Хорошенькое дело весна. Если так начинается, чем кончится?
Выкинув напрочь из головы вчерашнее, она стала собираться в школу. Открыла дверцу одежного шкафа и придирчиво осмотрела гардероб. Остановила свой выбор на стареньком черном шерстяном платье. Непроверенные сочинения так и остались лежать на столе немым укором. Ладно, в среду получат результаты.
Уже на пороге ее поймал телефон. Майя тараторила, как обычно:
— Привет, ты куда вчера сбежала? Наш принц тебя проводил?
— Я с тобой еще разберусь. — пригрозила Елена. — А от этого Кирилла будь добра меня избавь. Мне не хочется объясняться насчет твоих глупых фантазий. Впрочем, он и сам поймет. От сумасшедших нужно держаться подальше.
— Неужели?
— Я возвращаюсь к нормальной жизни. Все.
Но неожиданности на этом не прекратились. Не успела Елена положить трубку, как прозвучал второй звонок. В дверь. Елена почему-то на цыпочках подошла и заглянула в глазок. На площадке стояла девочка лет двенадцати. Гонец из школы? Что там-то стряслось?
— Здравствуйте, вот, вам сказали передать, — скороговоркой сказала девочка и протянула корзину цветов.
— Что это? — Елена чуть не присела от изумления.
— Цветы. Сказали передать, — повторила юная курьерша и поскакала вниз.
Кто, как, почему? Митя? Да нет, конечно нет. Кирилл? Он проводил ее вчера до самой двери. Зайти она его не пригласила. Неужто зацепило, начал осаду по всем правилам? Смех вышел какой-то нервный.
Первый порыв — куда-то деть эту корзину. Не понятно даже, от чьих глаз, если не от своих. Хотя… Пусть стоит.
Елена водрузила корзину на тумбу в прихожей и невольно залюбовалась цветами. Это были розы, маленькие, чайные. Насколько она знала по любовным романам, в цветах непременно должна обнаружиться визитка или открытка. Она внимательно все оглядела, но не заметила ни того, ни другого. Пожала плечами, кинула взгляд на часы и заторопилась на работу.
На первом уроке сходу задала диктант, — нечего мальцам по весне расслабляться. По правде говоря, она и не чувствовала себя в силах сегодня придумать что-нибудь повеселее. Мерно наговаривая строчки, рассматривала прилежно склоненные русые, черные, светлые, каштановые головы.
Все как всегда. Ручки водят по тетрадным листам, губы сосредоточенно сжаты, класс полностью введен в состояние транса. Жужжание мухи и дребезжание перегоревшей люминисцентной лампы и то можно услышать, когда Елена Алексеевна делает паузы между предложениями.
Потом еще уроки, столовая с прогорклым чаем и каким-то синюшным яйцом, сваренным вкрутую, с шапочкой майонеза. Глазированный сырок, если кому компоту захочется — можно и компоту. Не теплого, не холодного, так, средней прохладности. Тьфу!
После уроков — занятия с Савченко, отстающим. После занятий — педсовет. На следующей неделе — родительское собрание.
Домой Елена притащилась без ног. Еще с лестничной клетки слышала, как заливается телефонный звонок, а стоило перешагнуть порог, радостным лаем залился Фрай.
— Майка, привет, — с трудом урезонила Фрая.
— Привет. — что-то в Майкином тоне настораживало. — Я тут думала насчет твоего поступка на выставке.
— И что надумала?
— Лена, я хочу поговорить с тобой серьезно. Ты такое учудила на выставке, ох и шум поднялся, когда ты разбила эту чертову «инсталляцию», ты не представляешь! Главное, натворила делов и смылась. Ну понятно, я все-таки тебя в это втравила, но я всего ожидала, чего угодно, но такого…
Елена пока не могла понять, куда клонит Майка.
— Меня эта дама, устроительница, которая в обморок поначалу хлопнулась, отловила и начала допрос с пристрастием, представляешь?
— Насчет чего допрос?
— Насчет тебя! Кто такая, да чем занимаешься, где факультет искусствоведения оканчивала. У нее, по-моему, на тебя какие-то планы.
— На экспертизу отправить? — мрачно пошутила Елена.
— Во-во, только наоборот!
— Это как?
— Всех остальных отправить на экспертизу. Которую ты будешь проводить.
Майка рассыпалась мелким бесом: ты, мол, Елена, отважная. Наперекор всем. Умыла деятелей этого зоопарка. Смотри теперь, не упусти шанса.
Елена настороженно выслушала Майкину речь. Снова было непонятно, чего ради хлопочет подруга. Вроде не замечалось за ней раньше такой заботливости.
— Знаешь, как бы я хотела тоже вот так проявить себя! — с сердцем сказала Майка. — Хоть раз в жизни сказать то, что думаешь. Ты вот умеешь давать себе волю. Хорошее было зрелище. Без злобы, без гнева. Я поняла одну вещь. Мир — для таких, как ты. Для тех, кто действует, а не для тех, кто ноет. Но знаешь, что самое страшное? Вот я умом понимаю это, а сделать ничего не могу. Хотела бы, не могу. Плыву по течению всю жизнь, за другими.
— Майя, ну подожди, что ты такое говоришь? — растерялась Елена. — Если хочешь знать, мне просто стыдно за вчерашнее. А что я разбила эту склянку… Для меня было не меньшей неожиданностью, чем для тебя. Со мной вообще какая-то чертовщина творится. — от досады Елена стала расхаживать по комнате.
— Ладно. — вздохнула Майя. — Я тебе все рассказала. Хоть полегчало. Все, я тебя люблю.
Что-то случилось в мире. Что-то существенное произошло. Цветы с курьером — это еще цветочки, впереди ждали сюрпризы получше. Не успела трубка остыть от разговора с Майкой, снова — звонок. На этот раз низкий женский голос: приглашают не телевидение. Сниматься в передаче с хозяйкой галереи «Астрал».
За Еленой даже прислали машину, что было уже верхом невероятного. Правда, раздолбанную волгу, поскрипывающую на ходу. Шофер, Сергей Михайлович, краснолицый, как индеец, всю дорогу травил анекдоты, и отравил бы ими Елену, если бы вовремя не показалась круглая Шаболовская башня, натянутый на невидимую ногу огромный сетчатый чулок.
— Нам сюда, — сказал шофер, кивнув на небольшой двухэтажный особнячок с облупившимся фасадом.
Сергей Михайлович распахнул подряд две тяжелые деревянные двери, и они оказались в зеркальной полутемной прихожей, от которой в обе стороны уходил короткий коридор. Сразу свернули налево, и попали в комнату небольшого размера, с претензией на офисный стиль, несмотря на то, что бок первой же тумбочки оклеен пожелтевшей газетой.
В комнате человек семь сидели на пяти стульях. Трое из них громогласно беседовали по телефону, перекрикивая друг друга, остальные пялились в компьютерные экраны и терзали слабо квакающие клавиатуры.
— Нам категорически необходима ваша помощь, — вещал в трубку патлатый парень, длинный и нескладный. — Комментарий специалиста. Да, ваш, конечно, чей же еще. Хотелось бы получить.
Его собеседник за кадром, видимо, упирался изо всех сил, еще не понимая, что сопротивление бесполезно.
— Официальный запрос мы послали вам еще на прошлой неделе, — небрежно отвергал все возражения нескладный. — Да, спасибо, я уже в курсе. Но именно там мне и дали ваш телефон. Что вы, ваше совещание не помеха, это не займет больше пяти минут. Секретарша не виновата, она ничего не знала.
Подержав у уха трубку с грустным лицом, он нажал на рычажок и принялся снова с ожесточением, как насекомых, давить телефонные кнопки:
— Алле, алле! Господина Бессонова, будьте добры. Да, я знаю, что его нет, но он же где-нибудь есть. Где? Он нам срочно нужен.
На пришедших внимания не обращали. Лишь красивая девушка, этакая Клеопатра с детским лицом и тонкой талией, обернулась на Сергея Михайловича и посетительницу:
— У меня опять текст завис! Что прикажете делать?
Но прежде чем кто-либо ей ответил, девушка отвернулась и навсегда их забыла.
Багряноликий Сергей Михайлович встал посреди этого хаоса, набрал в легкие побольше воздуха, и возопил, как Зевес-громовержец:
— Так, ребята, послушайте-ка меня! Где Карина Добронравова, я привел гостью, Лену Птах. Прошу любить и жаловать, с глупостями не приставать.
— Ой, — взъерошенный паренек с сигаретой за оттопыренным ухом оторвался на минуту от экрана и уставился на Елену поверх очков. — Как, говорите, ваша фамилия? Это не вы на днях галерею разнесли вдребезги? — Он смотрел на нее восторженными глазами. — В «МК» об этом на второй полосе.
— Слышь, Михалыч, — еще один юноша, повыше и поплотнее, поймал Зевеса за пуговицу, — Михалыч, у меня через пять минут выезд, я к семи в монтажку никак не успею. Передай Даше, ты все равно сейчас к ней.
И он потянул с вешалки свою куртку, от чего вешалка с гроздьями одежды, висящими на ней, покачнулась и собралась было рухнуть. Сергей Михалыч подхватил сооружение.
— Ну ты, ходячее стихийное бедствие.
— А Карина кто такая? — в смятении от всего происходящего спросила Елена.
Первые секунды смолкли все. Парень за компьютером поднял на Елену недоуменные глаза и дернул острым плечом.
