Лужин с женой одновременно, не сговариваясь, почти бегом устремились прочь. (Как коровы, когда на них пастух замахивается! — мелькнуло в голове у Лужина.) Никто их не преследовал. Подростки, казалось, о них сразу же забыли и снова весело загалдели о чем-то своем.
* * *
Как только они вышли из парка и оказались в безопасности, страх исчез, уступив место совершенно нестерпимому стыду. Жена его, похоже, чувствовала то же самое. По крайней мере, по дороге они почти не разговаривали. Да и дома тоже. Разделись, умылись и сразу же стали укладываться спать.
— Почему он называл меня овцой? — задумчиво спросила жена, уже лежа в постели.
— Что? — холодея, каким-то чужим голосом переспросил Лужин.
— Если ты козел, то я коза... — словно не слыша его, тем же тоном продолжила жена. — Спокойной ночи! — и она погасила свой ночник.
* * *
В эту ночь Лужин так и не заснул. До самого утра. Он лежал не шевелясь, только притворяясь спящим, и с ужасом ждал ежеминутно, что жена скажет еще что-нибудь. Но жена молчала. Она тоже не шевелилась. Лужин пытался понять, заснула ли она? Иногда ему казалось, что заснула, иногда — что она тоже притворяется, как и он. И тогда его с новой силой охватывал страх. Он боялся еще что-нибудь услышать. Что-нибудь безжалостно справедливое.
Наконец, часа через два по ровному дыханию жены он решил, что она все-таки уснула и слегка успокоился. Сам он уснуть не мог. Стыд жег его, терзал изнутри раскаленными клещами! Он вспоминал подробности... всего... этого... и даже зажмуривался в темноте от непереносимого позора.
— Но что?!.. Что я мог сделать?! — с тоской вопрошал он сам себя снова и снова. — Их же было много!.. Ну, избили бы меня до полусмерти! Или вообще убили бы. Мало ли случаев? Каждый день в газетах пишут. Это что, лучше бы было?!
— Лучше! — тут же сурово отвечал ему какой-то внутренний голос. — Лучше!! Тогда бы ты хоть человеком остался! А так?.. Как ты жить теперь дальше будешь? Жене в глаза смотреть?
Да! — в отчаянье стискивал зубы Лужин, с ужасом представляя себе, как он утром будет общаться с женой. — Лучше бы меня убили!
Он живо воображал, как он хватает там, в парке за горло этого... Дика, бьет его!.. как со всех сторон бросаются на него остальные,.. эти озверевшие бандиты! — и все тонет в какой-то кромешно-кровавой, черной мгле... Но это уже неважно! Главное, что он не струсил, не испугался! Не дрогнул. Что он в решающую минуту повел себя как должно! Как муж, как мужчина!.. А там уж — будь, что будет!!
«Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу», — всплывали в памяти бессмертные строчки из «Мцыри».
Наконец, к утру Лужин уже чуть ли не убедил сам себя, что именно так все и было на самом деле. А если и не было, то только благодаря какой-то нелепой случайности. Что он просто растерялся! Да! Именно! Не испугался, не струсил, а именно растерялся. Слишком уж неожиданно все произошло!
Да и за жену свою он боялся. Поэтому и решил... схитрить... пойти на поводу... выполнять все требования бандитов. Ну, как у террористов!.. Выполняют же их требования! Идут на переговоры. На компромиссы. Не потому, что их боятся, а просто, чтобы спасти заложников. Вот и он!... Чтобы жену спасти!.. Пожертвовал собой. Своей гордостью!.. Совестью!
А вовсе не потому, что струсил. Вовсе нет! Жена, конечно, сейчас сгоряча еще не понимает, но потом... со временем... поймет!.. Он ей все объяснит. Когда она успокоится.
Вот если бы ей что-нибудь угрожало!.. О!.. Вот тогда бы он!.. Тогда бы конечно! А так?!.. Не мог же он подвергать ее жизнь опасности!.. Да!! Вот именно! Конечно, не мог!
За окном светало. Почти уже полностью успокоившийся Лужин осторожно встал, прошел на кухню и выпил из чайника кипяченой воды. Потом вернулся назад, так же осторожно лег, закрыл глаза и мгновенно уснул.
Спал он не более получаса — ну, час от силы! А проснувшись, долго лежал в полном ошеломлении, в холодном поту, бессмысленно глядя в потолок.
Сон, который приснился ему, был поистине ужасен! Он, собственно, даже и не проспал, а попросту прожил эти полчаса где-то в другом, параллельном мире, в режиме реального времени. Где все события происходят по тем же самым законам и текут с той же самой скоростью, что и в нашем. И полчаса здесь — это и были те же самые полчаса там. Ну, или час от силы.
И он — это был он! Самый, что ни на есть настоящий. Лужин Александр Иванович. Крепкий, здоровый мужчина тридцати лет от роду. Честный, порядочный, уважаемый друзьями и коллегами. Он-он! Александр Иванович Лужин. Он самый! Не лучше и не хуже.
Итак, закрыв глаза, он, Лужин, словно и не заснул, а по велению какого-то злого волшебства перенесся в мгновение ока на несколько часов назад, опять в этом вчерашний кошмар, в тот проклятый парк. Аккурат в тот самый момент, когда этот... Дик обратился к его жене. Все вдруг повторилось заново, в мельчайших подробностях, как в каком-то дурацком американском триллере. Петля времени!
Парень, мальчишка, нагло и бесцеремонно, не обращая ни малейшего внимания на беспомощно глядящего на все это Лужина, ощупал не торопясь его жену, со своей мерзкой, грязной ухмылкой помял ей грудь, ягодицу, ухмыльнулся еще шире и спросил:
— Слышь, овца, отсосать у меня хочешь?
Сейчас она заплачет! — вспомнил во сне Лужин. — Или нет, сначала он еще спросит что-то типа: я тебе не нравлюсь?
Однако вместо всего этого юнец вдруг оглянулся на остальных и произнес:
— Молчание — знак согласия!
Эти слова словно послужили для них сигналом. Дальнейшее все происходило очень быстро и четко. С какой-то пугающей, чисто профессиональной жесткостью и стремительностью. Как будто нечто подобное подростки проделывали уже не раз, и каждый теперь хорошо и до мелочей знал свою роль.
Они сразу же тесным кольцом плотно сомкнулись вокруг Лужина и его жены. Лужин еще затравленно и растерянно озирался кругом, когда Дик вдруг левой рукой схватил его жену за волосы и одним резким движением низко пригнул ей голову. В правой руке его блеснул нож.
Женщина вскрикнула.
— Молчи, овца, убью! — тихо, с угрозой бросил Дик и, чуть приподняв ей голову, приставил лезвие к горлу обезумевшей от ужаса женщины. Рот ее полураскрылся в безмолвном крике, глаза бессмысленно выкатились.
Как у скотины, которую режут! — подумал неожиданно для себя Лужин и истерически хихикнул. Все происходило настолько быстро, что он даже не успел толком ничего понять.
— А-а!.. — вдруг вздохнула-всхлипнула женщина и начала как-то странно и ритмично дергаться всем телом.
Лужин недоумевающе перевел взгляд и внезапно увидел, что его жену уже насилуют!! Платье ее высоко задрано, так что видны бесстыдно оголенные ноги, и какой-то худой прыщавый юнец со спущенными штанами стоит сзади ее, держа руками за бедра, и быстро двигает тазом.
Лужин непроизвольно сделал движение вперед и тут же почувствовал, как что-то острое уперлось ему в правый бок.
— Спокуха, дядя! — услышал он сзади негромкий зловещий голос и замер. — А то почку проткну!
Первый малолетка запрокинул голову, несколько раз судорожно дернул тазом и негромко простонал сквозь зубы. На секунду замер, потом одобрительно-небрежно мимоходом похлопал сбоку женщину по голому бедру и отошел, натягивая штаны, уступая место следующему своему товарищу.
Лужин, оцепенев, не в силах пошевелиться, наблюдал всю эту сюрреалистическую картину, чувствуя постоянно своим правым боком острие приставленного туда ножа.
Второй... Несколько быстрых ритмичных движений, пара судорожных толчков,.. негромкий стон... Третий... Четвертый... Четвертый что-то долго возится. Аллочка вскрикивает. Лицо ее искажается от боли.
— Тише, сука! — чуть приподнимает ей голову Дик и плотнее прижимает к шее нож. — Что, в жопу никогда не еблась?
Женщина опять замирает и лишь мучительно закусывает губы.
Пятый... Сколько же их?! Шестой! Совсем уж маленький, молоденький парнишка, пацаненок лет двенадцати от силы! Ребенок еще. Неужели и он?.. Да он не достанет, наверное! Разве что на цыпочках. Бог мой!.. Несколько торопливых движений,.. стон... Как и все.
Седьмой!! Толстяк какой-то. Да сколько же их??!! Или это уже по второму кругу?..
Наконец, все заканчивается. Нож упирается Лужину теперь уже в левый бок. Того, кто стоял справа, давно сменил его приятель. Получивший, вероятно, уже свое.
Все?!.. Опять этот пацаненок... двенадцатилетний... Ну теперь-то все?! Больше нет желающих?.. А как же сам Дик?
Лужину казалось, что это сейчас думает за него кто-то другой! Не могут же у человека, у которого на глазах насилуют его жену, быть такие спокойные и здравые мысли?!
Дик смотрит на Лужина в упор и усмехается.
Потом поворачивается к Лужину боком, таща Аллочку за волосы. Та безропотно двигается в наклоненном, полусогнутом положении вслед за ним, не понимая, очевидно, что от нее требуется.
Убедившись, что мужу теперь все прекрасно видно, Дик несильно встряхивает жену за волосы.
