хороший, уже недалеко.

За мой столик подсел очень толстый мужчина в аккуратной стрижке. Он повертел в пальцах ключи от машины и спросил, куда мне нужно ехать.

— Никуда. Я только приехал.

Мужчина помолчал и задал тот же вопрос еще раз. Я честно объяснил ему, что устал от парней вроде него. Хочу побыть один. Не надо ко мне лезть. Тем более с утра, ладно?

— А все-таки куда?

— Хорошо. Уломал. В Новосибирск.

— На поезде поедешь?

— Наверное.

Мужчина подробно, с перечнем промежуточных остановок, объяснил мне то, что имел в виду.

Из того города, в котором сижу я, поезда в Новосибирск ездят два раза в неделю. А из соседнего Иркутска (несколько часов на машине) — ежедневно. Сам мужчина как раз собирается перегонять в Иркутск свою машину. Ему нужен попутчик. Денег за поездку он возьмет с меня минимум. Меньше стоимости железнодорожного билета. Просто потому, что ему не хочется в одиночку ехать через Бурятию.

— А что там, в Бурятии?

— Был когда-нибудь?

— Не доводилось.

— Правильно, что не был. И не суйся туда.

— Что так?

— Нечего русским там делать. Злые они.

— Знаете, сколько злых людей я видел за последнее время?

— У нас здесь казачий город. Никто тебя не тронет.

— А там?

— Сам смотри. Можешь, конечно, сунуться к ним в одиночку. Только имей в виду: мы их здесь гоняем, а там… там — их земля. Один пропадешь.

— Такие злые? Мне казалось — спокойный буддийский народ.

— Ага. Буддийский. Рожу тебе будут бить спокойно и неторопливо.

Я подумал над тем, что сообщил симпатяга-водитель. Принимать решение с утра… хуже нет.

Я допил кофе и выкурил сигарету. Вокруг орали красноносые сопливые дети. Любящие отцы говорили первенцам: «Саня! Хули ты орешь? Поджопник захотел?» Трудно поверить, но из таких вот детей и вырастают огромные сибирские мужики.

Читинские девушки носили брючки, как у Бритни Спирс: приспущенные на бедрах. Бедра красоток были уродливы. Спросите меня, и я ни за что не вспомню ни единой песни Бритни Спирс. Зато в брючках, как у нее, ходят даже на границе с Монголией.

Я не стал сопротивляться. Я уточнил, сколько именно денег водитель хочет взять с меня за проезд до Иркутска, выкурил еще одну сигарету и сказал, что согласен поехать с ним.

Через сорок минут мы выехали за деревянные окраины казачьего города Читы.

Водитель сказал, что я могу называть его Геной. Болтал он без остановок. Возможно, Гене казалось, что за оговоренную сумму он обязан развлечь меня светской беседой.

Мне общаться не хотелось.