— С высоты моего старшинства, Симона, делаю тебе замечание, — скажет он. — Отдай бабушкину чашку! И будешь права!
— Опять?! — возмутится она.
«Истанбул, 2 декабря, 1919 года, — станет читать в тот вечер Маруся, закрывшись на ключ от всего мира. — Дорогая моя Марусинька! Жизнь жизни моей!
Ты помнишь мое настроение перед отъездом? Так стало еще хуже. Когда ты будешь читать это письмо, то, наверно, будешь смеяться до слез. Я не живу, а лежу, как камень. Я так виноват перед тобой, любимая, что хоть и стараюсь, но не могу найти те слова, которыми просил бы у тебя прощения. Конечно, я не имел морального права явиться к тебе с моей раной в ваше неспокойное время. Разве такими — хотя именно такими! — являются перед красавицами сильные и романтические мужчины! Я закрываю глаза и вновь переживаю те немногие дни, которые мы были вместе, те единственные дни блаженства моей жизни, которые обеспечило мне падение в колодец и раненое плечо. Я понимаю, только раненый я могу получить от тебя твою нежность. Ты и в сотую часть так не любишь, как этот околдованный тобой навеки бродяга.
Свет моего пути! Звездочка моего путешествия! Верь мне! Я буду богатым! Я должен стать таким богатым, чтобы ты узнала, какой жизни достойна. Только ты верь мне всегда. И всегда помни, что ты моя жизнь, мое все, что мое сердце осталось у тебя, вся моя душа осталась в твоем кулачке, и ни одного дня я не живу без тысячи мыслей о тебе, миллион раз в день повторяю твое имя, без тебя я мертвый человек. И наступит день, когда я смогу в твою косу вплести целую нитку изумрудов, ты мне снилась с косой на груди, и в ней была длинная низка изумрудов — это я тебе подарил, вот как ты мне снишься!
Работа моя прежняя, мой хозяин сдержал слово, и я ему чрезвычайно признателен, хотя понимаю, что другого такого секретаря он ни за те же деньги, ни за гораздо большие получить не сможет с моим знанием восточных языков. Сейчас здесь наплыв русской эмиграции, у них ужасное положение. Кому в России пришло бы в голову изучать турецкий язык! Я же за эти годы знаю его вполне свободно. Видишь какой я предусмотрительный? И персидский бывает нужен, и довольно часто. А французский даже очень часто. Так что, в сущности, мне нет цены. Как ты считаешь? Но все же это временная жизнь, скоро распрощаюсь с моим благодетелем, чувствует мое сердце ветер дальней дороги, в конце которой цветет моя большая удача. Ты только должна знать каждый день: я тебя люблю. Когда мне грустно или сомнения отравляют душу, я тебя люблю. И ночью, когда лежу бессонным, то страшно тебя люблю. И утром, только просыпаюсь, и когда шагаю по делам, думаю о тебе.
Как сейчас, в этих ужасных условиях, работает почта? Когда ты получишь мое письмо? Получишь ли ты его вообще? Моя Манечка, моя единственная!.. Не забудь! Люблю!
Навеки твой Гриша»
«Афины, август, 12 число, 1920 год.
Мой свет! Моя жизнь! Мое дыхание! Я получил твое письмо! Тысячу раз благодарю тебя за него! Прочитал и поцеловал! Бедные мои товарищи не могут догадаться, почему я сияю и стал красивее. Я им говорю — мне принадлежит мир! Они спрашивают, — может быть, наследство?
Люблю тебя. Люблю тебя много, целая гора любви в моей груди.
Одну неделю я буду делать дорогу, но скоро это дело кончится, хоть другой работы пока нет, но в такую жару под открытым небом просто невозможно. Местное бюро путешествий обещало взять меня на работу переводчиком, а в последний день взяли другого. Почему я уехал без русских книг?! Я, кажется, стал забывать русские слова. Однако хорошо, что у меня есть персидский язык. Я думаю, это может иметь большое значение в скором будущем, на всю первую половину века. Внимание мира будет направлено на Персию, я так считаю. Греческий язык, кстати, совсем не очень трудный.
Целую тебя крепко и много раз. Хочется тебя увидеть, как слепому солнце!»
«7 апреля, 1924 года. Лиссабон.
Дорогая моя Манечка! Это я, Гриша. Ты меня еще помнишь? Уже много дней мне хочется написать тебе письмо — и даже не знаю почему, но только сегодня это делаю. За последние месяцы у меня было столько неприятностей, что считаю за лучшее об этом не говорить. Но главная причина моего молчания в том, что наконец я понял, что мы с тобой, по всей вероятности, больше не увидимся. На что я надеялся? Бесконечно думаю о тебе, но — на что надеяться? Ты мое дыхание. Я потерял надежду увидеть тебя, и дышать нечем без моей Маруси. Воспоминания — больше ничего у меня нет. Что будет у меня завтра хорошего, кроме ничего? Я все еще нищий. О, какой страшный сон был сегодня! Как будто я катаюсь один по озеру в лодке, темно-темно, даже луны нет совсем, и вдруг издали прямо на меня движется военный корабль с пушками, броненосец. А на палубе была ты в форме офицера! Я стал махать тебе рукой, кричать во все горло, корабль проплыл мимо, ты заметила меня, но смотрела стеклянными глазами, ничего не ответила на мои душераздирающие крики, и корабль ушел в темноту. Я проснулся, было два часа ночи, и я все думал о тебе, о тех незабываемых днях нашей осени. Что значил этот сон? Наверное, ты вышла замуж... Прости безобразный почерк и немного короткое письмо, рука дрожит, мы сегодня ужасно устали. Целую тебя и очень люблю, даже больше, чем прежде. В Греции я тебя любил больше, чем в Турции, а в Португалии люблю больше, чем любил в Греции, сегодня больше, чем вчера, каждый день больше, чем накануне. Очень обещаю тебе скоро написать длинно и обо всем из Америки. Еще один маленький поцелуй. Пока!
Твой Гриша».
А в Москве на балконе будут гореть в закатном свете Серафимины пышные герани, а за геранями будет громоздиться и греметь столица, громадный город.
— Зажухала мою чашку, секиздявка! — скажет Мурзинька еще и такое словообразование, очевидное производное от «сексткозявка», несомненно означающее ушестеренную козявочность.
— Сильва, ты меня не любишь!.. — споет Серафима и заплачет от нежности к младшенькому брату, такому уже взрослому.
====================================================================================================================
Дина Михайловна Калиновская,
в девичестве Дора Мешалимовна Берон
(7 апреля 1934, Одесса — 26 сентября 2008, там же).
Биография
Дора Берон родилась в Одессе в семье провизора Мешалима Берона и его жены Марии Исааковны. В годы румынско-немецкой оккупации города во время Великой Отечественной войны отец будущей писательницы был повешен немцами; Дора с матерью и братом находились в эвакуации в Ташкенте. В 1945 году вернулись в Одессу. В четырнадцатилетнем возрасте, после окончания 7-го класса школы, поступила на полуторагодичные курсы конструкторов-чертёжников, затем поступила на работу в судостроительное конструкторское бюро. Вскоре начала публиковаться в одесских периодических изданиях, главным образом публикуя рассказы для детей.
С 1966 года жила в Москве, где устроилась конструктором в конструкторское бюро цветной металлургии и в 1969 году вышла замуж за художника-иллюстратора Геннадия Калиновского (брак распался в 1981 году). Монопьеса (позднее совместно с В. С. Высоцким и С. С. Говорухиным переработанная под киносценарий) «Баллада о безрассудстве» была закончена в 1967 году. В 1974 году Дина Калиновская закончила своё самое известное произведение — повесть «О суббота!». Повесть была впервые опубликована на идише в двух номерах журнала «Советиш Геймланд» под названием «Старые люди» в 1975 году. Дебютный рассказ «Парамон и Аполлинария» был опубликован в «Новом мире» в 1976 году (№4). В 1980 году повесть «О Суббота!» была опубликована в журнале «Дружба народов» и переведена на эстонский, чешский, румынский, немецкий и японский языки.
В эти годы Калиновская также публиковала очерки в московских периодических изданиях. После «хлопкового дела» Ахмаджана Адылова, героя ранее опубликованного в «Литературной газете» очерка Калиновской «Закон для мужчин» (1982), печатать её на некоторое время перестали; издательство «Советский писатель» расторгнуло заключённый с ней договор о книге прозы. На протяжении 1980-х годов Дина Калиновская публиковалась в журнале «Советиш Геймланд» на идише; в литературном ежегоднике переводов из этого журнала «Год за годом» за 1985 год был по-русски опубликован её рассказ «Рисунок на дне». Повесть «Любовь в мандариновом саду» вышла в журнале «Дружба народов» в 1983 году (№11), рассказы о вологодской деревне — в журнале «Новый мир» (1984, №4).
В 2007 году повесть «О суббота!» была опубликована отдельной книгой в издательстве «Текст» («Книжники»). Пьеса «Праздник для брата», повесть «Прогулка над бездной» и сборник «Золотые купола, или Московская прописка» остались неопубликованными.
Выставка декоративных шкатулок «Писатель Дина Калиновская и её коробки», организованная Людмилой Абрамовой, прошла в московском еврейском культурном центре на Большой Никитской в 2009 году.
