— Дурак! Просто дурак!
Он сел в свою машину, изо всех сил хлопнув дверью.
Я был доволен.
И мороз спал. Скоро начнётся весна, и нас заберут домой.
— Вова в ужасном состоянии, — жаловалась Млею Жанна, когда они с Натальей Петровной заехали к нему в офис. — Он даже начал мне грубить!
— Он? — удивилась Наталья Петровна — Тебе? Никогда не поверю.
— Я бы тоже не поверила… — вздохнула Жанна.
Наталья Петровна купила новую маску для лица — освежающую и anti-age, — и поэтому все втроём они намазали голубую пасту себе на лицо — испытывали маску.
— Кризис, девочки, — тоже вздохнула Наталья Петровна, — мужики сходят с ума.
— Они и так сходят с ума! — возразил Млей.
— Да, а теперь представь, каково им в кризисе! Думаешь легко такое бабло терять? — Наталья Петровна проверила пальчиком, не высохла ли ещё маска. Палец испачкался в голубой пасте, и она вытерла его об диван. Потом вытерла диван сумкой.
— А разве она должна высохнуть?! — уточнила Жажа.
— Сейчас прочитаю. — Наталья Петровна достала инструкцию и поискала глазами текст на русском языке.
— Что мне с ним делать, не знаю… — Жанна как будто разговаривала сама с собой.
— Вот, нашла. Девочки, она не должна сохнуть, она должна впитаться.
— А скоро? — спросил Млей. — Не написано?
— Мы уже минут двадцать сидим — Жанна тоже дотронулась до лица пальцем. — Что-то не впитывается.
— Подождём ещё, — решила Наталья Петровна.
— Я уже и ругала его, и не разговаривала с ним, — продолжала Жанна — Ничего не помогает.
— Он вроде тебя так боится… — Млей пожал плечами.
— Боится?! — воскликнула Наталья Петровна. — Да он с ней в магазин вчера отказался ехать!
— Как отказался?! — не поверил Млей.
— Так! — кивнула Жанна — Я ему говорю: поехали со мной, хочу себе чулки подкупить.
— А он? — спросил Млей.
— А он как начал орать! Чуть не дурой меня обозвал. Представляете?
— Ужас, — согласилась Наталья Петровна.
— Девочки, зачем я вообще эту маску делала? Мне сейчас опять краситься придется! — вздохнула Жанна.
— Давайте смывать! — тут же предложил Млей.
— Я ещё посижу, — решила Наталья Петровна. — У меня вроде начала впитываться.
Жанна и Млей умылись в туалете и вернулись.
— Режиссёр Котов обещал меня в кино снять! — кокетливо произнесла Наталья Петровна
— А что твой-то? — спросил Млей.
— Не впитывается. Я, пожалуй, тоже умоюсь. — Она вышла.
— Не спрашивай её про мужа, — попросила Жанна — А то она сразу плакать начинает.
— Так и живёт с той малолеткой? — уточнил Млей.
Жанна кивнула, тщательно припудрив лицо.
— Муся! А я решила тебе свои клипсы подарить! — сообщила Наталья Петровна, когда вернулась.
Они примерили клипсы Млею.
— Красиво! — выдохнула Жанна.
— Красиво! — согласился Млей, рассматривая себя в маленькое зеркало пудреницы.
Водитель Карины оставался всё таким же недоброжелательным по отношению ко мне. По-моему, он меня просто ненавидел.
«Завидует, — решил я, — нашему счастью».
Карина встретила меня в испачканном краской фартуке и с палитрой в руке.
— Как хорошо, что ты пришёл! — обрадовалась она — Попозируешь?
Карина усадила меня на задрапированный чем-то красным стул и надела мне на голову шапку Деда Мороза.
— Не шевелись, — попросила она руками очень серьёзно. — Я буду писать твой портрет.
В комнате уже стояло несколько этюдников, и на каждом из них — портреты различных мужчин.
Карина бросала на меня быстрые взгляды и наносила на холст мазки.
— Есть какая-нибудь деталь, которая характеризовала бы только тебя? — спросила Карина.
Я задумался.
— Любимое стихотворение. Или воспоминание из детства. Это бы мне помогло! — Она мерила мое лицо карандашом, определяя пропорции.
— Гантели! — предложил я.
— Или гантели! — радостно согласилась Карина и тут же пририсовала в нижнем левом углу грушу времён Ивана Поддубного.
— А кто все эти мужчины? — спросил я, во-первых из любопытства, а во-вторых для того, чтобы Карина подумала, будто я ревную.
Она широко улыбалась и дразнила меня.
— Нет, правда, кто это? — настаивал я, эмоционально размахивая руками.
— Не шевелись! — строго посмотрела на меня Карина.
— Не буду позировать, пока не скажешь! — заявил я и нахмурился. И сощурил глаза. Как Бред Питт в «После прочтения сжечь».
— Ну ладно, не дурачься! — попросила Карниз. — Мне работать надо.
— Скажи! — настаивал я.
— Ты хочешь услышать это от меня? Ладно: это всё твои портреты! Доволен? Только не гордись слишком сильно. — Карина обиженно поджала губы.
Я немного удивился, но не подал виду.
— Я действительно хотел услышать это от тебя, — сказал я.
Карина улыбнулась.
Когда портрет был закончен — я узнал в нём волевой подбородок водителя, карие Каринины глаза, свои уши и чей-то внушительный нос, — мы сели пить чай.
— Этот портрет самый удачный, — сказала Карина.
— Из-за груши, наверное, — предположил я.
— Хочешь, он будет твой? Только если ты обещаешь повесить его над кроватью!
— Конечно! — с жаром откликнулся я. — Обещаю.
— Забирай.
— Прямо сейчас?
Она показала мне рукой: прямо сейчас.
Портрет был такой огромный, что с трудом влез в мою машину.
Дома я честно вбил над кроватью гвоздь и повесил портрет. Не стоит обманывать женщин по пустякам.
Мне пришлось попросить молоток у тёти Зои. Она, конечно, вызвалась мне помочь.
— На меня похожа, — прошепелявила она, глядя на портрет. — В молодости. Ох, и красавица я была!
— Ты, тётя Зоя, и сейчас ничего! — сказал я, водружая портрет на стенку.
— Ты уж не забирай её, когда переезжать будешь, — попросила она — Оставь на радость старухе.
Я пообещал. Карина мне на Тете ещё сто таких нарисует!
— Ура! Дубленки! — орал я, когда вышел на работу.
— Где дублёнки-то, молодой человек? — спросила тётка в каракулевой шубке.
— Там! — Я махнул рукой точно по сценарию менеджера.
Я прыгал и радовался: я зарабатываю деньги! Может быть, и до повышения допрыгаюсь. И тогда найму Карине учителя рисования. Я стал прыгать ещё выше. Нелегко работать — но надо!
Зазвонил телефон.
Я решил, что звонит Млей, но оказалось — Вова.
— Анжелина! — раздалось в трубке. Вова явно выпил.
— Ты что, забыл, как меня зовут? — холодно поинтересовался я.
— Анисья? — неуверенно предположил Вова и рассмеялся.
— Тонисия! — жёстко сказал я.
— Ох, какие мы злые! И какие страшные! Давай, дуй ко мне — гуляем сегодня! — хохотал Вова.
— Да пошёл ты… — сказал я.
— Чего?! — переспросил Вова сразу протрезвевшим голосом.
— У меня Карина есть, — сказал я. — Так что не звони мне больше, good bye!
И отключил телефон. Грубовато конечно, но пусть скажет спасибо, что по морде не получил.
Я купил несколько биг-маков, целый пакет картошки фри с кетчупом и даже парочку вишнёвых пирожков.
Один я съел по дороге.
Я принёс все это на свидание к Ха. Голодает ведь, наверное.
Ха очень изленился.
Но его худеньких длинных ручках и ножках появились угрожающие татуировки. Кроме «Бей Мусоров» на левой руке, правая нога, обутая в кед, была живописно разрисована колючей проволокой и обнажёнными девицами с длинными волосами.
— Мокруху шьют, — сказал он, увидев меня.
Я сочувственно кивнул и выложил на стол биг-маки.
— Что за хрень ты мне принёс? — Он брезгливо заглянул в пакетик с картошкой.
— А чего бы ты хотел? — виновато спросил я.
— Да у меня всё есть! — Он потянулся и зевнул. — Это вон вертухаям отдай, а то кризис, говорят, жалко их!
Ха кивнул на охранника за решёткой.
— Дай сигаретку! — попросил его Ха.
Охранник, оглянувшись по сторонам и никого не увидев, принёс ему сигарету и дал прикурить.
— Может, тебе сигарет принести? — предложил я.
— Да есть у меня всё… Можешь денег дать, чтобы в карты было на что играть, а то уже перед братвой западло!
У меня было всего семьсот рублей, я отдал половину.
— Ещё побег мне вменяют, волки позорные! — Ха ловко сплюнул на пол.
— Ну, в общем, тебе здесь хорошо? — спросил я для очистки совести.
— Неплохо, — пожал плечами Ха. — Но Зойку и подельников её порешу, как только откинусь!
Я немного испугался за тётю Зою. Хотя с другой стороны — сами виноваты.
Зачем Васю зарезали? Нормальный был мужик.
— А как ты думаешь, сколько дадут? — спросил я сириусянина.
— Лет пятнадцать, — авторитетно предположил он.
