– Тогда советую заказать пасту «Де Маре». Это тальятелле – нечто вроде лапши или макарон – с морепродуктами под белым вином, томатом и зеленью. Думаю, вам понравится.
Он заказал две порции пасты и по стаканчику граппы.
– А это что такое? – поинтересовался Рощин.
– Местная виноградная водка. Немного напоминает грузинскую чачу или, может быть, качественный, очень мягкий, самогон. Настоятельно рекомендую. Ну и как тебе яхта? – поинтересовался Леонид, когда официант отошел от их столика.
Кирилл, похоже, даже не заметил, что шеф вдруг перешел «на ты».
– Я поражен! Это просто как в кино! Фантастика! Вы счастливейший человек!
– Ну, не скажи, – ответил, хмыкнув, Голубев. – Счастье совсем не в этом. Яхта, отели, путешествия и прочее – это так, приложение.
– Я так не считаю, – не соглашался Рощин. – Быть владельцем такой прекрасной яхты, управлять огромной компанией, занимать подобное вашему положение в обществе… Да ничего лучше в жизни просто быть не может!
– Ты думаешь?
– Уверен! На все сто процентов!
– Хм… А у меня другая точка зрения. Деньги, возможности, которые они дают, статус – все это, конечно, неплохо. Не стану притворяться и делать вид, что мое положение надоело мне или что оно меня утомляет. Я привык к нормальному, обеспеченному существованию и даже не представляю себе, как можно жить иначе.
Кирилл горько усмехнулся:
– И благодарите Небеса, что не представляете. Не представляете, каково ездить на работу в час пик в метро и битком набитом автобусе. Не представляете, как, пригласив девушку в кафе, постоянно думать о том, что она заказала. И судорожно подсчитывать, хватит ли у тебя денег, чтобы расплатиться. О такой роскоши, как отдых, уже и мечтать не смеешь…
– Конечно, я понимаю тебя, – отвечал бизнесмен, – я ведь тоже не всегда был богат. Начинал с простого инженера, жил на сто двадцать рублей… В те годы ни о каких кредитах в банках и зарубежных поездках я и помыслить не мог.
– Да, конечно… – Рощин заметно приуныл. – Тогда жилось намного тяжелее. Но ведь это было давно, и те времена ушли в прошлое… Теперь совсем другие условия и возможности.
– Ты так говоришь, словно я уже совсем глубокий старик, – скривился Голубев.
Судя по выражению его лица, молодой человек испугался, что обидел шефа:
– Нет, что вы! Вы совсем не стары и выглядите для своих лет просто отлично. Я бы только мечтал быть таким, как вы!
– Я бы тоже не отказался стать таким, как ты, – улыбнулся Леонид. – Молодым, энергичным, полным сил…
– Вы шутите, а я говорю совершенно серьезно! – Глаза Кирилла горели, голос даже дрожал от волнения. – Могу чем угодно поклясться, что отдал бы все на свете, лишь бы оказаться на вашем месте!
Голубев пристально посмотрел на него и вдруг отвел взгляд.
– Ладно, не будем больше об этом! – проговорил он и тотчас перевел разговор на другую тему: – Как тебе итальянская кухня?
– Вы были правы, это очень вкусно. Мне вообще очень понравилась Италия. Теперь я понимаю людей, которые просто бредят этой страной…
– Ну, такие выводы тебе делать еще рано. Ты ведь пока вообще не видел Италии. Здесь каждая местность, каждый город не похож на другой. Рим – это одно, Неаполь – совершенно другое. Я уже не говорю о Венеции, Флоренции или, скажем, островах…
– Да, конечно… Но я все равно считаю, что все итальянцы уже изначально счастливые люди. Они родились в этой стране, где море и столько солнца… У нас в России не часто встретишь улыбку даже на лице знакомого человека. А тут все улыбаются тебе и так рады тебя видеть, словно ты любимый родственник, долго отсутствовавший и наконец вернувшийся домой. А еще этот язык, такой певучий…
– Смотрю, Кирилл, ты тоже подтверждаешь поговорку, что каждый прибывший в эту страну становится или поэтом, или художником, – заметил Голубев. – Однако в этот раз у пробудившегося в тебе таланта, увы, не будет времени развернуться. Нам с тобой пора возвращаться.
В отель на улице Пиккадилли они прибыли уже поздно вечером. В лифте Кирилл озабоченно поглядел на Голубева:
– Все в порядке, шеф? Вы что-то неважно выглядите.
– Ерунда, – отмахнулся тот. – Просто устал с дороги. Спокойной ночи.
Поднявшись к себе в номер, Леонид привычно заглянул в зеркало, но вместо собственного отражения вдруг увидел там какого-то сгорбленного старика со злорадным оскалом на отвратительном морщинистом лице.
– Что это? – в ужасе отшатнулся Голубев.
Набравшись смелости, он заглянул в зеркало еще раз и увидел, что его отражение словно раздвоилось: рядом с ним самим, таким, каким он привык себя видеть, все еще стоял этот отвратительный старик.
– Что за дурацкие шутки? – строго спросил Леонид.
Его всегдашний виртуальный собеседник довольно захихикал, а старик исчез.
– Ты же не хочешь стать таким, правда?
– Разумеется, нет! – возмутился Голубев. – Зачем ты показал мне этого дряхлого урода?
– Потому что у тебя вдруг возникли сомнения, стоит ли доводить план до конца. Или мне это почудилось?
– Нет, не почудилось, – неохотно признался Леонид. – Я вдруг осознал, какой я подлец… Сам загнал парня в тупик, да так, что он едва не повесился, а теперь сижу и веду с ним задушевные беседы, собираясь всем этим воспользоваться. Он передо мной как на духу, а я…
– Неужто в тебе вдруг проснулась совесть? – удивилось отражение. – В тебе, на пути которого к цели никогда ничего не останавливало? Ты же всегда был законченным циником.
– Это неправда, – горячо воскликнул Леонид. – Я никогда таким не был! Жорка всегда удивлялся, как я ухитрился не скурвиться и остаться, как он говорил, славным парнем.
– Ты что же, пошел на попятный? – Отражение скорчило гримасу. – После всего, что уже достигнуто? Сколько сил потрачено, сколько работы проделано…
– Черт с ней, с работой, силами, деньгами… А с Кириллом я уж что-нибудь придумаю, чтобы загладить свою вину.
– Ты меня не понял, – зашипело зеркало. – Я говорю не о твоей работе, а о своей. Я договорился, и в нашем мире вопрос об обмене отражениями уже решен. Не хочешь Кирилла – твое личное дело. Возьму и поменяюсь с отражением, которое ты только что видел.
И в зеркале вновь возник отвратительный старик, который в точности повторял движения и мимику Леонида.
– Так лучше? – продолжал звучать голос виртуального собеседника. – Таким ты себе больше нравишься? Учти, это ведь будет не только облик! Это будет тело со всеми болезнями, немощью, трясущимися руками и головой, слабоумием, недержанием… Каждый день ты будешь призывать к себе смерть, но она придет не сразу… И умирать ты будешь очень долго и очень мучительно…
– Хватит! – застонал Голубев.
А зеркало продолжало говорить, но теперь оно перешло на вкрадчивый шепот:
– Ты ведь не сделаешь ровным счетом ничего плохого… Более того, ты просто облагодетельствуешь парня, исполнив его, казалось бы, совершенно несбыточную мечту. Он ведь сам хочет, жаждет, рвется попасть на твое место!.. И отдать за это молодость, которой он нисколько не дорожит, ему совершенно не жаль…
– Ты в этом уверен? – с надеждой спросил Леонид.
– Полностью, иначе я бы тебе этого не говорил. И успокойся! Насчет старика я пошутил… Возьми себя в руки, иди прими душ и ложись спать.
– Когда состоится обмен? – глухо поинтересовался Голубев. Так скверно на душе у него еще никогда в жизни не было.
– Завтра. Ровно в полночь. Осталось не так уж много времени…
Леонид был уверен, что не сумеет в эту ночь даже глаз сомкнуть, но ошибался. Едва голова его коснулась подушки, он уснул. Спал так крепко и сладко, как ему доводилось только в юности. Проснулся он бодрым, свежим, что тоже было непривычно. Впервые за много дней у него ничего нигде не болело. Более того, в сознании не осталось никаких следов от вчерашних душевных метаний и мук совести. Сегодня он был абсолютно уверен в собственной правоте. Отражение не могло на него нарадоваться.
– Значит, так, нужно будет позаботиться об одежде, – говорил ему Голубев во время бритья и умывания. – Наивный мальчик полагает, что, если у него есть единственный костюм за триста долларов, часы Tissot и пара шелковых галстуков – значит, он выглядит стильно. Но я привык к комфорту и собираюсь одевать свое новое тело совсем иначе. Джинсы, куртка, два костюма, несколько рубашек и сорочек, три футболки, пара свитеров, белье, туфли на первое время, видимо, хватит. Главное, чтобы все это было хороших марок: Armani, Hermes, Dolce & Gabbana, Gucci, Hugo Boss… А потом, переселившись в его тело, я уже основательно займусь своим гардеробом.
– Пусть ему пришлют все как можно скорее, – советовало зеркало. – Кирилл, конечно же, не устоит и сразу оденется в новые вещи.
День прошел в делах, заботах и последних приготовлениях. А вечером, во время ужина в ресторане, Голубев в очередной раз посмотрел в зеркало, около которого стоял их стол, и увидел, что их с Кириллом отражения сидят не напротив друг друга, как их хозяева, а рядом и оживленно о чем-то беседуют. Словно почувствовав, что на него смотрят, отражение Леонида подняло голову и сделало международный жест «ОК», сложив в кружок указательный и большой пальцы той руки, на которой оно никогда не носило обручального кольца.
