Ознакомительная версия.
— Это Человек-волк?
Хавьер мотает головой, складывает вдвое тонкую бумажную полоску и облизывает ее с обеих сторон.
— Вернулся этот парень, Кларк. Мама всю неделю работает в отеле в ночную, вот он ее и ждет. Он расспрашивал меня о Вульфмане, и я сказал, что это не его дело. — Хавьер прижимает бумажную петельку к марке. — Да и не болит совсем. Я уже помазал чем надо.
Рука Луизы уже лежит на телефоне.
— Только не звони маме! Она прибежит домой, будет большая драка, а из отеля ее уволят, как в прошлый раз. И как в позапрошлый.
Луиза задумывается, кладет трубку на место и направляется к двери.
— Не ходи туда! У него крыша течет! Он разозлится и все у нас поразбивает, а потом нас или выселят, или чего-нибудь еще! Пожалуйста!
Луиза отворачивается и глубоко вздыхает.
— Какао будешь?
— Да, пожалуйста.
Мальчик настроен не заплакать, но от этого усилия у него сводит челюсти. Он трет глаза.
— Луиза?
— Да, Хави, поспишь сегодня у меня на диване, все в порядке.
Кабинет Дома Грелша — этюд на тему упорядоченного хаоса. Вид на ту сторону Третьей авеню представляет собой вереницу кабинетов, очень похожих на его собственный. С металлической рамы в углу свисает боксерская груша «Страшный увалень». Главный редактор журнала «Подзорная труба» объявляет утреннюю планерку открытой, тыча коротким пальцем в Рональда Джейкса, седоватого, занудливого типа в гавайке, джинсах-клеш и разваливающихся сандалиях.
— Джейкс.
— Я, э-э, хочу продолжить свою серию «Террор в Северленде», чтобы увязать ее с лихорадкой вокруг «Челюстей».[91] Некий Дирк Мелон, допустим, наемный писака, найден под Пятидесятой Восточной улицей в ходе обычной проверки технического обслуживания. Или, точнее, э-э, его останки. Идентифицированы по зубным оттискам и лохмотьям, оставшимся от репортерского пропуска. Плоть с трупа сорвана в манере, характерной для Serrasalmus scapularis — благодарю вас, — сучьей королевы всех пираний. Таких рыбок завозят рыбные маньяки, а потом, когда счета за мясо в их аквариумах становятся чересчур велики, они смывают прожорливых тварей в унитазы. Я позвоню в муниципалитет и потребую, чтобы капитан Паразит опроверг массовые случаи нападений на работников службы канализации. Усекаешь, Луиза? Ничему не верить вплоть до официального опровержения. Так что давай-ка, Грелш. Не пора ли мне прибавку?
— Скажи спасибо, что последний твой чек не накрылся. У меня на столе завтра к одиннадцати, с фоткой одной из этих кусак. Вопрос, Луиза?
— Да. Может быть, новая редакционная политика, о которой мне никто не сказал, исключает статьи, содержащие правду?
— Эй, семинар по метафизике проводится на крыше. Просто поднимись туда на лифте и шагай вперед, пока не расшибешься о тротуар. Все правда, если хватает людей, которые верят, что так оно и есть. Нэнси, что ты для меня припасла?
Нэнси О’Хаган одевается консервативно, цвет лица у нее напоминает мореную древесину, а ее длинные, как у жирафы, ресницы часто не в состоянии расклеиться.
— Мой доверенный крот из клиники Бетти Форд раздобыл фотографию бара в президентском самолете. «На борту номер один: ром — рекой, фонтаном — джин». Говорят, что из старой губки выжали последнюю каплю, но тетушка Нэнс так не думает.
Грелш размышляет. На заднем плане звонят телефоны и клацают пишущие машинки.
— Ладно, если не вынырнет что-нибудь посвежее. Да, и интервью с тем чревовещателем-кукольником, который потерял руки за «Где дождь, там и ливень»… Нуссбаум. Твой черед.
Джерри Нуссбаум утирает бороду, усеянную капельками фруктового эскимо, по ошибке надевает темные очки, меняет их на очки для чтения, откидывается на стуле и обрушивает на стол бумажный оползень.
— Сейчас копы по делу святого Кристофера волосы у себя на задницах рвут, так что как насчет такого куска: «Не ты ли следующий на прицеле у святого Кристофера»? Краткие биографии всех жмуриков, что имеются на сегодня, и реконструкции последних минут жертв. Куда они шли, с кем собирались встретиться, какие мысли приходили к ним в голову…
— Когда пули Сент-Криса проходили через их головы, — со смехом вставляет Рональд Джейкс.
— Да, Джейкс, будем надеяться, что его привлекают яркие гавайские краски. Потом еще я встречаюсь с цветным водителем трамвая, которого копы взяли на дыбу на прошлой неделе. Он предъявляет иск полицейскому управлению за неправильный арест, на основании Акта о гражданских правах.
— Это могло бы пойти на обложку. Луиза?
— Я познакомилась с инженером-атомщиком. — Луиза не обращает внимания на холодное безразличие присутствующих. — Инспектором Приморской энергетической корпорации.
Нэнси О’Хаган подпиливает себе ногти, и это подвигает Луизу к тому, чтобы представить свои подозрения как факты.
— Он считает, что новый ядерный реактор «ГИДРА» на острове Суоннекке не столь безопасен, как об этом заявляется официально. Собственно, совсем небезопасен. Церемония запуска сегодня после полудня, так что я хочу выехать туда и посмотреть, нельзя ли что-нибудь выяснить.
— Охренеть, какое новье — церемония технического запуска! — восклицает Нуссбаум. — Слушайте, что это там грохочет? Уж не Пулитцеровская ли премия катится сюда?
— Поцелуй меня в зад, Нуссбаум!
Джерри Нуссбаум вздыхает.
— В самых сладких моих грезах…
Луиза никак не может выбрать — припечатать ей мерзавца как следует («но тогда он поймет, как сильно меня достал») или же игнорировать его («но тогда он решит, что ему все сойдет с рук»).
Ее выводит из оцепенения Дом Грелш.
— Специалисты по маркетингу доказывают, — он вертит в пальцах карандаш, — что при каждом научном термине, который вы используете, две тысячи читателей откладывают журнал и включают телевизор, где опять крутят «Я люблю Люси».[92]
— Ладно, — говорит Луиза. — Как насчет «Приморский атом за твой счет Буэнас-Йербас разнесет!»?
— Здорово, но тебе надо это доказать.
— Как Джейкс может доказать свой рассказ?
— Эй. — Карандаш Грелша перестает вертеться. — Фиктивные люди, сожранные фиктивными рыбками, не могут освежевать тебя до последнего доллара в судах или нажать на твой банк и выдернуть вилку. А у действующей от побережья до побережья Приморской энергетической корпорации имеются адвокаты, которые могут это сделать, и, пресвятая Матерь Божья, если ты хоть чуточку лажанешься, они это сделают.
Ржаво-оранжевый «фольксваген-жук» Луизы едет по гладкой, как стекло, дороге, направляясь к мосту длиной больше полумили. Этот мост соединяет мыс Йербас с островом Суоннекке, на котором стоит электростанция, главенствующая над пустынными окрестностями. На контрольно-пропускном пункте возле моста сегодня неспокойно. Вдоль последнего отрезка пути стоят около ста демонстрантов, которые скандируют: «„Си“ на Суоннекке — через наши трупы!» Полицейский заслон оттесняет их от очереди из девяти или десяти автомобилей. Луиза, сидя в ожидании, читает плакаты. «ТЫ ВЪЕЗЖАЕШЬ НА РАКОВЫЙ ОСТРОВ», — предупреждает один, другой плюется: «К ЧЕРТУ, НЕТ! АТОМ — БРЕД!», третий загадочен: «ГДЕ, О ГДЕ ЖЕ МАРГО РОКЕР?»
В окно стучат; Луиза крутит ручку, опуская стекло, и видит свое лицо в солнцезащитных очках охранника.
— Луиза Рей, журнал «Подзорная труба».
— Пропуск для прессы, мэм.
Луиза достает его из сумочки.
— Что, ожидаете сегодня неприятностей?
— Не-а. — Он сверяется с картонкой, приколотой к отвороту ее жакета, и возвращает пропуск. — Здесь только обычные наши «зеленые» недоумки из трейлерного лагеря. А парни из колледжей предпочитают места, где сподручнее заниматься серфингом.
Когда она переезжает через мост, из-за более старых и серых охлаждающих башен реактора «Эй» появляется корпус реактора «Би». Луиза снова задумывается о Руфусе Сиксмите. «Почему он не дал мне своего номера? Ученые не могут страдать телефобией. Почему никто в жилищной конторе его дома даже не знает его имени? У людей науки не бывает псевдонимов».
От КПП единственная на острове дорога поведет ее к поселку корпорации. А затем, следуя указателям, Луиза достигнет Центра связей с общественностью в Отделении исследовательских и конструкторских работ.
Дорога прижимается к берегу. В море чайки кружатся над рыбачьими лодками. Через десять минут Луиза добирается до поселка из примерно двухсот роскошных домов с видом на глубокий, укрытый от моря залив. Кое-где поросший редким лесом склон под станцией делят между собой отель и поле для гольфа. Она оставляет «жука» на парковочной площадке отделения и смотрит на здания станции в абстрактном стиле, наполовину укрытые выступом холма. Высаженные в ряд пальмы шелестят под тихоокеанским ветром.
Ознакомительная версия.
