Трезвенник пристально и грозно посмотрел на него, и Круглая Башка, снова подумав, что с таким человеком не спорят, пробормотал в ответ:
— Да, да, конечно.
— Хорошо, — ответил трезвенник и кивнул в сторону двери, — вон! Пока меня не стошнило!
Через мгновение Круглая Башка оказался на дороге, а Бьорквиг газанул и исчез на бешеной скорости в направлении города. Тут Круглую Башку снова прошиб холодный пот, и по пути домой он решил, что надо поговорить с Аскилем. Круглая Башка был единственным членом семьи, которому могло прийти в голову, что с Аскилем можно посоветоваться, и через несколько часов он добрался до той пивной, в которой дядя обычно проводил время после рабочего дня.
— А вот и мой любимый племянничек, — воскликнул Аскиль, — ты что, начал ходить по пивным?
Все еще обливаясь холодным потом, Круглая Башка пробормотал, что надо поговорить. Аскиль отвел его к стоящему в уголке столику и заказал племяннику рюмку водки. Было видно, что он находится в своей стихии. Он болтал и шутил со всеми посетителями, заигрывал с официантками, и Круглая Башка сразу понял, что здесь дядя живет совсем другой, незнакомой ему, жизнью.
— Так, — сказал Аскиль, серьезно глядя на племянника, когда Круглая Башка описал ему свою ситуацию, — насколько я понимаю, у тебя теперь есть два выхода: жениться на девчонке или бежать.
Мысль о последнем из двух вариантов оказала чрезвычайно целительное воздействие, холодный пот сразу куда-то пропал.
— Бежать? — повторил Круглая Башка. — Куда?
— Наняться матросом, дурак ты этакий!
— А Ида? — пробормотал Круглая Башка.
— Девчонка получила то, что хотела, — ответил Аскиль, заказывая еще одну рюмку, — ты-то в этом никак не виноват.
Последнее замечание было произнесено с заговорщической улыбкой, открывавшей парню новый мир возможностей. В компании с дядей и его собутыльниками, которые рассказывали всякие морские байки, заколдованные леса потихоньку утратили власть над мальчиком, устрашающий трезвенник побледнел и исчез без следа, и даже рыжеволосая девушка, которая еще совсем недавно проливала горькие слезы на его груди, превратилась в туманную дымку, а вместо этого на горизонте стали вырисовываться брызги пены и штормовые волны, причалы дальних стран, веселые вечера в экзотических гаванях и доступные женщины, которых можно купить за десять эре на всю ночь и которые готовы на все. К тому времени, когда он попрощался с дядюшкой и пошел к велосипеду, холодный пот испарился как роса на солнце, и все стало казаться легче легкого.
Вскоре после этого Ушастый проснулся однажды утром от возгласов мамы Ранди — причитая, она бегала по гостиной, размахивая письмом, написанным характерным почерком Круглой Башки.
— Пресвятая Дева Мария! — вопила она. — Он всего лишь ребенок, это ты задурил мальчишке голову, Нильс?
Нильс, который теперь имел обыкновение вставать в четыре часа утра, чтобы садиться спать дальше в кресло-качалку, резко проснулся и испуганно посмотрел на свою огромную жену. Потом начались страшные крики: южные моря, Филиппины, там живут дикари и сумасшедшие, каннибалы, они едят людей, проклятый мальчишка…
Ранди быстро сообразила, что Нильс разговаривал с Круглой Башкой в то утро, и, не помня себя от ярости, набросилась на старика, впавшего в маразм, с бранью за то, что тот не задержал мальчика. Сестру Ингрид спешно вызвали с дежурства в больнице Хаукеланд, и, не выдержав воплей Ранди и слез сестры, Аскиль признался, что это он посоветовал Круглой Башке наняться на судно матросом.
— Что? — закричали Ингрид и мама Ранди хором. — Не может быть!
«Надоело! — думал Аскиль в то же утро по пути на верфь. — Все время унижаться, на коленях ползать, всегда одно и то же…» — И вот, пока он шел в промозглом утреннем тумане, перед его мысленным взором стала возникать старая картина: домик на окраине Бергена, с видом на море, тишина и покой в лоне семьи. Это была та же самая мечта, которую он когда-то вынашивал в комнатке вдовы Кнутссон и про которую он лишь в очень туманных выражениях успел в свое время рассказать Бьорк.
Прошло немного времени, и он присмотрел участок, вскоре ему удалось найти деньги для покупки, чему помогли отзывы о его хорошей работе и его давняя репутация участника Сопротивления. Каждое воскресенье он отправлялся теперь на участок, чтобы обрабатывать каменистую бергенскую почву динамитом. Иногда эхо взрывов разносилось по окрестностям, и мысль о пьяном Аскиле, который где-то вдали возится с динамитными шашками под звуки джаза из дорожного граммофона, не давала спокойно жить всему семейству, и, когда он наконец возвращался домой, все ужасно радовались. Бьорк уже с нетерпением ждала, что сможет избавиться от назойливой свекрови, и время от времени отправлялась на участок, чтобы посмотреть, как продвигается работа.
— А мы надолго туда переедем? — спросил Ушастый однажды, кивнув в сторону развороченной взрывами строительной площадки.
Бьорк бросила взгляд на сына и ответила:
— На всю жизнь.
Это обещание Ушастый запомнил навсегда, и позднее оно станет наиболее очевидным доказательством того, что его мать — обманщица. Но и все остальное свидетельствовало о том же, например почему она вечно ходит к врачу, если у нее ничего не болит, и почему она говорит, что пошла за покупками, а через несколько часов возвращается домой с пустыми руками… Но не будем забегать вперед. В субботу, вскоре после таинственного исчезновения Круглой Башки, в дверь дома на Скансене постучали, и на пороге возникли разъяренный Арнт Бьорквиг и рыжеволосая девушка в скромном подвенечном наряде. Сначала никто не мог разобрать, что именно кричит мужчина, а девушка так заливалась слезами, что не могла произнести ни слова. Не сразу удалось и объяснить, куда подевался Круглая Башка. «Я убью его!» — зарычал трезвенник, ухватив изумленного папу Нильса за воротник. Попугай кричал, Ранди визжала, и лишь проявленная Аскилем решительность не позволила этому визиту превратиться в настоящий фарс. Аскиль просто-напросто схватил Бьорквига за плечи и вытолкал его из квартиры, объяснив ему попутно, что жених находится в Тихом океане и что в ближайшие несколько лет его вряд ли можно будет застать дома. В тот день, когда рыжеволосая девушка решила больше никогда в жизни не плакать, Круглая Башка валялся под гамаком в трюме судна, и его рвало. Это, если можно так сказать, было единственным проявлением солидарности с его стороны, хотя заколдованные леса и под чужим небом продолжали мерещиться ему по ночам, преследуя его даже в самых темных переулках Манилы и Сингапура.
Когда год спустя на улицах Бергена стала появляться бросившая школу рыжеволосая Ида, катящая перед собой коляску, в которой лежали не одна, а целых две рыжеволосых девочки, члены семьи Эрикссонов старались держаться от нее подальше. Несмотря на пересуды на Рыбном рынке, мама Ранди отрицала какую-либо родственную связь с близнецами. Аскиль не замечал их, когда брел на работу и с работы или же когда, набив карманы динамитом, направлялся к своему участку, и сестра Ингрид следовала примеру Аскиля. Только Бьорк, сама в третий раз ставшая матерью, подходила к рыжеволосой девушке, гладила ее по руке и, по очереди поднимая из коляски рыжеволосых малышек, расхваливала их как только могла.
— Ого! — говорили мальчишки. — Он действительно удрал? Так вот просто взял и удрал?
Ушастый кивал.
— Вот это здорово! — звучало в ответ, и таким образом Круглой Башке удалось восстановить свое реноме среди мальчишек района. Все быстро забыли, как этот дурень въехал в машину молочника, забыли, как этот слабак, глядя преданными собачьими глазами, носил школьную сумку рыжеволосой девочки, забыли те дурацкие слова, которые кто-то когда-то прочитал в украденном письме.
Еще когда Круглая Башка колесил с отсутствующим видом по бергенским улицам, Ушастый решил про себя, что больше не будет довольствоваться одной крабовой клешней взамен целого краба, но когда он впервые высказал свое неудовольствие торговавшему рыбой Свейну, тот посмотрел на него, снисходительно улыбаясь.
— А что угодно господину? Дохлую селедку?
Члены крабовой банды в изумлении уставились на своего товарища, когда он и глазом не моргнув произнес:
— Вы могли бы дать мне взамен денег.
После чего последовал громкий смех Свейна, он скорчился над прилавком, так что куски льда попадали на пол. Когда он кончил смеяться, то холодно посмотрел на ушастого малыша и фыркнул:
— Проваливай отсюда!
«Ха-ха! Дурачок! Он же не единственный торговец в городе», — прошептал Расмус Клыкастый вечером в шкафчике под мойкой. Уже на следующий день Ушастый в одиночестве бродил по Рыбному рынку, расхваливая крабов, больших и толстых крабов, таких аппетитных, что просто бери — и клади на лед, всего за десять эре штука, и никаких проблем с доставкой. «Тут же доставлю», — проникновенно говорил он. Вскоре он заключил соглашение с рыботорговцем Хундриком, палатка которого стояла на краю Рыбного рынка. Теперь, когда крабовая банда направлялась на Рыбный рынок, чтобы поменять дневной улов на вареные клешни, Ушастый незаметно для всех исчезал в палатке Хундрика, где без всяких разговоров получал десять эре за краба, а вскоре он стал скупать и остававшихся у других мальчиков крабов по семь эре за штуку.
