Ознакомительная версия.
Деснин с изумлением вертел рулон в руках.
— Вот так, — поправил его Ж. — Вот тут название.
Деснин заметил невзрачные буковки: «Феликс Ж. Философия говна».
— Очень удобно, — комментировал Ж. — Почитал — подтерся, почитал — подтерся. Это экспериментальный выпуск — всего сотня экземпляров. Весьма сложно печатать текст на рулоне, да еще на такой бумаге. Но ничего, мы освоим технологию, тем более что и заказ уже есть. На «Апостола». Ну как у первопечатника нашего, Ивана… как его, а, вылетело.
Ж снова подхватил стакан с виски, но не успел выпить.
— А вот и Андрей Леонидыч! — бросился он навстречу высокому человеку спортивного телосложения. С виду одет Андрей был очень просто: джинсы да свитер, однако куплены эти вещи были, очевидно, в супердорогом бутике.
— Спасибо за «Черный квадрат», Андрей Леонидыч! Он в целости и сохранности, не беспокойтесь. Это было грандиозно! Вы…
— Феликс, у нас серьезный разговор, — оборвал Ж Андрей. — Позаботьтесь чтобы нам никто не мешал.
— Конечно, конечно. Вот, присаживайтесь. Я распоряжусь.
С минуту Деснин с Андреем сидели за столиком молча, словно изучали друг друга.
— У меня есть двадцать минут, — наконец поторопил Андрей. — И здесь я только ради Никодима. Так что тебе известно?
Выслушав краткий рассказ Деснина, Андрей задумчиво произнес:
— Странно как ты туда попал. И уж совсем странно, как ты оттуда вышел. Что-то здесь… Короче так. Ты заварил эту канитель с самопальным расследованием. Теперь я беру все на себя.
Андрей почему-то сразу расположил Деснина к себе, так что тот уже начал сомневаться в обоснованности своих подозрений, но все же решил действовать по изначальному плану:
— Ага — пойдешь к Аббату и спросишь?
— Нет. Это невозможно, — невозмутимо отвечал собеседник. — Но если я по своим каналам найду заказчика, Аббат, я думаю, возражать не будет. А сатанисты… Это вполне возможно. Он был праведником и… в общем, это версия.
— И ты тоже все на сатанистов валишь. А вот у меня такой вопросик: зачем ты меня сдал Аббату?
— Я?!
— А кто же еще?
— Нда. Уж не намекнул ли тебе на это сам Аббат?
— Не важно.
— Значит, точно намекнул… Постой, постой. Уж не думаешь ли ты, что это я заказал Никодима?
Деснин промолчал в ответ.
— Ладно. Ты меня как нашел? По письму. Так ведь? Я что, похож на идиота, чтобы писать человеку, которого вскоре собираюсь заказать? Да и что за бред, в конце концов! Зачем мне это?
— Ну, мало ли что ты в свое время рассказал о себе Никодиму. Я вот о себе все выложил, подчистую. А теперь тебе ни к чему, чтобы кто-то еще знал твое прошлое.
— Хм! Снова узнаю Аббата. А теперь слушай сюда. Во-первых, я до сих пор не знаю даже, как тебя зовут — ты же ни разу не представился. А во-вторых, ты спрашивал только о каком-то Мокром. А о нем я не слышал, и уж понятия не имел, что он связан с Аббатом. Так что сдал тебя кто-то другой.
— А теперь ты слушай. Не так важно, кто меня сдал, важно, что я ни разу при тебе не поминал Аббата. Ты первый назвал это имя.
— Думаешь, что поймал, да? — Андрей был явно возмущен нападками Деснина. — Я знаком с Аббатом. В свое время он мне очень помог. Да и сейчас помогает. Посоветовал вот вложиться в шоу-бизнес. Я также в курсе некоторых его дел, поэтому и узнал его по твоему рассказу о секте. Но… Черт возьми! Эти грязные намеки начинают меня раздражать! Короче так: бросай свою самодеятельность и не путайся под ногами. Я сам все выясню. Это теперь мое личное дело, понял?
В этот момент из галереи выносили «Черный квадрат», который сопровождал Ж, что-то эмоционально тараторя.
— Хм, икона. Дороже всех прочих, — проводил картину взглядом Андрей. — Я другой черный квадрат видел, пострашней… Ну надо же додуматься: убить Никодима из-за исповеди. Да мне и скрывать-то нечего, — Андрей глянул на часы. — А, Бог с ним, с делами. Помянем Никодима. Официант, водки!
Выпили не чокаясь.
— Извиняй, если что. Просто Аббат… — начал было Деснин, которому почему-то хотелось верить в искренность Андрея.
— Да ладно. Я даже рад, что мы встретились. Давно о Никодиме ни с кем не говорил. Наливай, не жалей. А скрывать мне действительно нечего. Я ведь в перестройку клюквенником был. Что ты на меня так смотришь? Я к иконам всегда страсть имел, да и к искусству неравнодушен, даже вот к такому, актуальному. А тогда как раз мода пошла на иконы. Меня Макс, приятель мой, и подбил на это дело. Сам-то он только толкал иконы, вроде барыги, а я… Хм, молодость, тогда все просто было. Работал в одиночку. Кроме мотка капроновой верёвки, да прочной отвёртки, сделанной на заказ, на дело ничего больше не брал. Так что, в случае завала, вполне мог косить под дурачка, случайно заснувшего в церкви. Да, везло мне, жил по тем временам безбедно, но после того случая бросил всю практику.
*****
В тот раз всё обстояло по-иному. Андрею предстояло грабануть не церковь, а «выставить хату» у одной бабки, живущей в глухой, заброшенной деревушке. Наводку на нее дал сам Макс, который был настолько уверен в успехе дела, что, несмотря на свою трусоватость, упросил Андрея взять его с собой — чтобы сразу войти в долю. Тот долго отнекивался, но, наконец, махнул рукой, подумав: «Пусть сукин кот на своей шкуре почует, каково это — доски брать!»…
Андрей, как сейчас, помнил: посреди зимы вдруг случилась небывалая оттепель, и снег, частично стаяв, обнажил кое-где даже грунтовую дорогу. В противном случае к старухиной избушке вообще невозможно было бы подъехать на его «жигуленке».
Избушка являла собой образец старинного русского дома. Она была срублена из толстенных просмолённых брёвен, что называется, на века. Чрезвычайно низкий потолок, необитые досками стены, малюсенькие оконца с тусклыми стёклами, какие встречаются нынче разве только в старинных церквах, закопчёная печка с запечьями, уступами и выступами, массивный деревянный стол в красном углу под образами да пара скамей — не понятно было, как вообще подобное строение со всем его внутренним интерьером могло сохраниться до наших дней. Невольно возникало ощущение, будто неумолимые воды реки Время обогнули избушку в своём бурном течении, и теперь она стояла неподвластным этому потоку островком.
Едва войдя, Андрей сразу же бросил взгляд на иконы. Из-за низкого потолка он и так вынужден был стоять на полусогнутых ногах, но когда пригляделся, то присел ещё ниже. Почти все «доски» были «школьные» — самые ценные на чёрном рынке. «Вот, — Андрей выделил одну из икон, — вот тебе квартира. А эта… Это — тачка!.. Да тут товару на не одну штуку баксов!»…
Он никогда не слыл беспредельщиком, работал всегда чисто. Некоторые «коллеги» даже попрекали его за чрезмерную мягкость и веру «во всякую чушь». К примеру, верил Андрей в то, что ворованные и купленные иконы теряют силу, мертвые становятся. Оттого и зовут их просто «досками». Но стоит вору столкнуться с «живой» иконой — и он не сможет ее украсть. Более того, икона эта навсегда отворотит его от воровства. И он, хоть и не признавался себе в этом, но боялся и не желал встречи с такой иконой. Зачастую, когда Андрей оставался на ночь в церкви, какое-то наваждение спускалось на него. Случалось даже, он не мог взять заказанную икону, ибо казалось ему, что это и есть та самая «живая» икона, и он брал что-нибудь попроще, или уходил ни с чем. Однако на сей раз на него напало совсем иное…
Шикарная квартира, тачка, золотые побрякушки — все это бешеным хороводом плясало в его мозгу. Он даже не придал значения тому, что с печки, кряхтя и кашляя, начала слезать старуха-хозяйка и обернулся лишь тогда, когда Макс толкнул его в бок. «Бабку — в расход! — словно из тумана выползали мысли. — Макса… и его тоже… к чертям собачьим. Я и без него найду, кому запродать всё это».
Должно быть, эти мысли были написаны у него на лице, ибо ни старуха, ни Макс, глядя на него, не могли проронить ни слова. Андрей, выхватив свою отвёртку, принялся отдирать ею от стены ту самую икону, которую оценил в квартиру. Икона не поддавалась. Андрей со всей силой налёг на отвёртку. Та не выдержала и обломилась у самой ручки. И в этот момент он услышал голос старухи, которая прошамкала беззубым ртом: «Сынок, не трожь иконы, не губи души своей. Грех это страшный — иконы брать без благословения».
Андрей обернулся, и по его безумному взгляду старуха поняла, что все увещевания бесполезны. Тогда она охнула, махнула рукой, и сама подошла к иконе. Встав перед ней, она перекрестилась, поцеловала ее и безо всякого усилия сняла икону со стены. Затем, три раза перекрестив, подала её Андрею. И тут он физически почувствовал, как с него будто что-то спало, и что стоит он теперь перед бабкою, словно голый. И стыдно вдруг ему стало этой своей странной наготы. Стыдно до омерзения. Хоровод из квартир и тачек вдруг сгинул. Андрей, словно чужими руками схватил икону и выбежал вон из избы. Сев в машину, он бросил икону на соседнее сиденье и включил зажигание. Макс еле успел вскочить в салон, когда «жигуленок» резко рванул с места.
Ознакомительная версия.
