Ознакомительная версия.
– Если даже и так…
– Не если, а именно так. И скажу больше. Уже есть материал, который позволяет возбудить уголовное дело против названного господина. Люди губернатора, правда, пытаются решить вопрос более мирным путем, но, боюсь, этого не случится. Губернатор не полезет в драку. Не надо ему этого. Так что, кое-что теперь и от тебя зависит, Федор Павлович.
Они помолчали.
– Мне платят за то, чтобы я не позволил господину Кузнецову сесть в кресло генерального директора ОАО «Бассейн». Видишь, я с тобой в открытую. И платят мне энергетики, доходит? Я в этом деле, Федор Павлович, представляю исключительно государства.
Федина, несомненно, позабавили слова Семина. Но он не встал. Напротив, налил еще рюмку.
– Живет в районе один интересный человек, – пояснил Семин. – Акционер ОАО «Бассейн» Виталий Иванович Колотовкин. Так вот, он недавно подал жалобу на господина Кузнецова и на его действия. Думаю, прокуратура примет все необходимые меры, есть у меня такая уверенность. А когда наложат арест на акции, аккумулированные КАСЕ, уважаемому господину Кузнецову придет конец. Он сразу потеряет возможность сбросить акции даже по демпинговой цене. Грустная картина, правда? Зато, если ты правильно меня понимаешь, придет час банка «Дельта». По решению суда вы можете потребовать, чтобы арестованные акции передали именно вам, ведь эти акции заложены в качестве обеспечения кредита. Ну, а энергетики в свою очередь с огромным удовольствием выкупят указанные акции у вас. И я, пожалуй, смогу повлиять на цену покупки. Согласись, неплохая сделка? Банку прибыль, тебе премию.
Федин кивнул. Но он еще сомневался:
– А материал? Насколько серьезен?
– Подделанные подписи на доверенностях, и все такое прочее. Серьезнее не бывает. Только мне, пожалуй, понадобится почерковедческая экспертиза. И еще понадобится опытный и умный следак, умеющий разговорить подозреваемых.
Федин снова кивнул.
– Правда, есть условие…
– Какое? – насторожился Федин.
– Мы не хотим возбуждать уголовное дело до окончательного определения позиции губернатора.
– Хотите потянуть?
Теперь уже Семин кивнул.
Федин взглянул на него и рассмеялся.
– Тогда у меня тоже есть одно условие.
– Какое?
– Слыхал о благушинской заправке?
– Да что за черт? – удивился Семин. – Золотая она, что ли? Весь день о ней слышу.
– Не знаю, какая она, – усмехнулся Федин. – Но вот интересует одного хорошего человека.
– И что?
– Да просто держи это в голове. До поры до времени.
– Гарантий дать не могу…
– Пока достаточно твоего слова.
Они помолчали. Потом бывший полковник покосился в сторону смертельно обиженного бармена:
– Почему Господь так жесток?
– Да потому, что все мы только микробы в крови какого-то огромного организма, – Семин тоже покосился в сторону бармена. – Но печется Господь, кажется, не о нас, а о здоровье всего организма.
Глава VI
Третья сила
Июль, 1999
День начался с жары.
С болот несло плесенью, на Новом Арбате шумно гуляли бурлаки.
Дымом костров несло и с Запорожской Сечи – с дальнего мыса. Перед дебаркадером по колено в мутной воде стоял в реке Ленька Вешкин – бурлак, и горько материл мир. С тех пор, как развалился Благушинский совхоз и рухнуло советское лесное хозяйство, Ленька подрабатывал на мысу или на Новом Арбате. С безработными мужиками водил на лямке тяжело груженные лодки против сильного отбивного течения, в обход затонувшей баржи. Если лодок не случалось, за полбутылки красного хмуро позировал волосатым, наезжавшим из города художникам. Новым Арбатом в Благушино прозвали заасфальтированную часть нижней улицы – вся она принадлежала Колотовкину и Мельникову. «Комки», крошечное кафе, два магазина. В черной рясе толкался перед киосками попик Падре, негромко требовал от Бога решительности, молний и грома. Господь не откликался, может, длинноволосые художники были Ему угодны. Заиленный серый песок, деревянные лодки, приткнувшиеся к берегу, угрюмая синева тайги. Крикнешь кукушке: «Сколько мне жить?» – даже приговоренному к смерти накричит сто лет.
– При советской власти, – матерился Ленька, – мы империей управляли!
– Вот и доуправлялись, – настороженно принюхивался Павлик. – Где та империя?
– Возродим! Стряхнем паразитов с загорбка!
– Самогон? – принюхался Виталий.
– Водка, – удрученно покачал головой Павлик.
– Думаешь, кто-то завозит тайком?
– Уверен. Сам видишь, перешептывается народ. Раньше бегом бежали навстречу, шапки ломали, теперь хмурятся, выказывают независимость.
– Может, злятся из-за больницы? Ты обещал доставить лекарства.
– Ну не сразу же. Мало ли, что обещал. Продадим лес, доставим, – Павлик думал сейчас только о сделке с немцами. – А хорошо продадим – пристроим к больнице флигель. Заодно ликвидируем Запорожскую Сечь, – кивнул он в сторону мыса, на котором дымили костры бурлаков. – От запорожцев ненужная вольница. Зуб даю, – блеснул Павлик литым золотым зубом, – что это через бурлаков попадает в село водка. Можно, конечно, выбросить в продажу дешевое пойло, напрочь задавить тайного конкурента, но зачем нам в селе лишняя пьянь?
«Ну, все скупил у людей? – ядовито интересовался отец, когда Виталий приезжал в Томск. Смотрел на сына, как на безумца. – В университете от нищеты учебные площади начали сдавать в аренду!» Находил тысячи причин упрекнуть Виталия, а тот понять не мог – почему отец его упрекает, за что? Сами же хотели свободы. И понял только в девяносто восьмом, когда рухнул рубль и последние сбережения профессора Колотовкина превратились в бумагу. Медсестра, нерегулярно наведывавшаяся к Колотовкину-старшему, нашла профессора в кресле перед включенным телевизором. В руках газета.
Вопрос: Как вы прогнозируете экономическое будущее России?
Кох (глава госкомимущества): Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех людей, которые могут думать, но не умеют работать (в смысле – копать), которые только изобретать умеют. Далее – развал, превращение в десяток маленьких государств.
У Виталия холодок пробежал по спине.
Зря оставлял отца одного. Отец как раз не умел работать (в смысле – копать), но бежать никуда не собирался. Напротив, уговаривал своих аспирантов подумать над выбором. А глава госкомимущества забыл о старой профессуре. Ответы американскому корреспонденту, перепечатанные «Московским комсомольцем» должны были ударить Колотовкина-старшего прямо в сердце.
И ударили.
Вопрос: И как долго это будет длиться?
Кох: Я думаю, в течение 10–15 лет… Вы понимаете… В течение 70 лет, когда формировалось мировое хозяйство, Россия, вернее, Советский Союз находился как бы вовне, развивался отдельно, по каким-то своим законам. И мировое хозяйство сформировалось без Советского Союза. И оно самодостаточно, там есть достаточные ресурсы, все есть. И сейчас Россия появилась, а она никому не нужна. (Смеется). В мировом хозяйстве нет для нее места, не нужен ее алюминий, ее нефть. Россия только мешает, она цены обваливает со своим демпингом. Поэтому, я думаю, что участь печальна, безусловно.
Вопрос: Прогнозируете ли приход инвестиций в Россию, будет ли он в той мере, в какой его ожидают?
Кох: Нет, потому что Россия никому не нужна (смеется), не нужна Россия никому (смеется), как вы не поймете!
Вопрос: Но ведь Россия имеет гигантские экономические и людские ресурсы, и работать на российский рынок…
Кох: Какие гигантские ресурсы имеет Россия? Этот миф я хочу развенчать наконец. Нефть? Существенно теплее и дешевле ее добывать в Персидском заливе. Никель в Канаде добывают, алюминий – в Америке, уголь – в Австралии, лес – в Бразилии. Я не понимаю, чего такого особенного в России?
Вопрос: Но торговать с Россией, с огромной страной, где огромная потребность купить, купить, купить…
Кох: Для того, чтобы купить, надо иметь деньги. Русские ничего заработать не могут, поэтому они купить ничего не могут.
Вопрос: Словом, вы не видите никаких перспектив?
Кох: Я – нет. (Смеется). Ну, Примаков если видит, пускай работает (смеется).
Вопрос: Как, по-вашему, может повернуться экономическая политика российского правительства? Будет ли возврат к старым методам?
Кох: Какое это имеет значение? Как ни верти, все равно это обанкротившаяся страна.
Вопрос: И вы полагаете, что никакие методы хозяйствования Россию не спасут?
Ознакомительная версия.
