Она ничего не ответила, только кивнула в угол на маленький журнальный столик. Он поднялся, натянул трусы и джинсы.
К счастью, у Виты был радиотелефон. Можно было снять трубку и уйти с ней так далеко, насколько это было возможно в маленькой квартирке.
— Алло? — услышал он голос Альбины.
— Это я, — он сам не узнал свой голос, низкий и хриплый.
— Ой, привет! — Она явно обрадовалась. — А я смотрю — на определителе незнакомый номер… Ты скоро приедешь? Аська тут какой-то потрясающий фильм из Интернета скачала. Но мы не смотрим, ждем тебя.
— Не ждите.
— Почему? Ты же сегодня не в ночную смену?…
— У меня дела в городе. Я освобожусь очень поздно и переночую у себя.
— А… Ну хорошо… — Альбина говорила спокойно и доброжелательно, но по голосу легко было понять, что она расстроена. — Тогда до завтра. Только не забудь привезти Аське картридж, ладно? А то она уже вся извелась. Ты ведь приедешь завтра?
На какое-то мгновение Игорь испытал что-то похожее на раздражение. Кто она ему, в конце концов, почему он должен отчитываться перед чужой женщиной и чувствовать себя виноватым, когда там, в соседней комнате, на кровати…
— Да, я приеду завтра и привезу картридж. Пока. Аське привет.
Вита все еще была там, где он ее оставил. Обнаженная, она лежала поверх покрывала, облокотившись на подушку, и с улыбкой глядела на него. Хороша. Действительно хороша. Она выглядела такой соблазнительной, что в нем вновь проснулось бешеное желание.
Он усмехнулся. Неисповедимы пути Господни. От одного и того же несчастного умершего Игорь получил «в наследство» его жену с дочерью, а теперь еще и любовницу.
В один миг преодолев расстояние от двери до кровати, он оказался рядом с ней и порывисто обнял ее. И с удовольствием почувствовал, как все ее тело откликается на его безмолвный призыв. Алька никогда так не реагировала, не была ни такой податливой, ни такой горячей…
Сейчас он вообще не мог понять, как, будучи здоровым и сильным мужчиной, ухитрился так долго обходиться без секса. Все-таки против природы не попрешь… Впрочем, он и не собирался.
Игорь еще сильнее сжал девушку в объятиях так, что она даже тихонько пискнула:
— Ой, мамочка!
Глава 8 Каста неприкасаемых
— Ой, мамочка… — повторила она, когда все уже закончилось.
Хотя на самом деле мать тут, конечно, была совсем ни при чем. Они всегда были чужими. Сколько Вита ни жила, все не могла понять женщину, двадцать семь лет назад произведшую ее на свет. Не понимала ее жизненной философии. Не понимала страсти к редким именам. Не понимала, как этой совершенно невзрачной с виду и неинтересной по-человечески женщине удалось дважды выйти замуж и — судя по фотографиям из семейного альбома — оба раза за весьма привлекательных мужчин.
Вита была третьей дочерью в семье. Старшая — Вероника — была от первого брака, они с Валерией — от второго. О своем отце девушка знала не слишком много. Только то, что «человек он был хороший и руки у него были золотые» и еще, что «неизвестно, как с такой сволочью можно было прожить целых пять лет». Каждая из этих версий озвучивалась в зависимости от настроения матери.
Ника, старше на одиннадцать лет, всегда жила в каком-то своем мире и была недосягаема, как седьмое небо. Зато с Леркой у них была разница всего три года, даже чуть поменьше. Средняя сестра всегда была и ее лучшей подружкой по играм, и самым мудрым советчиком в трудной детской жизни.
В детстве Вита была совсем другой — легкой, веселой, непосредственной и до ужаса наивной. Не по глупости. Просто во всех людях виделось хорошее. Хотелось всем верить и всех любить.
Она и любила. Сначала влюблялась ненадолго, по-детски (хотя ей, конечно, все эти увлечения казались глубокими и серьезными), до тех пор, пока в девятом классе не втрескалась не на шутку. В своего преподавателя русского языка и литературы.
Вита училась в одной из первых московских гуманитарных гимназий, гордившейся своим педагогическим составом. Андрей Борисович Логинов занимал в нем достойное место. Его уроки были действительно интересными, а подход к преподаванию — оригинальным и по тем временам новаторским. Он был так увлечен своим предметом, что умел заразить им всех, кто только попадал в сферу его влияния.
На тот момент Логинову исполнилось тридцать шесть. Объективно говоря, его лицо было на удивление некрасивым. Но он излучал такое обаяние, которому невозможно было не поддаться.
Ничего удивительного, что по Логу сходила с ума вся школа, от пятиклассниц до директрисы. Но, к их величайшему сожалению, безымянный палец правой руки Андрея Борисовича украшало толстое золотое кольцо. Вот только кто была счастливица, покорившая его сердце, никто не знал. Супругу Логинова в школе никогда не видели.
В конце девятого класса стали проходить Чехова. Наблюдая за Логом, пока он с выражением зачитывал отрывки из «Скучной истории» о тоске и разочаровании в семейной жизни, гимназистки пришли к выводу, что женат он, видимо, несчастливо. Это соображение вселило в юные сердца хоть какую-то надежду. А к таинственной мадам Логиновой прочно приклеилось прозвище Варя — по имени героини рассказа.
— Что-то наш Андрюша сегодня какой-то смурной. Не иначе, с Варей поругался, — шутили одноклассницы.
А Вита страдала. Ее любовь была велика и глубока.
— Плюнь! — утешала не по годам мудрая Лерка. — Все девчонки влюбляются в учителей, актеров, певцов… Я тоже в седьмом классе целую четверть по физруку сохла. Это пройдет. Просто пойми, что у тебя ничего с ним быть не может, и быстро его забудешь.
Но Лера ошибалась. Как в том, что Вита сможет быстро забыть Лога, так и в том, что у них ничего не будет.
Конечно, это случилось не в школе. И даже не сразу после школы. В то время мораль безоговорочно осуждала отношения взрослого мужчины с несовершеннолетней девушкой.
Но спустя чуть больше года после выпускного, когда Вите уже минуло восемнадцать и она окончила первый курс иняза в педагогическом, они случайно встретились на улице. Выяснилось, что он собрался в книжный магазин «Москва», и она поехала с ним — все равно в институте были каникулы и заняться ей было особенно нечем. Те неполных два часа, которые они провели вместе в метро, в магазине и опять в метро, разожгли ее любовь с новой силой.
— Здрасте вам! — ахнула, услышав новости, Лерка. — Только я порадовалась, что ты его вроде забывать начала… Ну что же, давай выстраивать схему твоего дальнейшего поведения, учитывая специфику ситуации и индивидуальные особенности партнера.
Лерка тоже училась в пединституте, но на психологическом факультете, считала себя крупным специалистом и обожала вставлять в свою речь такие вот заумные фразы.
И началось «дальнейшее поведение». Как бы случайно Вита встретила Андрея около школы. Поинтересовалась, нет ли у него «Собачьего сердца» Булгакова — она отлично помнила, что это была одна из любимых книг Лога. Попросила почитать. Вернула. Потом у нее, тоже «случайно», оказался лишний билет на Таганку. Потом…
Она завоевывала его почти год. Любила и добивалась, а он снисходительно принимал это обожание, не отвергая ее, но и не приближая. Но энергией Вита обладала, по выражению Лерки, термоядерной, и в конечном итоге терпение и громадное желание сделали свое дело. В начале июля, после сессии, когда его семья отбыла на дачу, они стали любовниками. Жизнь заиграла для Виты новыми красками. Она и не подозревала, каким наслаждением может быть интимная близость. Да, это стоило всех ее усилий, ее четырех лет преданной и почти безнадежной любви. Да что там четырех лет! Если бы в обмен на недолгое счастье с ним ей нужно было бы отдать всю жизнь, она сделала бы это, не задумываясь.
К тому времени она уже знала всю его биографию. Женился по любви, долго не было детей, только через десять лет после свадьбы родился болезненный мальчик. В постоянных попытках забеременеть жена изменилась до неузнаваемости. Из веселой, доброжелательной, чуть стеснительной девушки превратилась в озлобленную, истеричную неухоженную стерву.
— Я так благодарен тебе, Вита, — сказал он однажды, когда они сидели в кафе.
— За что?
— За то, что ты никогда не напоминаешь мне, что я женат. Ничего не ждешь от меня и ничего не требуешь. Понимаешь, обвинять меня в том, что я женат, — он так и сказал «обвинять», — это все равно что обвинять калеку в том, что он калека.
Как ее поразила тогда эта фраза! Она еще не знала тогда, что это нечто вроде гимна женатого мужчины, исполняемого во все времена и на все лады окольцованными потомками Адама.
После этой тирады Андрюша вырос в ее глазах чуть ли не до богочеловека. Ревновать его к жене было несерьезно. Ну какая, в самом деле, может быть ревность к неухоженной стерве?
Она просто любила его и наслаждалась каждой минутой, проведенной вместе.
