Нол повернулся лицом к товарищам и спиной вперед вошел в центральный проход.
– Давайте за мной, – сказал Нол. – Скоро нас раздавят стены.
– Стены? – Алекс уже перестал удивляться словам Нола. Тот нес чушь и делал совершенно нелогичные вещи, но это помогало им продвигаться. Такими темпами они скоро доберутся до крутящегося волка. А там, глядишь, Нол опять что-нибудь придумает.
Едва пыхтящий Голинкер – ему тяжко давалось перемещение спиной вперед – переступил порожек центрального прохода, как стены со страшным грохотом начали сдвигаться.
– Что дальше, Нол? – крикнул Алекс, которому от одной мысли быть раздавленным стало дурно. – Нол!
– Будем ждать. – Здоровяк остановился.
У Алекса по спине пробежал неприятный холодок.
– Ждать чего?
– Как чего? Когда нас раздавит.
– Дерьмовая идея, – проворчал Голинкер. – Просто дерьмовая.
Алекс посмотрел вправо-влево: стены неумолимо приближались. И вдруг вспомнил слова Нола: «Если хотите умереть, делайте, что я говорю!». «А что, – подумал Алекс, – если Нол не путал слова? Что если он собирается их убить? Может, того и желала эйфа на самом деле?»
Мельком глянув на застывшего Нола, Алекс решил, что скорее попытается исследовать два оставшихся прохода в одиночку, чем позволит стенам превратить себя в лепешку.
– Голинкер! – позвал Алекс. – Уходим!
И кинулся вперед, спеша вырваться из сужающегося коридора. Там, у развилки, стены не двигались. Там Алексу ничего не грозит. Он был в пяти прыжках от спасительного выхода, когда споткнулся и упал, больно приложившись локтем о камень. Тут же попытался отжаться от пола, но плитка продавилась под ладонями и улетела в разверзшуюся перед глазами пропасть.
Алекс закричал. Пол провалился под ним вмиг. Навстречу бросилась черная дыра. Но падал Алекс недолго и вскоре повис вниз головой, чувствуя, как кто-то держит его за ногу.
Голинкер чудом успел схватить Алекса и теперь мычал от натуги и боли. Кололо в груди, стреляло в спине и ребрах. Ныли предплечья. Кружилась голова. Если бы Нол не успел вовремя вцепиться в ногу Голинкера, того утащило бы в бездну вместе с Алексом.
Нол помогал Голинкеру поднимать товарища, когда внезапно ускорившиеся стены прохода сдвинулись и, не причинив троице никакого вреда, с грохотом вернулись на место.
– Какая дрянь тебя укусила? – просипел Голинкер, когда они вытащили Алекса. – Мы ходили по воздуху, лезли сквозь металл… Тебя это не убедило? В этой чертовой пещере все не по-людски. – Он сплюнул кровь. – Здесь только Нол знает, что делать. Мы с тобой должны его слушать. И все. Так сложно запомнить?!
Алекс виновато потупил взгляд.
– Простите. Не знаю, что на меня нашло.
– Все ты знаешь, – сказал Голинкер и махнул рукой. – Веди нас дальше, Нол.
Нол покачал головой.
– Нам нельзя возвращаться к развилке.
– Ну раз нельзя, веди туда, куда можно!
И Нол повел. К развилке. Пропасть, в которую едва не свалился Алекс, легче всего было обойти, но здоровяк прошел над ней. Не по воздуху. По стене. Параллельно полу. Голинкер с Алексом повторили без лишних вопросов.
Следом Нол выбрал левый проход, в конце которого их ждала развилка из двух коридоров. Между ними к стене крепилась светящаяся золотом табличка с указывающей направо стрелкой. Голинкер с Алексом предположили, что идти в таком случае стоит налево. Нол же, почесав в затылке, пошел напрямик. Через стену.
За стеной находился зал с водоемом, освещенным тысячами факелов.
– Идти до вод, – просиял Алекс. – Вот, значит, где они.
– Что дальше? – спросил Голинкер.
– Подышать, – отозвался Нол. – Глубоко-глубоко.
Алекс с Голинкером вдохнули сырого, с запахами земли и плесени воздуха и выдохнули.
– Так сойдет? – уточнил Голинкер.
Нол полез в воду.
– Ты чего делаешь? – нахмурился Алекс.
– Как чего? Иду дышать.
– Ну мы же…
– Дышать не воздухом надо, – перебил Нол, – а водой.
Он нырнул и спустя мгновение исчез.
Алекс с Голинкером переглянулись: что ж, дышать так дышать.
Едва Алекс вдохнул воду, как оказался на мраморной плите, по обе стороны огороженной трехглазыми статуями в человеческий рост – каменными эйфами. Впереди плита обрывалась крутым каменистым откосом, по которому живым было явно не спуститься. Да и куда спускаться, когда внизу сплошь темень?
– Захочешь свалиться снова, я тебя ловить не стану! – предупредил Голинкер.
Алекс обернулся. Голинкер с Нолом застыли в двух шагах от круглого столика, на котором вращался светящийся волчок. За столом плита обрывалась.
– Волчонок, – прошептал Алекс, подойдя ближе. С рукава его куртки капало на пол. – Крутиться ведь должен волчонок.
– Может, ты неверно расшифровал? – предположил Голинкер.
– Верно. В слове было восемь букв. Восемь. Не шесть. Вероятно, это еще не конец…
– Волчонок и волчок – одно и то же, – сказал Нол. – Это детеныш волка.
– Именно, – кивнул Алекс, – но детеныша здесь нет.
Нол уже в который раз посмотрел на него, как на идиота.
– Как это нет? Он же прямо перед нами.
– Это не детеныш волка.
– А что тогда? – спросил Нол.
– Волчок.
– А как называют большой волчок?
– Его так и называют. Большим.
Нол покачал головой.
– Большой волчок называют волком. – Он подошел к столу, повернулся и, как лошадь копытом, ударом ноги послал его в пропасть вместе с вращающейся игрушкой. После чего широко улыбнулся и сказал: – Готово.
Алекс схватился за голову.
– Готово?! – взорвался он. – Да какого хрена ты сделал?
– Пнул стол, – отозвался Нол, – чтобы не брать волчок.
– Не брать?! Тогда на кой черт мы сюда тащились, а? Гребаный болван! Ты вроде свою дочь спасти хотел… Что, если это и был тот самый волчонок?..
Нол удивленно моргнул.
– А что, ты думал, их будет два? – И раскрыл ладонь, показав волчок. Рядом с ним лежал свернутый в трубочку пергамент. – Мы дошли до самого начала и теперь можем входить.
У Голинкера от облегчения подкосились ноги. Он уже думал – все, приплыли. Прощай, мечта, да здравствуют страдания. Но нет, еще не все потеряно.
– Дай сюда, – потребовал Алекс и протянул руку. Ему хотелось от греха подальше забрать волчок у Нола. Кто знает, что тот удумает? – Сейчас же! Нам нужно понять, как он работает.
Нол кивнул и спрятал руку с волчком за спину.
– Сначала я пожелаю дочери смерти.
– Подожди! – испугался Алекс. Ему нужно было что-нибудь придумать, причем срочно. Иначе Нол испортит себе жизнь. – Ты пожелаешь. Пожелаешь первым из нас, обещаю, но сначала мы прочтем пергамент. Тот, что ты держишь… Ладно? Вдруг там написано что-то важное.
Присевший было Голинкер поднялся. Они зашли так далеко не для того, чтобы Нол убил свою дочь, по ошибке путая понятия.
– Алекс дело говорит, – поддержал Голинкер. – Нам нужно узнать, как все это работает. И пергамент поможет. Ты ведь хочешь, чтобы твоя дочь… умерла?
– Какой отец этого не хочет? – Нол развернул пергамент и прочитал: – «Каждый из трех может загадать лишь одно желание. Если волчок решит, что оно неосуществимо, загадавший его умрет. Для того чтобы загадать, нужно крутануть волчок на ладони и четко произнести, чего хочешь. Желание исполнится тотчас».
Голинкер, недоумевая, поглядел на Алекса. Не это он им обещал, когда звал с собой. Волчок должен был исполнить любое желание, а не придираться и в случае чего убивать.
– И как это понимать?
– Не знаю. – Алекс хмурился. – Нол, ты точно правильно прочитал?
Нол бросил ему пергамент.
– Ерунда, – прошептал Алекс, пробежав текст глазами. – В свитке говорилось, что каждый может загадать только по одному желанию. Про ограничения ни слова…
– И как нам понять, что осуществимо, а что нет?
– Попробовать загадать, – отозвался Алекс. Другого способа он не видел. – Нол, что у тебя за спиной?
Едва Нол обернулся посмотреть, как Алекс изо всех сил ударил его кулаком по затылку. Громила выронил волчок и рухнул на плиту. Тотчас пол задрожал, словно в Кидавре началось землетрясение, и плита, что бы под ней ни находилось, полетела вниз.
