– Остается только ждать, когда еще через месяц какого-нибудь врача или педагога посадят? – с иронией спросил Безпалов.
– Вы думаете, врачам и педагогам разрешено брать взятки, если они получают мало?
– Да, будем ждать совместную невидимую борьбу с коррупционерами за ковром.
– Но почему невидимую и за ковром? – поинтересовался Зависаев, смотря на часы.
– Потому, что она не видна народу.
– Ой, опять вы смеетесь надо всем, – возмутился Зависаев, – власть впервые с вступлением на должность мэра Новопотемкино Горемыкова повернулась к народу лицом…
– Да, чем она повернулась, мы слышали!
– К сожалению, уважаемые депутаты, время передачи закончилось. Спасибо за ваше выступление в эфире! – произнесла комментатор. – А теперь, уважаемые зрители, смотрите рекламу фирмы «Наша надежда», которая всегда вместе с нами в трудную минуту жизни, которая всегда поможет всем, кто обратится к ней в горестный час!
Алексей часто хохотал, жадно ловля каждое слово двух спорящих депутатов. Конечно, он остался недоволен резкими ответами Зависаева, думая, что смог бы еще решительнее, чем его коллега Безпалов, спорить и отстаивать свое мнение.
Он прилег на диван, закрыв глаза и вспоминая услышанный диалог. Как-то незаметно он заснул…
И приснился Алексею новый сон…
На громадной городской площади возле оратора в черном смокинге, белой рубашке и черной бабочке скопилось множество народа. Оратор стоял на трибуне и что-то горячо говорил, говорил, махал руками. Возле него стоялая вооруженная охрана с автоматами в руках.
– Царство прогресса и стабильности наступило! – вещал оратор, поправляя черную бабочку. – Наш император постоянно о вас думает и страдает: как бы еще вам всем зарплаты повысить и пенсии? Вы же должны слушать приказы императора, подчиняться ему, светочу императорской демократии, гаранту нашей стабильности, бороться должны с врагами. У нас очень много врагов! С каждым днем число их растет и растет!
Рядом с оратором стояла мамаша с полугодовалым ребенком на руках. Ребенок громко заплакал и детский плач прозвучал диссонансом хвалебной речи выступающего оратора. Одинокий детский плач словно звук чего-то живого в мертвой пустыне.
Оратор на мгновение остановился, глянув на дюжих охранников, которые мгновенно вывели с площади мамашу с ребенком.
– Да, число наших врагов растет! – продолжал оратор. – Число наших побед растет, как и наши доходы! Ур-р-ра-а-а!..
Но толпа молчала и не реагировала на возгласы оратора.
– Вы не разделяете моих восторгов? – удивился оратор. – Вопросы есть?
От толпы отделилась средних лет женщина в поношенном платье и тихо спросила оратора:
– А как насчет колбаски?
Оратор поморщился, не поняв:
– При чем тут колбаса? Я о чем, а вы?
– Нам бы колбаски.
– Что?!
– Нам бы колбаски, лозунгов нам не надо.
После возникшей неожиданной паузы женщина подошла к оратору поближе, чуть не встав рядом с ним на трибуну, и повторила свою просьбу:
– Нам бы колбаски…
Запах самогона и чеснока от подошедшей женщины чуть не вызвал шок у оратора в смокинге: он неестественно закашлял, плюя в сторону.
– Черт, чего вы стоите? Убрать эту кикимору в юбке! – закричал оратор, приказывая охранникам вывести подошедшую к нему с площади.
После того, как ее оттащили от оратора, он продолжал более возбужденно излагать свои мысли молчащей толпе:
– Добыча ископаемых растет!.. Фрукты собирают!.. Скоро будут новые Олимпийские Всемирные Игры!.. Ур-ра-а!.. Море гостей и океан денег!.. Наше вертикальное неотступное движение к успеху не кончается, а только начинается! Наша властная вертикаль не наклонилась, как Пизанская башня, как наивно думают наши враги. У нас много врагов! Как внутренних, так и внешних!.. Вперед, к победе…
Тут оратор запнулся, стараясь не упоминать старые лозунги и пытаясь вспомнить новый лозунг.
– Вперед, вперед, господа, люди, к победе порядка и нашей императорской демократии! Ура-р-а-а!.. Свобода и стабильность!
Толпа продолжала молчать.
– Мы победим и в жизни, и в спорте!.. Ур-р-а-а!!.. Наши люди – самые смелые и самые свободные в мире и самые счастливые! Ну, есть вопросы?
– Можно? – раздался робкий голос низенького старичка в синей шляпе.
– Да.
– Скажите, а чего вы от нас хотите? – спросил старичок, с опаской поглядывая на грозных охранников с автоматами.
– Как это чего? – не понял оратор. – Всего… Соучастия хочу!.. Взаимной любви хочу!
– А зачем нам ваша свобода? Нам бы колбаски! – тоскливо протянул старичок.
– Опять еще один о колбасе говорит? Вы чего, совсем с голоду мрете?
– Нет, не совсем… Но хочется поесть…
– У нас много рынков, магазинов, на которых каждый может купить, что душе угодно.
– Душе-то нашей много угодно, но где лишние монеты взять? – поинтересовался старичок, опасливо поглядывая на молчащих охранников.
– Вы не понимаете, что сейчас в ответственный для нашей империи момент, когда ее окружили разные внешние враги и когда есть множество внутренних врагов, не время нам думать о колбасе! Нужно всем сплотиться перед лицом грозящей опасности! Сплотиться и выстоять!
– Можно… можно еще вас спросить? – задал вопрос старичок в синей шляпе.
– Ну?
– А откуда взялось столько у нас врагов?
– Как откуда? Отовсюда!.. Их полно, так все и прут!
– Кто … кто прет?
– Кто хочет, тот и прет! – орал оратор в смокинге, брызгая слюной изо рта и махая кулаком. – Всем сплотиться и выстоять!
– Можно еще вас спросить?
– Ну?
– Мы и так сплотились, уважаемый, – ехидно произнес старичок в синей шляпе.
– Хорошо! – машинально проговорил оратор, но потом он остановился на минуту, призадумался и спросил:
– Стоп! Не понял: как это вы все сплотились и где?
– А в своей пятнадцатиметровой лачуге все мы сплотились. Уже десять лет так в тесноте и бедности и живем, уважаемый. Восемь человек нас в лачуге, нет монет на новую квартиру…
– Ничего! – бодро сказал оратор в смокинге. – Ничего, лучше работать надо, тогда у нас всё будет: и монеты, и квартиры, и колбаса, и всё, что захотите!
– А мы всю свою жизнь и работаем, работаем, – заметил старичок, – я сам с десяти лет начал работать, помогать отцу сапожничать… Потом, когда он умер от долгой болезни, занял его место…
– Чего ты от меня хочешь?
– Ничего не хочу… Нет, только колбаски дали бы мне и моей семье…
– И нам тоже, и нам! – послышались выкрики из прежде молчащей толпы. – Чего нам ваши лозунги: свобода, враги, стабильность?.. Нам бы колбаски!
– Черт, убрать этого идиота! – заорал оратор, глядя на охранников.
После того, как старичка оттащили от трибуны, люди в толпе перестали молчать, начиная тихо переговариваться друг с другом.
Оратор продолжал вещать, махая кулаком:
– Наш император – гарант стабильности! Светоч суверенной демократии! Защитник свободы! Интеллект нации! Он впервые повернулся к народу лицом!
– А раньше он показывал народу другое место тела? – захохотал кто-то в толпе.
– Молчать! Не смейтесь, когда я говорю о нашем императоре! – заорал оратор в смокинге, но люди перестали его слушать, показывая на него пальцами и смеясь.
Оратора окружили, подняли вверх на руки, потом бросили на мусорной свалке, смеясь.
– Что, что вы сделали?! – негодовал оратор, отряхивая смокинг от грязи. – Вы не понимаете глубины и грандиозной масштабности наших реформ и проектов, глубины титанического ума нашего императора!.. Ой, кругом одни враги, одни враги!..
Алексей проснулся и не мог долго понять, где он находится, как бы всплывая на поверхность реальности и фантасмагоричной яви из таинственных глубин сновидений, не успевших пока выйти из его памяти…
А мэр Горемыков, посмотрев спор двух депутатов, набрал домашний номер Миловидова и орал ему в трубку:
– Привет! Ну, как жизнь, Миловидов?!
Миловидов, зевая, протянул:
– Кто это так поздно?
– А твой мэр говорит! Как жизнь?
Непло… неплохая жизнь, но я спал…
– Может, у тебя плохой она скоро станет!
– А чего случилось?
– Завтра ты можешь вылететь со своего насиженного местечка!
– Почему?
– Ты чего там вытворяешь? Совсем спятил, да?!
Миловидов, не поняв вопросов, ответив спросонья:
– Где?
– А пока на своей работе! Пока!
– Я работаю, – испуганно пролепетал Миловидов, – но собственно сейчас уже очень позднее время. Может, завтра?
– Завтра?! Завтра тебя уволю!
– Почему? – зевая, спросил Миловидов.
– А вот захочу – вылетишь, захочу – всякую ересь в эфире буду показывать, да?!.. Захочу голый зад один в эфире покажу, да?
– Голые зады вы же разрешили показывать!
– Черт с этими задами… Я не об этом! Анархия у тебя в эфире! Зачем показывать спор депутатов в эфире?! Анархия у тебя!
– Нет… У нас… по… порядок… Ведь я, как директор телеканала, слежу…
