— Я слышал, что Сет разрубил тело своего брата, — сказал, внутренне содрогнувшись, представив картину совокупления с мертвым телом. Скорее всего, египетские боги символизируют некие космогонические силы. Поэтому не следует судить о богах по человеческим меркам.
— Вероятно, ты слышал версию, которую распространяют жрецы в Абидосе, — презрительно произнесла Умнут. — Они учат, что Сет разрубил зеленое тело Осириса на 14 частей, которые разбросал по всему Египту.
— А еще я слышал, что Исида нашла все части тела Осириса, кроме одной.
— Правильно, — согласилась египтянка, — поэтому я хочу принести твой член в жертву богине. Радуйся, что твоя жалкая плоть послужит благому делу.
— Неужели отрезанный член может сделать богиню беременной? — попытался я продолжить полемику.
— Разумеется, нет, — ответила Умнут, — но откуда ты знаешь, как наши действия отражаются в духовном мире? Смирись и прими свою участь достойно.
— Разве я спорю, — устало возразил я, — просто мне хочется узнать, каким образом появился Гор и какова его роль в мистерии?
— Не следует ограничиваться пониманием единства Осириса и Сета, — сказала египтянка. — Нужно осознать их неразрывность с Гором. Поскольку Сет — это Осирис противоположной реальности, который, лишая антагониста мужской силы, неизбежно навлекает на себя аналогичные действия.
— Его тоже кастрировали? — спросил я сочувственно.
— Светлый бог Гор отрезал фаллос Сета и дал проглотить мертвому отцу, который ожил после этой процедуры, — спокойно объяснила египтянка.
— Если я правильно понял, то Осирис ожил после того, как проглотил отрезанный член?
— Совершенно верно, — подтвердила Умнут. — Впрочем, некоторые считают, что это был не фаллос, а глаз.
— А сама ты что думаешь?
— Я отдаю предпочтение той части тела, которая порождает жизнь.
— Выходит, что это Гор оживил Осириса, а не Исида?
— Существуют различные версии, ибо истина многолика, — объяснила принцесса. — В одном гимне рассказывается, что Исида после преступления Сета поражает его гарпуном. Раненый бог спрашивает: «Что сделал я против тебя, сестра моя Исида? Позови свой гарпун обратно». Исида как жена и мать принадлежит к противоположной системе божеств. Она осознает, что муж и сын являются антагонистами, и отзывает поразивший Сета гарпун. Богиня ощущает себя родственной брату, поэтому Гор вынужден отрубить ей голову, как чужеродному божеству.
— Боже мой! — воскликнул я в сердцах. — Опять отрубленная голова! Я видел на стене фреску, на которой кот рубит голову змею. Неужели это Гор рубит голову собственной матери?
— Вовсе нет, — презрительно сказала Умнут. — На фреске изображен Сет, убивающий первобытного змея Апопа, затем он сам превращается в Апопа, которого убивает Гор, достигший уровня Ра, что стало конечно-начальной точкой творения. Теперь ты знаешь достаточно, чтобы задать последний вопрос.
— Зачем вам такие большие пирамиды? — не задумываясь спросил я.
— Эти грандиозные устройства обеспечивают благоприятную материализацию четырех душ фараона в ином мире, — ответила Умнут и хлопнула в ладони. — Эй! Стражники, возьмите этих людей.
— Мы пришли из подземного царства, чтобы взять душу умершей, — неожиданно сказала вышедшая из-за моей спины Ида. Я с ужасом заметил, что по пальцам ее предостерегающе протянутой руки пробегают синие огоньки. Египтяне застыли, услышав неожиданное заявление.
— Она лжет! — сказала Умнут и решительно направилась к Иде.
— Нет! — закричал я и схватил обеих женщин за руки, когда их пальцы уже были готовы соединиться друг с другом. Меня потряс электрический удар страшной силы, и я стал медленно проваливаться во тьму. Последнее, что я видел, было нечеловечески мудрое баранье лицо бога Амона.
Я очнулся на большой чугунной кровати, украшенной четырьмя шарами, напоминающими по прямой ассоциации яйца. Я задумчиво покачался на мягкой перине, кровать отзывчиво заскрипела. Сколько металла ушло на это чудо техники? Скорее всего, шары похожи на яйца только по форме, а по содержанию напоминают кладбищенскую ограду. На такой кровати можно зачать, родиться и умереть. Проницательная народная мудрость украсила место зарождения жизни и место вечного покоя одинаковыми шарообразными символами.
Я вспомнил приключение в пирамиде и содрогнулся. В основе любой религии лежит нечеловеческое начало. Трудно осознать такие омерзительные факты, как совокупление Исиды с мертвым телом Осириса и зачатие Гора, который оживил своего отца не менее удивительным образом. Чудесный ребенок засунул в рот мертвого бога отрезанный член. По другой версии, свой вырванный глаз. Боги, конечно, не люди, но все равно неприятно. Хотя, скорее всего, речь идет об обычной космогонии, запечатленной в доступных человеческому мышлению образах.
Вся древнеегипетская культура изрядно отдает некрофилией. Одно название «Книга мертвых» многого стоит. Умные египтяне рассматривали жизнь исключительно как подготовительный период к смерти. Звучит, несомненно, заманчиво, хотя несколько простовато. Это все равно, что воспитывать ученика начальных классов. Давай, не ленись, зубри 15 лет, зато потом человеком станешь, будешь хорошую зарплату получать. Если бы, действительно, знать, что впереди вечная жизнь.
Верят же арабские террористы, что их душа летит прямо в небеса из разорванного в мелкие клочки тела. А там их поджидают райские гурии, имеющие самовосстанавливающуюся девственность. Что делают, чертовки, что делают! Впрочем, что они могут делать с душой? Даже подумать страшно. Главное больше израильтян с собой прихватить. За это и наградят. Какая наивность и безграмотность. Нужно читать книги, где написано «что внизу, то и наверху». Вдруг и на том свете кругом одни евреи. Будут тогда этому террористу не гурии, а фурии. Что говорить, восточный фатализм. Сидит арабский мечтатель на улице в старом Иерусалиме, пьет кофе, курит гашиш, а через улицу пролетают детские еврейские головы, как журавли на восток.
Взять хотя бы основной евангелический принцип, который старательно замалчивается всеми христианскими церквями. Речь идет о мытарствах в настоящем времени и награде в грядущем мире. Очень хорошая парадоксальная идея. Правда, немного затасканная, к тому же изрядно отдающая коллаборационизмом. Главное, вовремя сбежать с тонущего корабля.
Впрочем, глобальное предательство всегда выглядит как грандиозный подвиг. Кто, например, считает Ноя предателем рода человеческого? А двенадцать апостолов? Они же святые люди! В какие выси заносит мысль, когда думаешь о судьбе обыкновенного человека. Допустим, что награда действительно велика. Самое подлое, с точки зрения обывателя, что страдать будет он, а награждать будут совсем чужого человека, в которого воплотится его душа. Это не оговорка. Душа действительно может воплотиться, да еще как!
Все религии бесчеловечны, везде свои ужасы. Взять хотя бы непорочное зачатие. Нет, об этом лучше помолчать из уважения к женщинам. Достаточно вспомнить воскрешение уже смердящего Лазаря, который выходит из могилы, покрытый саваном и трупными пятнами. Не отсюда ли пошли легенды о зомби? Все религии толкуют о смерти. Мумии, пирамиды, встающие из могилы мертвецы, ангел смерти. Интересно об этом поговорить с Кривым. Господи, в каком мире находится Ида? Дверь отворилась с ужасающим скрипом и в комнату вошла буфетчица, держа в руках поднос, на котором я разглядел яичницу, два ломтя белого хлеба и большую чашку, издававшую густой аромат крепкого кофе.
— Доброе утро, господин следователь, — поздоровалась она. — Как спалось?
— Просто замечательно, — бодро ответил я, а про себя подумал, что дочь государя снова принесла яйца.
— В нашей стране самый гуманный секс и самый ненавязчивый сервис, — ласково произнесла Анастасия, поставив поднос на низ моего живота.
Пока я обдумывал значение сказанных слов, дверь заскрипела снова, и в проеме показалась голова гигантского человека, чье лопающееся от избыточного здоровья лицо покрылось тонкой сетью красных прожилок. Мы молча уставились друг на друга.
— Отдыхайте, отдыхайте, — милостиво позволила голова и исчезла.
— Это мой муж, — сказала буфетчица, словно извинившись.
— Да ну! — удивился я, глотнув замечательно крепкий напиток и подумав, что все же умеют варить кофе в наших гостиницах. — Он что, индеец? Вождь краснокожих?
— Шутить изволите, — обиделась Анастасия. — Местный он, только здоровья в нем много. Кровь с молоком.
— Как же ты с ним спишь? — поинтересовался я.
— А вот это уже не ваше дело, — сказала изменившаяся в лице буфетчица и решительно направилась к двери.
