Ознакомительная версия.
Франциск отложил письмо. Протерев глаза, он подошел к коробкам, которые преграждали путь к балкону. 1987 год, год 1993-й. Франциск быстро нашел шахматную доску. Он взял ладью, поставил ее на черную клетку и понял, что ровным счетом ничего не знает о ней. Франциск понимал, что она должна как-то ходить, но как именно, не представлял.
Вслед за фигурами на столе появились пластмассовые солдатики, фотографии, журналы, ноты, карандаши, фломастеры. Детали конструктора, аудиокассеты, фенечки, «радуга», тетради. Дневники, наклейки, рисунки. Не было только орденов, но в тот момент Циск не обратил на это внимания. Франциск натурально не мог поверить собственным глазам. Он что-то помнил, что-то тотчас вспоминал. Артефакты детства: матерчатое привидение, которое следовало надевать на руку, и телефон Насти, по которому, пожалуй, не следовало звонить.
Снял Стас. «Алло?! Алло! Алло, говорите! Что вы молчите? Вы видели, который сейчас час?»
Франциск подумал, что ошибся номером, и положил трубку. Через минуту Стас перезвонил сам.
— Дружище, привет, я все объясню…
* * *
Друзья встретились через неделю. Франциск хотел начать с малого — побыть один. Вспомнить все вещи, прочитать все вырезки, рассмотреть все фотографии. Навести порядок и, подобно собаке, обнюхать родной двор. Встретились в центре города.
— За нашей спиной художественный музей, главным достижением которого является…
— Нет у него никаких достижений, — пошутил Циск.
— Тут ты прав! Впрочем, недавно все-таки было одно событие… они привозили керамику… две тарелки известного художника. Две тарелки, и ты не представляешь, какой был ажиотаж! Нет, конечно, медовый спас привлекает гораздо больше посетителей, но ажиотаж был, был… Ну, да ладно, музей ты вспомнил — пошли дальше! Если пересечь проспект, мы выйдем к предместью и, собственно, к тому месту, где ты однажды чуть не лишился жизни. Но туда мы сегодня не пойдем, я подготовил тебе другой маршрут.
— Очень мило с твоей стороны.
— Знаю, знаю, не благодари.
* * *
— Давай зайдем в это кафе?
— Давай! Как оно называется?
— Новостное…
— Здесь, наверное, очень дорого, да?
— Недешево, но ничего — я угощаю! Неплохо, правда?
— Да, ничего.
— Это одно из лучших мест города! Во всяком случае, находясь здесь, не чувствуешь себя в прошлом веке. В общем, это одно из немногих мест в городе, где не противно и даже наоборот. Здесь очень много иностранцев, бизнесменов, журналистов, послов.
— И, судя по всему, шлюх…
— Да, этого добра тоже хватает. Почти все девочки проходят через руки хозяина. Они приходят сюда за хорошей жизнью. Зачем работать или учиться, если можно прийти сюда, заказать сок, посидеть полчаса, и к твоему столику обязательно подкатит какой-нибудь хозяин жизни. Вот, посмотри!
Рядом сидели трое. Пожилой германт, девушка-переводчица и ее ровесница, ярко накрашенная, пухлая блондинка.
— Он спрашивает, нравится ли вам кино? — поставив чашку, спросила переводчица.
— Ну, можно сходить, да…
— Ja! — перевела девушка.
Беседа явно не клеилась, впрочем, ее участники прекрасно понимали, что все происходящее не более чем формальность. Дальше будет проще. Подруги рассказывали — друзья объясняли. Это первая и последняя встреча с переводчиком. Затем прекрасный финал: он будет кормить ее и одевать, она — любить его, максимум несколько раз в месяц. На большее старика все равно не хватит. Так почему бы и нет? От него неплохо пахнет, к тому же ее парень не против. Мама тоже не против, если только этот иностранец хороший человек. В кухне давно не делали ремонт. А эти германты, говорят, народ довольно порядочный, во всяком случае если у них что-то случится, он уже не сможет не дать ей на ремонт.
— Как говорит Михалок, блядство, возведенное в культ.
— Кто такой Михалок?
— На вот, послушай! — Стас передал Циску плеер и, подняв руку, подозвал официанта.
— Ничего себе, какой тонкий.
— Бывают и тоньше. Ты слушай!
Франциск покрутил диковинную вещицу в руках и, вставив наушники, нажал на треугольник. Знакомый голос запел:
Грай! Шукай! У снах юнацтва свае мары!
Грай! Гукай! Вясны зяленай цёплай чары!
Грай! Спявай! Дружна песні райскай волі!
Грай! Грай! Гані быкоў — вярнецца доля!
Слушая песню, Франциск смотрел на переводчицу. Слишком нагло, пристально, в упор. Не отрывая карих, голодных до красоты глаз. Циск до того, очевидно, рассматривал девушку, что Стасу пришлось одернуть друга.
— Эй-эй, хватит на нее так пялиться!
— Странно. Не понимаю. Совсем не понимаю! Почему этот германт хочет повалить тупую накрашенную шалаву, а не ее?
— Ты имеешь в виду переводчицу?
— Да. Она же гораздо красивее! Ты только посмотри на нее! Она же в сто раз лучше! Она восхитительнее, если так можно выразиться, и уж точно умнее.
— Мне кажется, в твоем вопросе заложен ответ. Зачем ему эти мучения? К чему все эти длинные бесполезные разговоры о кино и литературе? Здесь он иностранец, а у себя какой-нибудь простой механик. То, что он сейчас спрашивает ее о кино, так это ведь ничего не значит. Это все пыль в глаза. Но этой пыли не хватит на переводчицу. А зачем ему трата нервных клеток и опасения вроде: «А вдруг не даст?». Он же сюда не в остроумии приехал упражняться! Секс-туризм подразумевает немного другие отношения. Он платит деньги и хочет получить результат. Это же всем понятно! Когда почти на все производимые в стране товары наложены континентальные санкции, бабы едва ли не единственный товар, которым можно торговать. Этой блондинке еще награду надо дать. Поверь, своими сиськами она притягивает в страну гораздо больше капитала, чем какое-нибудь заброшенное предприятие в сорока километрах отсюда. Переводчица не ляжет под него авансом, а этой бляди достаточно того, что сегодня он оплатит ее сок. Она готова рисковать. Собственно, она спит с ним только потому, что он иностранец. У него хер с запада, понимаешь? Переводчицу этим не взять. Она сама может поехать за рубеж. Она знает, что он обычный отец семейства, который живет в маленьком городке на границе.
— Мне кажется, я знаю ее.
— Шалаву?
— Переводчицу.
— Да уж, конечно! Тебе теперь будет казаться, что ты знаешь всех красивых девушек.
— Нет, правда!
— Ладно-ладно, может и знаешь. Хочешь познакомиться с ней?
— Я не очень помню, как это делать. Да и к тому же, как ты себе это представляешь. Подойти к ним, прервать их разговор и сказать: «Привет, я десять лет пролежал в коме, мне кажется, я тебя знаю, давай попробуем вспомнить, откуда?»
— Начало, по-моему, неплохое. Правда, она скорее всего подумает, что ты нищий студент, у которого нет денег и который, вместо того чтобы произвести на нее впечатление деньгами, выдумал какую-то идиотскую историю.
— Вот именно.
Расплачиваясь, Стас рассказывал, что в этом кафе на столах часто стоят микрофоны, и что, вполне возможно, даже их нелепый разговор прямо сейчас прослушивают. Впрочем, сказал Стас, ему все равно. Он человек маленький и государству вряд ли интересен.
— До выборов они все равно никого трогать не будут. Создают впечатление, что в стране настоящая демократия. Все самое страшное начнется потом — когда его в очередной раз переизберут. Вот тогда настанет… В этом здесь никто не сомневается!
Вновь оказавшись на проспекте, Стасик с гордостью взял на себя роль проводника. Он показывал новые магазины и кафе, рестораны и благоустроенные скверы. Стас испытывал некоторую гордость за косметические изменения в родном городе, и все это совсем не трогало Франциска. За десять лет в городе почти ничего не изменилось. Рекламирующая телевизоры вывеска была и тогда, ресторан быстрого питания стоял на том же месте. Мрамор, из которого теперь были сделаны все поребрики, не впечатлял, но, напротив, напоминал о прошлом. Франциск разглядывал прохожих и замечал, что в массе своей это были серые, грустные, забитые люди. Они не улыбались. Как и тогда, в его детстве. Как и тогда, они опускали глаза.
— Стас, ты ведь замечаешь это, да? Большинство прохожих ходит с таким выражением лица, будто принюхивается к чему-то. У них такой взгляд, будто кто-то помазал им дерьмом под носом и они не могут понять, откуда этот запах.
— Точно!
— Почему никто не улыбается?
— А чему улыбаться? Ты здесь пока как турист, ты смотришь на все со стороны. Ты только начинаешь здесь жить, а вот если бы ты провел здесь все эти десять лет, поверь, улыбался бы гораздо реже. Ты даже представить не можешь, сколько говна тебе придется узнать. Так что готовь свой нос. Посмотрим, как ты будешь выглядеть через несколько месяцев!
— Бабушка оставила мне немного денег. Я бы хотел отправиться в путешествие по континенту. Нам еще нужны визы?
Ознакомительная версия.
