Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста

— Для меня очень важна эта поездка. Игорь Станиславович — это определенная перспектива. По дороге я смогу решить вопрос. Я даже готовился, просмотрел его книгу. Да и реальная экономия …я вернусь …мы с тобой ….эти деньги лучше прогуляем…

Наверное, говорить о деньгах не стоило. Ира сжала губы, будто пыталась удерживать рвущиеся наружу колкие слова.

— Ты куда-то торопился, — выдержав паузу, напомнила мирным тоном.

Николай оделся и с облегчением покинул квартиру, в которой провел столько счастливых часов. Подходя к машине, он по привычке посмотрел на Ирины окна. Темные прямоугольники угрюмо свидетельствовали, что хозяйка квартиры утратила к своему гостю интерес. Уже три недели Ира не открывала окно и не махала рукой на прощание, хотя прежде, не обращая внимания на зимний холод, делала это регулярно…

*

— Я — сволочь, — признал Николай, завершая исповедь. — Какая же я сволочь.

— Не расстраивайся, — Иван посмотрел на часы. Время за полночь. Завтра на работу. Тоска. — Давно вы расстались?

— Неделю назад.

— А сколько встречались?

— Почти три месяца.

— И все это время ты скрывал свой роман?

— Да, — кивнул Туманцев.

— А потом страдал в гордом одиночестве? Ну, ты, Туманцев силен. Однако, что это за тайны мадридского двора? — Иван сделал вид, что сердится, хотя ничего, кроме безразличия и усталости не испытывал.

— Тебе нравится Ирина. Мне не хотелось причинять тебе боль.

Это был явный перебор. Правдоподобней выглядела другая версия: влюбив в себя Ирину, Туманцев хотел показать всем (Ивану в том числе), что не сошел с дистанции, что может очаровывать женщин, как прежде. Не характерное для радикального эгоиста человеколюбие могло иметь лишь одно объяснение. Ира не очаровалась и в качестве аргумента предъявлена быть не могла.

— Почему ты не попробовал помириться с ней по возвращению? — Лицемерие требовало наказания, и Ильин не поскупился на иронию.

Туманцев помрачнел.

— Как прикажешь мириться с разобиженной в пух и прах бабой? Я знаю единственный способ. К сожалению, он мне теперь недоступен.

На этой грустной ноте беседа стала увядать. Туманцев попробовал углубиться в свои переживания. Он сильно скучал по Ире, но, не увидев отклика, обозвал Ивана тупым животным и простился, пообещав зайти на днях. Раненой душе требовалась лечение, и с присущей Николаю деликатностью он готов был превратить любого в таблетку от тоски.

«Я ее так хотел. Мне было с ней интересно. Я всю жизнь думал только о сексе, а тут вдруг увидел, что с женщиной можно общаться… другие горизонты…я дружил с мужиками, баб ни во что не ставил …она не такая, как все…» — Засыпая, Иван перебирал в памяти признания друга. Колька страдал искренне и наверняка заслуживал сочувствия. В другой ситуации Ильин пожалел бы приятеля. Да и себя в придачу. Но сейчас мысли занимала женщины с зелеными глазами. Она не сделала ни кому ничего плохого, тем ни менее три месяца мучилась с трусливым эгоистом, а потом стала мишенью для другого себялюбца, которого прежде считала (очень хотелось верить) своим другом.

Долгожданное письмо пришло в понедельник утром.

«Скучно мне без вас, вот и пишу. Также считаю, что в сложившейся ситуации виноваты мы оба, — Ира была по обыкновению рациональна. — Вы зря полезли ко мне с советами, я напрасно была резка. Поэтому, наш эпистолярный роман может иметь продолжение при условии (вы когда-то грозились принимать все мои условия, помните?) уважения к чужой территории. То есть мы обсуждаем, то, что нам кажется интересным, и не вмешиваемся, без приглашения, в чужую жизнь. Идет?»

«Идет, бежит, летит, — Ильин ответил сразу же. — Я не знаю, какая муха меня укусила. Наверное, це-це. В общем, инцидент можно считать исчерпанным и я снова ваш самый верный и преданный друг».

Однако, в одну и ту же воду дважды не войдешь. Реанимированной дружбы хватило меньше, чем на неделю.

Хочешь рассмешить богов — загадай желание. Я мечтала встретить состоявшегося интересного мужчину. Встретила. Теперь сижу, сопли по лицу размазываю, страдаю.

Николай — предприниматель (думаю, врет, скорее всего, служит где-то, но явно при хорошей должности), высокий, статный, с отличной речью и прекрасными манерами, ездит на японской машине, стильно одевается — произвел сокрушительное впечатление. Я была очарована. Разговариваешь с человеком, а он понимает тебя, как старый хороший друг. Чувствует, что для тебя важно, а что нет. Смотрит на мир твоими глазами. Это поразительное ощущение общности сразило меня наповал. Плюс очевидное материальное благополучие и козырная внешность. В общем, я решила, что встретила «настоящего полковника», распустила слюни и, когда их натекло достаточно, села в эту лужу..

С каждым днем Николай все меньше походил на полковника, и все сильнее смахивал на отставного ефрейтора. Во-первых, он оказался редким скупердяем.

Он регулярно проводил у меня вечера, ужинал. И никогда не привозил к столу продукты. Цветами, конфетами, подарками так же не баловал.

Хотя, Николай кушал немного, меня такие расклады напрягли. Приличный человек в чужой дом должен являться с гостинцами. Тем паче, если его там систематически кормят.

«Расквитался» за сьеденное Николай практически через месяц, сводив меня в театр. И в последующем придерживался такой же тактики: суммарный хлеб в обмен на разовое зрелище. Однажды, вероятно, под наплывом обострившегося чувства невиданной щедрости, около кассы супермаркета предложил взять на себя часть расходов. От неожиданности я чуть не упала, но, совладав с удивлением, кивнула в знак согласия. Барским жестом Николай достал кошелек, выложил пару мелких купюр и улыбнулся самодовольно. Он гордился собой.

Вторым недостатком Николая было критиканство.

Мало того, что этот тип питался у меня, так он еще постоянно зудел: чай не того сорта, воду из крана надо фильтровать. То одно плохо, то другое. Сплошные капризы. Я сразу заявила: «Не хочешь мой чай — приноси свой. Вода не по вкусу — покупай какую хочешь». Мужик поперхнулся от возмущения, но ничего, принял информацию к сведению, притащил пачку белого чая, с тяжким сердцем оставил у меня. Через неделю спросил: «Ты, наверное, уже выпила мой чай?» Я в ответ: чужим не пользуюсь, к тому же, предпочитаю кофе. Человеку просто от души отлегло. Мне напротив, стало совсем тошно. Мелочность Николая была просто отвратительна.

Однажды он пригласил меня в театр, как обычно без предупреждения. Я была не одета, вымотана двумя встречами с клиентами и к тому же голодна, но (ох, уж эта любовь приносить себя в жертву) согласилась. К условленному месту я приехала точно в срок и, не обнаружив Николая, сразу же позвонила.

— Ты где?

— Ползу по соседней улице, тянучка.

— Скоро начало.

— Ты бы не могла пока купить билеты? Я деньги верну.

Услышав про деньги, я вмиг остервенела. Пригласил даму в театр, называется. Стою, жду, сама должна платить за билеты и, между прочим, приличную сумму. А вдруг у меня с собой нет столько?

В общем, купила я эти дурацкие билеты, смотрим спектакль, он молчит, про деньги ни слова. Я тоже молчу, не просить же, в конце концов. Представление закончилось, подъехали к моему дому, попрощались. И тут амнезия вдруг прошла.

— Я же должен тебе … — сказал Николай и достал кошелек. Но не открыл, а стал крутить в руках и нести всякую чушь. По-моему, стараясь заболтать ситуацию. Я еле удержалась от грубых замечаний. Положение хоть плач. Водить его в театр я не нанималась, но и жлобихой выглядеть совсем не хотелось. Скрепя сердце, я уронила многозначительно:

— Мне уже пора.

Николай, как большой актер в трудном месте, взял паузу. Наверняка наполненное грустью мужское молчание взывало к гуманному женскому началу, может даже к гражданской совести, и требовало произнести магическую формулу: не надо денег, все в порядке.

Я вздохнула, ну что за напасть, и ляпнула:

— Если собираешься вернуть мне деньги, то сейчас самое время.

Николай обреченно открыл кошелек.

— Ну конечно, это же это я тебя пригласил.

Наполненные невыразимой тоской, интонации говорили: как порядочный человек я с тобой рассчитаюсь. Но, если и ты — человек порядочный, то уместно разделить расходы поровну.

Не уместно! Жрал Николай за мой счет. И не спрашивал при этом, на какие шиши я покупаю продукты. Но этого я конечно, не сказала! Хотяо хотела неимоверно!

В общем, он вернул часть денег, часть зажал, мол, нет с собой, и целую неделю изображал склероз. Когда я уже махнула на все рукой, произошло чудо, Николай отдал долг.