На пороге комнаты появилась высокая девушка с прижатым к уху мобильником и холщовой сумкой через плечо… Она была такого роста, что Шарлотта мысленно сразу же определила ее в фотомодели! Высокая, густые и длинные прямые каштановые волосы с мелированными светлыми прядями… Большие голубые глаза, эффектный загар на лице… но до чего же лицо-то у нее худое, вдруг дошло до Шарлотты, когда она присмотрелась получше, до того худое, что нос и подбородок незнакомки выглядели слишком крупными, придавая лицу несколько лошадиный облик. Длинная, до ужаса тонкая шея девушки торчала из ворота бледно-голубой, словно выцветшей футболки… Эта демонстративная потертость ткани не могла обмануть даже неискушенную в тонкостях моды Шарлотту – футболка из тонкого хлопка явно не из дешевых; она была надета навыпуск поверх шорт цвета хаки… от которых до земли тянулись загорелые, длинные-предлинные, о-о-о-очень тонкие ноги… до того тонкие, что колени казались для них слишком крупными… впрочем, как и локти чересчур костистыми для невероятно худющих рук. Не отрываясь от мобильного телефона, девушка каким-то пустым взглядом смотрела прямо перед собой, как будто не видя комнаты… Неожиданно она как-то хищно, даже чуть злорадно усмехнулась и сказала в телефон:
– Ну-у-у-у-у, все в кайф, Аманда! Не успела приехать, а уже подцепила свежачка.
Только сейчас она посмотрела сверху вниз, обнаружила Шарлотту, ее маму и отца, и – не отрывая мобильника от уха – широко раскрыла глаза, улыбнулась во весь рот и в знак приветствия махнула свободной рукой. Потом снова уставилась куда-то в пустоту, будто переключившись на другой канал, и произнесла в трубку:
– Аманда, Аманда… Аманда… извини, мне пора. Как раз нашла свою комнату. Ага, конечно. Ну, перезвони попозже. Пока.
Наконец она нажала кнопку на мобильнике, сунула его в сумку и снова широко, во все тридцать два зуба улыбнулась маме, папе и Шарлотте.
– Привет! Извините! Ненавижу эти телефоны. Я Беверли. А ты Шарлотта?
Шарлотта поздоровалась и даже изобразила на лице улыбку, хотя на самом деле ей стало страшно. Эта девушка вела себя так уверенно, словно переселяться в общежитие было для нее привычным занятием. Она как-то сразу заполнила собой комнату, сделав ее своей. Кроме того, у нее здесь, в Дьюпонте, уже появились, по всей видимости, друзья. Девушки пожали друг другу руки, и Шарлотта робко сказала:
– Познакомься, это мои родители.
Беверли лучезарно улыбнулась папе, посмотрела ему прямо в глаза и протянула руку со словами:
– Привет, мистер Симмонс.
Папа открыл было рот, но так и не нашелся, что ответить на это приветствие. Он только молча кивнул с неожиданно церемонным видом и пожал руку соседки… так неловко, что к чувствам Шарлотты помимо страха прибавился и стыд за отца О Боже, еще и русалка! Шарлотте показалось, что взгляд Беверли скользнул по предплечью папы… Ее ладонь практически исчезла в папиной медвежьей лапе. Интересно, что она ощущает при прикосновении этой мозолистой ладони к своей тонкой коже?
Девушка тем временем обернулась к маме.
– Привет, миссис Симмонс.
Вот мама нисколько не собиралась пугаться. Пожав руку, она чуть нараспев сказала:
– Здравствуй, здравствуй, Беверли! Очень рада с тобой познакомиться! Мы уже давно тебя здесь дожидаемся!
Послышался женский голос:
– Вот это вроде бы пятьсот шестнадцатая?
Все обернулись к дверям.
На пороге появилась женщина средних лет с копной светлых, явно крашеных волос персикового цвета, начесанных и как-то по-особому взбитых, а за ней возник высокий, заметно лысеющий мужчина примерно такого же возраста На женщине было простое платье без рукавов, чуть-чуть не доходившее до колен, на мужчине – белая рубашка-поло с открытым воротом, обнажавшим целый каскад из второго, третьего и так далее подбородков, брюки защитного цвета и кожаные мокасины на босу ногу. Вслед за ними вошел молодой человек в лиловой футболке… довольно симпатичный, как отметила Шарлотта… с большим трудом вкатил в комнату тележку, сверх всякой меры нагруженную багажом. Весила тележка, должно быть, не меньше тонны, поскольку груда коробок достигала шести, а то и семи футов в высоту.
– Мамочка, – сказала девушка, – познакомься, это Симмонсы. Папа…
С широкой, доброжелательной улыбкой мужчина подошел к отцу Шарлотты, и они обменялись рукопожатиями – Шарлотта могла бы поклясться, что тот бросил взгляд на русалку.
– Здравствуйте, очень приятно. Давайте знакомиться, я Джефф Эймори!
– Билли, – ответил папа.
Это было все, что он смог выдавить из себя: «Билли». Шарлотта чуть со стыда не померла. Мистер Эймори бросил взгляд на папины серые рабочие брюки. А Шарлотта посмотрела на защитного цвета брюки мистера Эймори и на платье миссис Эймори. Для девушки, свалившейся с Луны, равно как и приехавшей из Спарты, штат Северная Каролина, они были одеты примерно так же, как ее родители. Она совершенно не могла понять, что в их облике…
Мистер Эймори поспешил представиться и маме:
– Здравствуйте, меня зовут Джефф Эймори!
Затем он обернулся к Шарлотте, откинул голову, расплылся в еще более широкой улыбке и, раскинув руки, будто готовясь встретить и обнять друга, с которым не виделся много лет, воскликнул:
– Ну, а ты у нас, наверное, Шарлотта?
Девушка, хоть убей, не могла придумать, что на это ответить, кроме:
– Да, сэр.
Чувствовала она себя при этом как маленький ребенок в обществе взрослых.
– Сегодня очень важный день в вашей жизни, – сказал мистер Эймори. – Ну что, вы готовы ко всему этому? – Он повернулся к окну и раскинул руки, словно намереваясь обнять весь кампус.
– Думаю, да, – ответила Шарлотта. – По крайней мере, я надеюсь.
Да что это такое, почему ей никак не удается придумать что-нибудь в ответ, кроме этих инфантильных формул вежливости?
– Я помню тот день, когда сам приехал сюда и стал первокурсником Дьюпонта…
– Это было еще во времена раннего Средневековья, – съязвила его дочь.
– О, спасибо, дорогая. Вот видишь, Шарлотта, какая у тебя будет любезная соседка! И все-таки, насколько я припоминаю… – он криво усмехнулся дочери, – …сквозь окутывающий меня густой туман болезни Альцгеймера… – он подмигнул Шарлотте, – мне тогда показалось, что я попал в огромный новый мир. Может, это только казалось, но во всяком случае я думаю, что вы быстро освоитесь здесь, в университете.
Тем временем мать Беверли подошла к отцу Шарлотты:
– Добрый день, меня зовут Валери Эймори. Я так рада с вами познакомиться. Вы давно приехали?
Прежде чем папа успел собраться с мыслями и что-нибудь сказать, мистер Эймори заявил:
– Ах да, мы же совсем забыли про нашего младшего брата. Слушай, старина, давай прикинем, куда сгружать все это барахло.
Эти слова были обращены к молодому человеку, стоявшему, опершись на ручку тележки. Он был высокий, стройный, спортивного вида… несколько прядей выгоревших на солнце волос небрежно спадали на лоб. Шарлотта подметила про себя каждую деталь. Тележка была действительно сверх меры нагружена всяким… как выразился отец Беверли, барахлом.
Миссис Эймори тем временем познакомилась с мамой. Она пожала ей руку и сказала с улыбкой, заглядывая в глаза и голосом давая понять, что она прониклась к матери Шарлотты каким-то необъяснимым, но совершенно искренним доверием:
– Миссис Симмонс… я Валери Эймори. Очень приятно с вами познакомиться.
– Ой, что вы, Валери, – всплеснув руками, ответила мама, – мы тоже… мы ужасно рады, что с вами познакомились. Зовите меня Лизбет. Меня почти все так зовут.
Шарлотта краем глаза заметила (или ей это все-таки показалось?), что Беверли неодобрительно разглядывает ее джинсовые шорты с высокой талией.
– Беверли, – обратился мистер Эймори к дочери, – ты точно ничего не забыла? Не маловато вещичек взяла? – Он в очередной раз оглядел груду коробок на тележке, покачал головой, а потом улыбнулся маме и папе Шарлотты. Затем оглядел комнату и спросил: – А куда, собственно, ты собираешься все это распихать?
По надписям и картинкам на коробках Шарлотта смогла опознать в груде багажа мини-холодильник – для холодильника он, может, и был небольшой, но коробка выглядела огромной, – микроволновку, ноутбук, факс, цифровую видеокамеру, электрическую зубную щетку, телевизор…
Миссис Эймори обернулась к Шарлотте и, взяв ее ладонь обеими руками, сказала:
– Ну что ж… Шарлотта. – Она наклонилась ближе и глубоко заглянула ей в глаза. – Мы так хотели с тобой познакомиться. Я тоже помню свой первый день в колледже. Я училась, правда, не здесь, а в Уэллсли, а уж когда это было, позвольте мне умолчать! Но четыре года пролетят незаметно, – она щелкнула пальцами, чтобы показать стремительность бега времени, – и вы оглянуться не успеете…
