— А что не так с этим экземпляром? Странно, это последнее издание. Правда, иногда бывает, что где-то страница не пропечатается, где-то шрифт ставят помельче кеглем, на бумаге экономят — вздохнул он, как будто собственноручно печатал книгу и просит прощения за результат.
— Нет — проговорила Лела. — С книгой всё в порядке. Но дайте мне, пожалуйста, старый, читанный экземпляр, этот совершенно новый.
Библиотекарь взглянул на неё с удивлением, и я видела, что Лела из-за этого чувствовала себя неловко; на лице явно читалось нежелание объяснять, почему она просит старую копию.
— Знаете, эту книгу я читала уже сто раз.
Он опять поднял брови над огурцами, и они приняли форму вопросительных знаков. Тогда Лела сказала откровенно:
— Мне замечания читателей на полях интереснее, чем роман, который я знаю наизусть.
Библиотекарь, который ей годился в отцы, растерянно улыбнулся и заметил:
— Я полвека выдаю книги, но никогда о таком не слышал!
Затем он повернулся, взял с полки старый экземпляр и открыл его: почти на каждой странице, на полях, разными почерками, карандашом или пером были написаны небольшие замечания. Лела улыбнулась и сказала:
— Отлично! Вот это как раз то, что нужно.
Библиотекарь разочарованно закрыл книгу, протянул ей и сказал:
— У вас хороший улов. Не менее десяти читателей, оставивших комментарии! Я всегда был за то, чтобы таких наказывали, но если бы вы были директором, то, наверное, бы их награждали.
Она улыбнулась, взяла книгу, приложила к груди как драгоценность, а затем нерешительно сказала:
— И прошу вас… Если найдёте экземпляр еще старее…
Он только улыбнулся и подтвердил:
— Конечно. Я отложу его для вас.
В этот момент взгляд Лелы упал на книгу за стойкой.
— Что это? — спросила Лела, указывая на книгу.
— «Лествица» Святого Иоанна Лествичника, — ответил библиотекарь. — Христианская мудрость, наставления для тех, кто решил стать монахом. Это не для вас, не только потому, что вы не собираетесь идти в монашки, но и потому, что это последнее издание, его пока брал только один читатель. Библиотекарь открыл книгу, приложил большой палец к обложке и стал перелистывать страницы так же, как счётная машинка в банках пересчитывает купюры на глазах клиента. Но что-то привлекло его внимание. Он остановился на одном месте, и нахмурился: на странице кто-то нарисовал прямую линию, которая потом расходилась в двух направлениях, отмеченных буквами А и Б! Лела чуть не взвизгнула, отчего библиотекарь совсем было растерялся, но всё же сказал разочарованно:
— Жаль, с виду такой приличный человек. Первый читатель… Сразу разрисовал и всё испортил!
Лела довольно грубо выхватила книгу из рук библиотекаря и, словно наркоман в ломке, стала искать место, где была нарисована развилка судьбы, игрек, знак параллельных вселенных. Наконец она его нашла и дрожащими руками раскрыла книгу; я тоже посмотрела на рисунок и под ним увидела замечание, написанное красивым почерком. Лела прошептала:
— Замечания! И при этом ещё и по-македонски!
Я смотрела и не верила своим глазам.
— Посмотри, Аня, глянь, что он написал под развилкой: Стивен Хокинг, «Краткая история времени», глава о чёрных дырах, ведущих в параллельные миры.
Лела была в трансе: листала дальше, и в двух-трёх местах на полях нашла надписи, сделанные тем же мелким почерком, то есть неведомый читатель оставил и другие замечания. Мне было стыдно за неё. Но она была в восторге и, поколебавшись, в конце концов, решилась спросить:
— Скажите, кто этот человек?
Библиотекарь склонился к ней, снял очки и прошептал, будто выдавая государственную тайну:
— Не знаю. Он недавно записался. Я спросил у него адрес, говорит — адреса нет; спросил номер мобильного телефона или адрес электронной почты, говорит, что у него ни мобильного телефона, ни интернета нет. Я спросил, как его зовут. Он сказал, что на данный момент у него нет постоянного имени и фамилии, так что я записал его по номеру на карточке. И он оставил 2000 динаров в качестве залога, что вернёт книги. Я его записал, потому что, по правде говоря, он похож на человека, который скоро уйдёт… наверх — сказал библиотекарь и указал на небо. Лела перекрестилась.
— Не в смысле, что умрёт, просто, судя по тому, что он читает, он собирается в ближайшее время уйти в монастырь… Положа руку на сердце, скажу, что он образцовый читатель, аккуратно возвращает книги и берёт новые, и не требует возврата залога. Только, пожалуйста, никому не говорите, у меня могут быть проблемы, я не имею права требовать от читателей вносить залог. Но по секрету вам скажу, он какой-то не от мира сего.
— Это тот, который обознался — добавила я.
— Да, тот, который называл вас Аннушкой, — сказал библиотекарь, из чего я поняла, что тот внимательно прислушивался к нашему разговору со странным посетителем.
Лела смотрела то на меня, то на библиотекаря.
— Отлично! — воскликнула Лела. — Прошу вас выдать мне все книги, которые он прочитал и вернул. И позвоните мне, когда он появится снова. Вот номер моего мобильного, — сказала Лела, взяла без спросу листок бумаги и ручку, написала номер и подала бумажку библиотекарю.
Библиотекарь стоял с открытым от удивления ртом. Лела поняла причину его замешательства и сказала, улыбаясь соблазнительной улыбкой, жертвой которой когда-то стали все мальчишки и которую я не видела со времён нашей провинциальной жизни:
Не волнуйтесь, я за ним не слежу. Я просто хочу прочитать всё, что прочитает он. Мне кажется, между нами есть какое-то родство. Сегодня столкнуться с таким чудаком — всё равно что столкнуться с динозавром, при том, что ты сам динозавр.
Библиотекарю ничего не оставалось, как выдать ей «Лествицу» и остальные книги, которые брал незнакомец.
Когда Лела выходила со стопкой книг, он с печальным видом провожал её взглядом до двери. Она этого не видела, но видела я. И мне было грустно: куда её заведёт эта попытка влезть в чужую шкуру, чтение чьих-то любимых книг? А ещё чужих заметок на страницах? Что это за графитный возлюбленный, который пишет на полях то же самое, что думаешь и ты?
По дороге домой Лела неожиданно остановилась перед небольшим магазинчиком.
— Давай купим лазанью, — сказала она, явно в хорошем расположении духа. У меня ёкнуло сердце: Лела знала, что моим любимым кушаньем была её лазанья; впрочем, я узнала, что это так, тоже от неё, это она впервые угостила меня этим блюдом.
* * *
И пока Лела выбирала лазанью, мы услышали, как владелец лавки сказал покупателю: «Ужасно! Мы их пустили в страну, а теперь ещё и гражданство им дали». Покупатель заглотил крючок, и лавочник продолжил: «Здесь, в этом самом доме на втором этаже, живёт один сраный негр, снимает тут квартиру, каждый день таскает домой каких-то наших шалав. Он играет в баскетбол за нашу команду, и пусть играет, по пятьдесят очков за игру приносит, и пусть приносит. Не знаю, какой он спортсмен, может, он баскетбольный Новак Джокович, но как человек — он опасный и агрессивный. Пять минут назад пришёл сюда и говорит: босс, есть у тебя какой-нибудь грех? И пялится мне в лицо, а глаза у него кровью налиты, неизвестно, какие наркотики употребляют эти спортсмены, знаю я их, они все на допинге, а в перерывах между таймами употребляют наркотики и курят марихуану, вы только посмотрите, как они забивают, откуда такая сила, как не от наркотиков? Я ему говорю — нет, никакого греха нет, брат, какой ещё грех, давай, иди. А он снова: шеф, неужели нет, должен быть какой-нибудь грех, проверь внимательно! — Да нет, что ты привязался, какой ещё грех, что это ты придумал, — говорю я ему и вижу — он хочет спровоцировать меня, любой ценой начать драку. Не может быть, чтобы кассиры взяли с него больше, на кассе всё компьютеризовано. А он с места не двигается, оглядывает лавку своими глазами, как белые свадебные блюдца из девичьего приданого, как будто ищет, к чему прицепиться, пытается найти, где что-нибудь не так, и говорит: Вчера был грех. Ну, извини, не знаю, меня вчера не было, говорю ему, прости, если был грех, приношу извинения от имени всех сотрудников. И он понял, что со мной где сядешь, там и слезешь, и сдался; повернулся и ушёл, не говоря ни слова. Отправился прямиком в магазин напротив, чтобы там попробовать найти кого-нибудь, с кем поскандалить».
