Штаффелю было что отмечать. Финансовая пресса единодушно признала его «руководителем года» в номинации «Новые технологии». А возглавляемая им фирма «Кугаг» так хорошо завершила год, что позволила себе маленький праздник.
Уже в выборе блюд Штаффель продемонстрировал определённый масштаб личности. Хувилер предложил ему дегустационное меню, но он остановился на обыкновенном обеде из шести перемен. В выборе вин Штаффель тоже был скромен.
Он всё-таки руководитель года, а не какой-нибудь обыватель, чтобы пускать пыль в глаза!
И ещё один гость беспокоил Хувилера — Дальманн. Он снова появился в ресторане, посвежевший после санатория, спустя всего лишь месяц с того самого вечера, как с ним случился инфаркт. Хувилер разволновался не на шутку. И дело даже не в том, что у этого типа хватило наглости снова прийти сюда после того, что он натворил. Хувилер боялся, что всё это может повториться. Ведь Дальманн ел и пил, как раньше, не отказался даже от коньяка и сигар.
Тем не менее Хувилера радовало его появление. Дальманн оставался для него чем-то вроде символа стабильности и нормальной жизни.
В этот вечер он пожаловал опять. На этот раз в сопровождении доктора Неллера, бизнес-адвоката, и, как повторяли они оба, чем дальше, тем чаще, друга юности и однокашника. Оба заказали меню «Сюрприз».
Дальманн достал из вазы еловую веточку с тёмно-синим шаром и поднёс её к свече. Он любил запах опалённой хвои: этот аромат настраивал его на сентиментальный лад. Особенно под Рождество, в такой вечер, как сегодня, да ещё после ужина со старым другом. Людей в ресторане не много и не мало, в самый раз. Вдобавок ко всему — освежающий запах бразильского чая, «Арманьяк» и душевный разговор.
— Ты снова собираешься воспользоваться услугами Кули? — поинтересовался Неллер.
— Ты знаешь, я должен думать о своём сердце, — улыбнулся Дальманн.
— Ясно. Я об этом забываю, когда вижу тебя.
— Но почему ты спрашиваешь, разве я обязан?
— Не хочу искушать тебя, однако на случай, если всё-таки захочешь, сейчас он предлагает нечто новое, с ужином.
— Есть я предпочитаю здесь, — заметил Дальманн.
— Но это специфический ужин, эротический…
Дальманн вопросительно посмотрел на приятеля и затянулся сигарой.
— Он нанял какого-то индуса, или что-то вроде того, который готовит, и симпатичную киску, которая подаёт. Знаешь, она даже одно время работала здесь. Высокая шатенка, волосы на одну сторону.
— И сейчас она у Кули?
— Она только подаёт ужин.
— И по части эротики?
— Нет, это только еда, — ответил Неллер. — Я тоже поначалу не верил, но она делает тебя другим.
— Как это?
Неллер задумался.
— Возбуждаешься не только там, — тут он показал вниз, — но и тут, — он постучал пальцем по блестящему от пота лбу.
— Ты хочешь сказать, эрекция в голове?
Дальманн рассмеялся, однако Неллер оставался серьёзным.
— Можно выразиться и так, — кивнул он. — Но главное, что женщина, похоже, чувствует то же. Складывается впечатление, что после ужина это доставляет ей истинное удовольствие.
— Все они делают вид, что это так. За это им платят.
Неллер покачал головой:
— Поверь старику, всё по-настоящему. Я заметил разницу. Может, не без актёрства, но, по крайней мере, отчасти всё действительно так.
Дальманн задумчиво пожевал и вытер рот.
— И думаешь, они обходятся без химии?
— Они утверждают, что без. Это всё рецепты и общая атмосфера: подушки, свечи. Гости сидят на полу и едят руками.
— И что они едят?
— В основном острые блюда. Острое и сладкое. Это такой вид аюрведической молекулярной кухни. Удивительно. Говорю тебе по секрету. Не сказать, чтоб дёшево, но… это действительно нечто особенное.
— Ты уверен, что они не используют ни наркотиков, ни другой химии? — недоверчиво переспросил Дальманн.
— Каждый раз наутро я чувствовал себя великолепно, — уверил его Неллер. — И скажу тебе как мужчине, — тут он понизил голос, — давно у меня так не получалось…
— Да, но моё сердце… — в задумчивости развёл руками Дальманн.
Неллер всплеснул руками:
— Я всего лишь рассказал тебе, Эрик, всего лишь рассказал…
Дальманн вовсе не собирался следовать рекомендациям друга, однако запомнил их на случай, если понадобится кому-нибудь что-нибудь такое предложить.
Они сменили тему и поболтали ещё немного. Когда Хувилер с зонтом провожал их до машины, на дороге лежало немного снега, а сверху падали и падали большие, тяжёлые хлопья.
В тот вечер, когда Штаффель с компанией отмечал присвоение ему титула «руководитель года», Дальманн подошёл к его столу, поздравил и добавил:
— Это благодаря вам я выиграл пари.
— Пари? — переспросил Штаффель.
— Я поспорил, что руководителем года станете именно вы.
— В таком случае вы рисковали, — покачал головой Штаффель. — И как высоки были ставки?
— Шесть бутылок «Шеваль блан» девяносто седьмого года, — ответил Дальманн. — Однако риска практически не было. Приятного вам аппетита, дамы и господа, — обратился он к гостям Штаффеля, — наслаждайтесь этим вечером, вы заслужили его!
— Это тот самый, который подходил в прошлый раз и знал больше, чем я, — шепнула Штаффелю жена, едва Дальманн успел дойти до своего столика. — Ты знаешь, кто он?
Штаффель наводил справки, но узнал немногое. Выяснил, что по профессии Дальманн адвокат, но занимается совсем другим. Он состоял в разных советах директоров, работал в качестве консультанта и посредника. Он устанавливал контакты, сводил людей, всплывал, когда нужно было посадить в освободившееся кресло нужного человека. Очевидно, он имел хорошие связи в СМИ, потому что при необходимости мог получить доступ к любой информации.
Вскоре Штаффелю суждено было познакомиться с Дальманном поближе.
Стоял конец декабря, и трудно сказать, какие настроения преобладали: облегчение ли от того, что уходит такой тяжёлый год, или беспокойство по поводу наступления нового.
Международный фондовый баланс был катастрофическим. Швейцарская биржа завершила свой худший за последние три с половиной десятилетия год. Дакс упал на сорок процентов, индекс Доу-Джонса — более чем на треть, примерно на столько же Никкей.[37] Шанхайская биржа обнаружила падение своего индекса на шестьдесят пять процентов. Однако всех превзошла Россия с показателем в семьдесят два.
Последняя была Кули небезразлична. Именно русская клиентура активизировалась в его сервисе в последнее время. На праздники его команда выезжала в Сент-Мориц, где должна была пополниться временными сотрудницами. В дальнейшем работы ожидалось не так много, и Кули не планировал привлекать девушек со стороны.
«Пища любви» действовала настолько успешно, что Кули хотел предложить им выезд в Энгадин, предусмотрительно забронировав жильё.
Для Дальманна праздники в Сент-Морице оставались важнейшим событием года. Они давали возможность встретиться с людьми, с которыми иначе он общался только заочно, обновить старые контакты и завязать новые. Многочисленные мероприятия позволяли в непринуждённой обстановке договориться о заключении новых сделок или о продолжении сотрудничества.
Здесь, в деловых верхах, катастрофа, конечно, тоже чувствовалась, однако все старые гости, как и ожидал Дальманн, оказались на месте. Кризис имел и свою положительную сторону: он отделял зёрна от плевел.
Как всегда, Дальманн поселился на вилле «Чёса Клара», в пятикомнатных апартаментах на втором этаже. Этот особняк построил его знакомый дантист в начале девяностых. Дальманн сразу стал его постоянным арендатором на время праздников, а «Чёса Клара» — неизменной статьёй расходов в его годовом бюджете. Платил он немало, однако до сих пор всё окупалось. Дальманн надеялся, что и этот раз не будет исключением.
Отделанная кедром и грецким орехом квартира была, пожалуй, даже перегружена мебелью, свезённой сюда из разных старинных особняков. Места хватало для Дальманна и ещё двух гостей, кроме того, имелась комната для Лурд, которая в эти дни занималась домом и подавала Дальманну завтрак. Больше она ничего не готовила: обедал и ужинал он на стороне, а званых вечеров не устраивал. Кроме традиционного Дня похмелья наутро нового года, когда держал двери дома открытыми с одиннадцати вечера и весь следующий день.
Спортом Дальманн тоже больше не интересовался, не то что в былые времена. Теперь он становился на лыжи, только чтобы добраться до горного ресторана, к которому нельзя было подойти иначе. В противном случае предпочитал пешую прогулку или подкатывал к дверям заведения на конных санях.
Мараван оказался в горах впервые. Он молча сидел на переднем пассажирском месте набитого битком универсала Андреа и скептически смотрел в окно. Холмы вокруг становились всё выше и круче, улочки всё уже, а когда пошёл снег, тамилец вслух пожалел, что согласился на эту авантюру.
