– Я очень хочу найти маму, – продолжала Яна. – Знаю, что её тоже, как и вас, звали Белкой, что она училась в Москве. Когда приеду в Москву, обойду все институты, но найду тот, где она училась.
– Да, да понятно, понятно, – волнуясь, сказала Анна. – Скажи, а откуда ты знаешь, что маму звали Белкой?
– В мои руки попало письмо, оно лежало в книге, которую я взяла в библиотеке. В том письме женщина по имени Белка, писала о том, что скоро у неё родится ребёнок. Она уверена, что будет девочка – Яна, так она решила её назвать в честь любимого человека. Я, конечно, не уверена, что это письмо именно обо мне, но в нём много совпадений с моей жизнью. Яна хотела продолжить дальше, но, увидев на глазах Анны Страут слёзы, остановилась.
– Почему вы плачете? – спросила она.
– Яночка, дорогая, скажи, где это письмо? – взволнованно сказала Анна.
– Оно хранится у меня в тумбочке возле моей кровати.
– Ян, – обратилась Анна Страут к Бархатову. – Ты понимаешь, о чём
идёт речь?
– Пытаюсь, но я ничего не могу понять, – признался он.
– Яна, письмо лежало в книге «Джен Эйр»?
– Да, мне эта книга очень нравится, я часто перечитывала её.
– Ян, – голос Анны дрожал, она схватила руку Бархатова и крепко её сжала. – Яна – наша дочь, я в этом уверена на сто процентов.
Глаза Бархатова округлились, в них застыло удивление.
– Сейчас же едем все вместе в приют, и я забираю свою дочь. Яна, слушай, я прочитаю то письмо. Это будет моим доказательством тому, что я – твоя мать.
Не ожидая ответа, Анна Страут, глядя в глаза Бархатова, продолжила:
– Ненаглядное моё, ласковое солнышко, Ян! Если бы ты знал, как я скучаю без тебя! Мне нужно каждый день знать, что ты рядом, чувствовать твоё присутствие. Жизнь без тебя – это сплошная серая полоса, в ней нет ни прелестей, ни радостей. А я так хочу воспринимать свою жизнь в полном объёме, но такое ощущение жизни возможно только с тобой. Одно обстоятельство успокаивает меня: совсем скоро я дам жизнь нашему ребёнку.
Анна прочитала письмо полностью, не сбиваясь.
Когда Анна замолчала, Яна встала с места, подошла к ней и обняла её, а Анна, не скрывая слёз, целовала её.
– Ты и есть та самая Белка? Значит, ты моя мама? – спросила девочка.
– Да, моя родная, это я.
Бархатов был очень смущён и растерян. Он не мог собраться с мыслями, сидел и молчал.
Ян Огнев встал и сказал:
– Спасибо тебе, старина, мне пора уходить.
Он протянул руку Бархатову, тот ответил ему крепким рукопожатием. Анне Страут и Яне Огнев поцеловал руки и вышел из зала.
За столом остались трое. Все испытывали волнение, в глазах у всех стояли слезы, они блестели радостным и счастливым светом.
Бархатов прервал молчание.
– Аня, я ничего не знал о том, что ты ждала ребёнка, – тихо сказал он. – Конечно, откуда ты мог знать, дорогой? Я тебя ни в чём не упрекаю, – взволнованно сказала Анна. – Я безмерно счастлива, что мы нашли друг друга. Это прекрасно! Подумать только! Более тринадцати лет ничего не знали друг о друге, не виделись целую вечность! Жили каждый своей жизнью! А говорят, что цифра тринадцать несчастливая, для меня она теперь символ радости. Я нашла нашу дочь, мы встретились с тобой через столько лет разлуки!
К столику подошла Клара и сказала:
– Извините, Яков Наумович, гости просят Яну на сцену.
– Яна, ты можешь петь? – спросил он.
– Конечно! – радостно ответила она.
Яна поднялась на сцену, подошла к микрофону и запела песню «Погода в доме».
Посетители, услышав знакомую мелодию, встали из-за столов и начали танцевать. Анна и Бархатов сидели за столом и смотрели друг на друга.
– Знаешь, Белка, я постоянно думал о тебе все эти годы. Я не забывал о тебе ни на минуту, пусть это покажется смешно, но это так. Тогда, в далёком от сегодняшних дней восемьдесят девятом году, когда я уехал из Москвы на гастроли в Германию, с надеждой заработать денег на нашу свадьбу, я и думать не мог, что мы расстаёмся на целую вечность! Почти на четырнадцать лет! Я попал в автодорожную катастрофу, представляешь, все, кто был со мной в автомобиле, погибли на месте. Я был в тяжелейшем шоке, но остался живым. Меня спасли. Четыре месяца провёл в больнице. Хирурги собрали меня буквально по частям. Я стал хромать на правую ногу, ходил на костылях. Мне пришлось о многом передумать. Врачи говорили, что в дальнейшем необходимо провести еще две операции, чтобы я окончательно мог чувствовать себя полноценным человеком. Представь, что я пережил! Во-первых, мне стало ясно, что с артистической карьерой покончено. А что я мог делать, кроме того, что пел? Ничего. Во-вторых, я пришёл к выводу, что я не должен беспокоить тебя. Поверь: я имел далеко не блестящий внешний вид, чтобы быть женихом. Моё физическое состояние было так далеко от прежнего, что мне стало ясно: свадьбу нужно отложить. Но я решил, во что бы то ни стало не сдаваться. Буду бороться, буду выживать, а когда полностью приведу себя в порядок, приеду к тебе. Я не дал тебе вестей о себе, это плохо. Но это осознал позже, когда вернулся в Москву, через полтора года, и нигде не нашёл тебя. Твои подруги о тебе тоже ничего не знали. Брат вызвал меня в этот город и предложил вместе заниматься бизнесом. Здесь за восемь лет освоился. Семьи у меня нет, живу один. А что произошло с тобой?
– Со мной тоже произошёл круговорот неординарных событий. Даже страшно вспоминать пережитое.
Анна помолчала и после глубокого вдоха продолжила:
– Представь молодую женщину в огромном городе без родных, без денег, с новорожденной девочкой на руках. Чтобы бы ты стал делать, находясь в таком положении? В стране нестабильная обстановка. Всё меняется по несколько раз, не успеваешь переварить и осмыслить события. В кутерьме никому ни до кого нет дела, каждый старается любым путем выжить. В этом хаосе я родила Яночку. Но нужно было закончить учёбу и получить диплом. До этого оставалось полмесяца. Бросать учёбу я не могла. Хотя именно так нужно было поступить: уехать с дочуркой к единственному, родному человеку – маме. Потом сильно жалела о том, что именно так не сделала. Если бы я уехала к маме с ребёнком, оформив в институте академический отпуск, всё было бы по-другому. Но в молодости мы часто совершаем ошибки, потому что не умеем спокойно и взвешенно принимать важные решения. Меня сбили с толка заманчивые предложения от иностранных киностудий. Мне предложили заключить контракт сразу две киностудии. Одной из них я дала согласие. Оставалось дождаться получение диплома и устроить на время мою девочку. Я вызвала маму. Она приехала, забрала новорожденную Яночку. Я осталась одна. От тебя никаких вестей. В голову стали приходить мысли о том, жив ли ты. В то время можно было думать о чём угодно, в газетах писали столько ужасных новостей! Я решила подписать контракт с одной зарубежной киностудией. Фильм должен был сниматься в Турции. Обещали хорошо заплатить. Мне так нужны были деньги! Но меня жестоко обманули. Группу молодых «артисток кино» вывезли за рубеж. Как только мы оказались на чужой стороне, нам открыли глаза на действительность. Нас привезли сюда для работы в казино, барах и в кабаре. Всех держали под строгой охраной. Наши документы были у хозяев. Я узнала настоящее рабство. Оказаться в положении рабыни в чужой стране – это настоящий ужас. Я не знаю, как я не сошла с ума. Меня терзали воспоминания об оставленной дочери, о маме. Два года продолжались мои мученья. Спасло то, что я постоянно искала выход из сложной ситуации. Я не плакала и не опустила руки, мой мозг безостановочно работал над одной мыслью: как высвободиться из плена, обрести свободу и вернуться в Москву.
Это было нелегко. Без документов, не зная иностранного языка, находясь под постоянным наблюдением охраны, что-либо предпринять ради своего освобождения было невозможно. Но однажды мне улыбнулся случай. Нас привезли на большой корабль, стоящий в море вдали от берега. Мы выступали перед личным составом судна. Развлекали танцами и песнями матросов, боцманов, офицеров, капитанов. Сколько дней нам предстояло прожить на нём, мы не знали. Я, как и все остальные девушки, пела и танцевала. Когда спела «Калинку», то увидела, что мне больше всех аплодирует один морской офицер. Оказалось, что он знает русский, его дед был русским эмигрантом. Мы познакомились. Его звали Эдвард. Он пригласил меня в каюту. Я рассказала ему свою нерадостную историю. Эдвард взялся помочь мне выбраться из плена. Он сказал, что в трюме, где мы ночуем, под резиновым ковриком есть люк. Через него можно ночью выбраться в другое помещение, а оттуда, через иллюминатор по веревочной лестнице, спуститься в шлюпку, в которой он будет меня ждать. Я всё так и сделала. Эдвард на шлюпке привёз меня на берег и оставил на своей вилле. Потом он рассказывал, какой переполох был на судне, когда было обнаружено моё исчезновение. Он много сделал для меня. Когда окончилось плавание, он вернулся и принялся доставать для меня новые документы. Прошло ещё полтора года, прежде чем я получила документы на фамилию Страут. Я очень хотела домой. И вот, пять лет спустя, я снова в России. Конечно, сразу же поехала к маме. Но каково было моё отчаяние, когда узнала, что мама умерла. Где мой ребёнок? Никто не знал. Дом, в котором жила мать, снесли. На кладбище отыскала её могилу. Обошла все приюты, но ни в одном Яны Светловой не было. В отделе усыновления такой фамилии и имени среди усыновленных детей за последние пять лет не числилась. В Москве наводила справки о тебе, но твои следы найти не удалось.
