— Нобу-тян, отец велел тебе домой идти, — сказала Гинко.
Садако очень полюбила девочку. Обычно молчаливая, с ней Гинко становилась разговорчивой, и в этот день Гинко одна была в гостях в доме у Нобуо. Хотя ее и не просили, девочка усердно помогала убирать в столовой и даже стирать. Бывало, Гинко задерживалась у них допоздна, и тогда Садако провожала девочку до Минато-баси.
— Мама твоя сильно кашляет, врача вызывали.
У Садако был приступ астмы. В межсезонье иногда доходило до того, что ей приходилось лежать, но в разгар лета болезнь подступила к ней впервые.
— Что там случилось? — подала голос из соседней комнаты мать. Нобуо стал жадно прислушиваться.
— У тети кашель, и дышать ей тяжело.
— Беда-то какая… Нобу-тян, беги скорее домой. И давно у нее это?
— У нее астма.
— Это же не болезнь, а прямо наказание Божье.
Нобуо собрался было уходить, но вдруг остановился и громко окликнул: «Тетя!», хотя вовсе не собирался что-либо сказать.
— Да?
Нобуо даже не думал, что он сейчас скажет. Он вспомнил, как так же окликнул мужичка с подводой.
— До свидания.
Женщина тихо попрощалась с ним.
Киити проводил Нобуо до подножия моста.
— Пойдем на праздник в храм, а?
У храма развернулось множество маленьких торговых палаток. В этот вечер Симпэй обещал сводить сына на праздник. Садако лежала в постели, кашель ее не отпускал, хотя приступ, похоже, прошел.
— В этот раз мне что-то сильно худо стало. Доктор завел разговор о том, что надо менять место жительства:
— Воздух здесь все грязнее становится, и вам это не пойдет на пользу.
— Так ведь муж один не сможет в столовой управляться, да и ребенок еще маленький.
— Ваша болезнь зависит от того, каким воздухом вы дышите, и я думаю, что вам нужно на какое-то время уехать. Подумайте, посоветуйтесь с мужем.
В праздник от покупателей отбоя нет, и для торговцев это самое время. Молодежь в праздничных хаппи пьет лимонад даже на улице, потому что в палатках все не помещаются.
— Может, вы шербета поедите? — окликнул Симпэй собравшегося уходить врача.
Врач сказал мужу то же самое, что и Садако:
— С каждым годом приступы будут все чаще и сильнее. Лекарства, конечно, помогают, но они ослабляют организм. Самое правильное — переехать в другое место, туда, где воздух чище.
— Мы подумаем.
В тот день столовую закрыли сразу же после обеда. Симпэй и Садако долго разговаривали. Из окна второго этажа было видно, как вниз по реке идут по-праздничному украшенные суда, но где-то на середине Адзи-кава они разворачивались и опять направлялись вверх по течению.
— Мы тут такое хозяйство развернули, а теперь вот переезжать…
— Так-то оно, конечно, так. Но мне кажется, что это как раз и повод, чтобы переехать.
Действительно, для Симпэя это был шанс, чтобы решиться на переезд в Ниигату.
— Там и земля подешевле. Денег мы как-нибудь вдвоем соберем, сложимся. Помнишь, хозяин китайского ресторанчика из Кавагути-тё говорил, что если я надумаю столовую продавать, то он сразу готов купить.
— Да многие говорили… Ну и что? Я — против. Чем мучиться, новое дело открывать, лучше здесь остаться. Пусть мы не шикуем, но нам хватает. Может, тот знакомый на твои деньги надеется и потому зовет тебя, а?
Нобуо знал, что отец собирается открыть авторемонтную мастерскую.
— Я просто подумал, что в Ниигате воздух почище, а вовсе не горю желанием жить шикарно. Ты же одна не можешь уехать. Если уж так-то…
— Неправда, ты просто мою болезнь используешь как предлог, чтобы переехать в Ниигату. Вот и придумываешь причины.
Садако осеклась и, отвернувшись, заплакала. Ее плач смешался с шумом праздника, который донес речной ветер.
— Дурочка! Ты же болеешь, тебе нельзя расстраиваться!
Кто-то вошел, стукнув входной дверью. Нобуо спустился вниз. Это была Гинко.
— Мама послала меня помочь вам…
— Спасибо. Мы, правда, столовую закрыли. Но ты заходи, — отозвался со второго этажа Симпэй.
Нобуо вышел на улицу. Нарядные суденышки плыли не только по Досабори-гава, но и по Цунэсима-гава, которая текла рядом. На их палубах были видны остатки застолий. Время от времени ветер гнал по водной глади серебристую рябь. Под Фунацу-баси проходило самое разукрашенное судно, и Нобуо побежал на мост, чтобы сверху помахать рукой. С судна бросили маленький арбузик. Он описал дугу над перилами моста и упал прямо в руки Нобуо, а затем скользнул вниз. Нобуо побежал за покатившимся арбузом и услышал:
— Мальчик, ты поймал арбуз?
Нобуо рванул к противоположным перилам, сложил руки рупором и что есть силы закричал:
— Спасибо!
— Он не разбился?
— Чуть-чуть.
— Чуть-чуть не считается. Он все равно сладкий, как эта девушка…
Мужчина обнял сидящую рядом девушку, волосы которой были уложены по-старинному. Девушка долго и томно смеялась. На ее белом напудренном лице ярко выделялись алые губы.
Издалека послышались возбужденные крики. Это было судно Общества пенсионеров.
— Эй, а шкипер-то наш уже готов!
Взгляды прохожих устремились на это судно.
— Тони! Тони!
Один старичок кричал даже такое:
— Ну что же ты не тонешь? Тони!
С арбузом под мышкой Нобуо побежал домой. Голос старичка догнал его даже здесь.
Гинко, сидевшая на корточках в углу кухни, подняла удивленное лицо.
— Ты что делаешь?
В ответ Гинко робко засмеялась. Она подозвала Нобуо к себе. Ларь с рисом был открыт.
— А рис-то теплый, — прошептала девочка и погрузила руки в ларь. — Даже зимой, когда совсем холодно, рис все равно теплый. Нобу-тян, попробуй, положи-ка сюда руки.
Нобуо погрузил руки по самые локти. Но они совершенно не чувствовали тепла. Наоборот, его потные руки стали прохладнее.
— Прохладно… — Нобуо вытащил руки. Они были совершенно белыми.
— А мне тепло.
Гинко застыла, погрузив руки в рис.
— Такое счастье, когда засунешь руки в ларь, где полным-полно риса и тебе тепло. Так мама моя говорит.
Нобуо смотрел на девочку с красивыми большими глазами, совсем непохожую на мать, и думал, что она красивее всех соседских девочек. Нобуо подвинулся к Гинко. Ему показалось, что от девочки исходит тот же запах, что и от тела ее матери.
— А я опять ноги запачкал…
Где-то вдалеке слышались звуки музыки…
Поскольку Садако нездоровилось, Симпэй не смог отвести детей на праздник, как обещал. Поэтому Киити и Нобуо направились к ближайшему месту, где проводился праздник.
— Не задерживайтесь допоздна. — Симпэй сунул в руки Нобуо и Киити по нескольку монет.
Нобуо крикнул, чтобы было слышно на втором этаже: «Гинко, а ты пойдешь?»
— Нет, не пойду, — немного помедлив, откликнулась она.
Мальчики побежали по дороге, на которую уже ложились сумерки. До ближайшего места, где развернулось гулянье, нужно было идти минут тридцать. Они поднялись на Цунэ-сима-гава, перешли мост и направились к северу. Шум праздника становился все громче и отчетливее.
Они прошли мимо домов, у которых пускала фейерверки детвора, наконец-то дождавшаяся темноты. Подвыпивший мужчина в праздничном хаппи, посадив на плечи ребенка в точно таком же одеянии, медленно направлялся к храму. Нобуо шагал вместе с Киити и вдруг, окруженный со всех сторон громким шумом праздника, неожиданно почувствовал себя одиноко.
— А я в первый раз с денежкой гуляю, — возбужденно повторял Киити и, словно не веря своему счастью, пересчитывал монеты. Нобуо отдал свои деньги Киити.
— Если сложить с моими, все что хочешь можно купить…
— Тогда, может, и на эту штуку хватит.
Мальчикам хотелось купить игрушечные ракеты. Такие ракеты продавали на празднике храма Эбису, значит, должны продавать и сейчас. Сразу от края торгового квартала прямо до дороги к храму стояли палатки. Люди все прибывали, пахло жареными кальмарами и карбидом, и мальчикам невольно передалось возбуждение праздника. Киити спрятал деньги в карман и схватил Нобуо за руку:
— Смотри не потеряйся.
Продираясь сквозь толпу, мальчики стали обходить торговые палатки. Они остановились перед палаткой, где продавали сладости.
— Давай одну порцию купим пополам, — предложил Киити.
Но Нобуо считал, что сначала надо купить ракеты, и оба неохотно отошли. То же самое повторилось перед палаткой, где продавали жареных кальмаров. Перед всеми палатками, где продавалось что-то вкусненькое, Киити толкал друга, предлагая попробовать.
— Ки-тян, ты же ракету хотел, — рассердился Нобуо.
— Я и ракету хочу, и всего попробовать. — Киити почесал покусанную комарами лодыжку.
Незаметно стемнело, и под бумажными фонарями, а то и просто голыми лампочками, освещающими лавки квартала и палатки, гудела толпа.
Киити сделал вид, что обиделся. Краем глаза он заметил, как Нобуо один направился к храму. Людской поток подхватил его, и остановиться он уже не смог. Лицо Киити затерялось где-то вдалеке.
