— Понятно, сматывайтесь. Немедленно. Без всякой логики, куда глаза глядят.
Они рванули вглубь Невады, в пустыню. Останавливались, только чтобы поесть и передохнуть — иногда ночью, иногда в разгар дня. Клэр купила «поляроид» и на каждой остановке делала снимки, надеясь, что они помогут Купу вспомнить настоящее. Установив камеру на капоте, она включала автоспуск, подбегала к Купу и напряженно ждала щелчка, который позволит расслабиться. Мучительно тянулись секунды натужной близости, от яркого солнца слезились глаза.
Рулить сможешь?
Вроде нетрудно.
Ну да, конечно. Коль сдал карты, сумеешь и рулить.
Они поменялись местами. Повернув к себе зеркало заднего вида, Куп глянул на свое лицо в ссадинах и следах йода и решительно развернул зеркало обратно, словно теперь ясно знал все, что с ним было. Привалившись к дверце, Клэр смотрела, как он уверенно справляется со сцеплением и ручкой скоростей. Ей снова было пятнадцать, и Куп учил ее водить.
Она задумалась, куда ехать. Только ли в Тахо его выцеливала опасность? Клэр не ведала, насколько широк его мир. Вспомнив совет Ви ехать наугад, она велела Купу развернуться; теперь они двинули на север Калифорнии, минуя былые городки старателей. На местной карте Клэр высмотрела поселок Хасс, угнездившийся в холмах. В полдень они подъехали к двухэтажной кирпичной гостинице, где сняли единственный свободный номер. Куп скинул рубашку; кровоподтеки на его груди и руках уже приобрели гадкий желтоватый оттенок. С тех пор как покинули Тахо, на боль он не жаловался. Клэр вспомнила запах лошадиной мази, которой в детстве они с Анной натирали друг друга, прозвав ее «ковбойские духи». Уступив Купу кровать, она легла на диване. Оба уединенно молчали в рукотворном сумраке номера, за окном которого ярко полыхал день.
Как ты?
Нормально.
Тело Клэр гудело усталостью.
Расскажи о себе, Анна. Как мы познакомились?
Она молчала.
Ты знала, что я умею водить.
Что?
Ты сказала, я умею водить машину.
Ну да, многие умеют.
Я игрок.
Да, ты это сказал, когда мы встретились.
Они помолчали; Клэр хотела подтолкнуть его к прошлому:
Помнишь случай с лисой?
Лиса…
Оба смолкли. Наверное, он задремал. В Клэр тлел его вопрос: «Как мы познакомились?» Анна, Куп и Клэр. Клэр всегда воспринимала их троицу как японскую трехстворчатую ширму: каждая створка сама по себе хороша, но рядом с двумя другими открывает свои иные качества и тона. В этих ширмах она видела больше смысла, нежели в обрамленных картинах, существовавших вне контекста. Да, судьба их разбросала, но все равно их жизни связаны. Пути, что привели их в семью, очень схожи. Сирота и приемыш… С того дня, как ее вместе с Анной привезли из больницы Санта-Розы, они с Купом стали близки, точно брат и сестра. Рядом с ним прошла важная часть жизни, разделить их невозможно.
Клэр подошла к его кровати; в сумраке заставленной комнаты лицо его казалось землистым. Куп открыл глаза, но вновь смотрел сквозь нее. Губы его пересохли. Воды в номере не было. Даже рукомойника. Душ внизу в холле. Клэр сплюнула на пальцы и провела ими по губам Купа; горло его дернулось в попытке сглотнуть. Он перехватил ее руку и секунду удерживал в своей руке.
Анна, сказал он.
Нет, отозвалась она, не Анна.
Клэр вернулась на диван; в полумраке разглядывая Купа, она старалась припомнить подробности их разговора в закусочной. Кажется, он говорил о своих неурядицах.
«Дела швах», — небрежно бросил он.
Однако ты играешь?
Раз-другой в неделю. Раньше играл без продыху.
Не понимаю… что за радость?
Ничуть не хуже всякой занудной работы. Люди живут полной жизнью. Один мой приятель, Череп, занимался политикой. И славно играл в казино Грасс-Вэлли.
Вы еще дружите?
К сожалению, нет.
Похоже, вы зря расстались.
Потом она спросила:
Нашу ферму когда-нибудь вспоминаешь? Он не ответил. И она не стала нарушать молчание.
Однажды Ви спросил: «Как думаешь, в чем твое предназначение?» Она не знала. Думала, что вопреки стремлению к организованной вселенной жизнь ее, раздробленная на множество мелких частей, не имеет великой цели. Однако нам весьма свойственно занижать самооценку, и со стороны мы видимся совсем иначе. Скажем, короткая встреча с Купом в Тахо запомнилась счастьем от того, что он идет рядом, себе же Клэр казалась невидимкой. Было радостно просто идти с ним, лелея усталость, и слушать рассказ о его мире. Его внезапное возвращение в ее жизнь было сродни богоявлению, а громкие названия городов — Вегас, Грасс-Вэлли, Невада-Сити, Тахо — будто сошли с карты для взрослых. Если б ей сказали, что Куп думает об ее смуглых плечах и вспоминает, как она спасла его в ту снежную бурю, что, скорее всего, она — героиня встречи, Клэр бы этому не поверила. В воспоминаниях мы всегда видим себя зрителем или слушателем, этаким барабанщиком, что на заднем плане поддерживает ритм.
Когда Клэр проснулась, комнату заливало солнце. Куп, уже одетый, ждал ее пробуждения.
— Надо съездить в Грасс-Вэлли и кое-кого разыскать, — сказала Клэр. — Погнали обратно.
Они направились к соседу Невада-Сити — Грасс-Вэлли, где, возможно, еще существовало казино, в котором обычно играл Купов приятель Череп. Клэр понятия не имела, как зовут этого человека и живет ли он в этом городе.
В Невада-Сити они перекусили, после чего Клэр, оставив Купа в фойе отеля «Националь», отправилась в магазин за планшеткой для объявлений. Вечером она стояла у входа в «Золотую лихорадку», держа перед собой табличку с надписью «ВЫ ДРУГ КУПЕРА?» Часов в десять к ней подошел мужчина в ожерелье из ракушек и спросил, кто она такая.
Дорн сел в машину и посмотрел на Купа. Протянул руку к его избитому лицу. Не коснулся, лишь протянул. Он предложил оставить машину Клэр в Грасс-Вэлли и помог Купу перебраться в свой «универсал». Охотничий пес, занимавший переднее сиденье, не выразил ни малейшего желания пересесть назад.
Дорн обитал в скромном бунгало в паре миль от города. Он принялся готовить блюдо под названием «сюрприз от брокколи»; вскоре с шестилетней дочкой приехала Рут и застала полный дом гостей. Она обняла Купа. Дорн объяснил ситуацию, дочкину спальню освободили для Купа и Клэр.
Поужинав «сюрпризом», в котором брокколи не оказалось, Рут осмотрела Купа.
Давно мы с ним не виделись, сказала она Клэр.
Хорошо его знали?
Да, я считалась «своим парнем», а Куп был «неприкасаемый».
Клэр радовалась тому, что Куп среди старых друзей, но сам он оставался безучастным к любви и заботе, какие они излучали. Раскурив для Клэр косяк, Дорн поведал историю с Братией и припомнил всякие смешные случаи, в которых фигурировал модник Дофин. Клэр рассказала о детстве в Петалуме. Так из кусочков складывалась жизнь Купа, который безучастно озирал комнату, трепетавшую занавеску и коричневую туфлю Клэр, притоптывавшую в такт музыке.
— Хорошо бы на пару дней остаться у вас, — сказала Клэр. — Потом уедем.
— Живите сколько нужно, — ответил Дорн.
Пес, сидевший рядом с ним на диване, не сводил с него внимательных преданных глаз. Говорит Хозяин. Клэр стало хорошо и спокойно с этим семьянином, который некогда был тощим хиппи, опекавшим Купа, точно заботливый старший брат.
Ночью Клэр услышала, что кто-то шебаршит подле ее кровати. Уловила чье-то дыхание. Она испугалась, что в дом проникли те, кто изувечил Купа. Пес вскочил на кровать, прикинул, с какой стороны лучше лечь, и зарылся под одеяло, царапнув Клэр. Сначала он лежал тихо, но потом, возжелав больше места, мягко, но решительно уперся ей в спину когтистыми лапами, похожими на дужки камертона.
В восемь утра Рут ушла на службу. Расстелив на диване большой отрез велюра, с помощью Клэр Дорн кроил костюмы для средневекового праздника. На это ежегодное событие, проходившее в общественном центре, все являлись в нарядах королей, крестьян и трубадуров. Портняжью работу Дорн совмещал с жаркой огромной вырезки, нашпигованной чесноком и травами. Он настаивал, чтобы Клэр и Куп участвовали в празднестве. Будет куча местного народу. Трудясь над пелеринами и капюшонами, все утро Дорн распевал свои любимые песни. Он исполнил все куплеты «В Делавере, когда я был молод»[66] и даже присочинил новые.
— Вот уж песня! Всем песням песня!
К пяти вернулась Рут с дочерью, и вскоре семейство преобразилось в европейских селян четырнадцатого века — лишь неотъемлемые бусы и ракушки Дорна напоминали о современности. Вдвоем с Купом они тащили гигантское блюдо с мясом, а Рут несла миску с соевыми бобами. Узкие улицы Невада-Сити заполонила антивоенная демонстрация, маршировавшая под аккомпанемент мандолин и флейт. Двенадцать лет назад, в 1991-м, американцы бомбили Залив, а сейчас вновь готовились атаковать Ирак; весь день радиостанции передавали военные новости. Клэр шла меж средневековых монахов, которые несли антивоенные лозунги.
