Я: Давай!
Он (возбуждённо): Супер симпатично! Мне было здорово с тобой!
Я машу ему рукой, мол, вали курить. Мирко слышит голоса. Я всё и вся вижу насквозь. Он курит. Я не курю. Из-за этого мы редко видимся. Он охотно ходит на эрготерапию — рисовать. Я же отрисовался.
Наблюдаю за походкой Анэтте. Шарло. Когда состредотачивается на чём-то, тряска рук и ног прекращается. Вот она без всяких прибамбасов отрывает завядшие листочки от цветка на подоконнике. Закончив, уходит прочь. Стартуя с места, идёт первые пару шагов нормально и тут, словно вспомнив, что больна, превращается в пингвина.
Делаю открытие. Борода и усы у меня почти не растут. Я лишь раз брился в 5.2, и вот второй раз в 3.1. Всего лишь три раза за месяц, хотя раньше 2–3 раза в неделю.
Одна из сестёр в очередной раз спрашивает меня: Wie geht es Ihnen?[68]
В ответ на подобный вопрос медперсонал явно ожидает услышать: Es geht mir gut, danke!
Я (варваром): Хорошо, но немного скучаю по 5.2.
Они: Скучаете?!
Я: Да. Там, конечно, покоя нет…
Они: Однозначно у нас много лучше, чем там. Там…
Я: …Зато много чего происходит. Есть на что посмотреть, за чем понаблюдать. Не соскучишься.
На этом разговор каждый раз обрывается.
В следующий раз я уже буду говорить: Es geht mir gut![69]
И они наверняка ответят мне: Prima!
Между нами стена непонимания. К чему её ломать?!
Тут же медбрат Мартин: Ты кто по специальности?
Я: Me-di-en-ge-stal-ter-bild-und-ton.[70]
Он: Wow! Macht bestimmt viel Spaß!?
Я: Ага, его только и делает, это удовольствие. На жизнь, увы, не заработать. Все всё хотят на халяву. Знаешь, есть такие английские слова: no-budget[71] и low-budget[72]? Работаешь (как папа Карло) и при этом сидишь на пособии по безработице. Думаешь-надеешься, что вот наберёшься таким образом опыта, наладишь контакты, научишься работать с клиентами… Все вокруг довольны твоей работой, но платить — денег нет… На подходе следующие выпускники телевизионных школ, которые готовы положить первый год себе на portfolio.[73]
Медбрат: Я обожаю этот твой русский выговор!
Блин, чего это я пустился на пустом месте в россказни?! Ага, из-за слова «шпасс»…
За окном летает военный самолёт, много раз подряд пролетая над клиникой. Очень низко. Из-за рёва его мотора в сумраке вечера поднимается галдёж стаи воронов: кар-кар-кар! Он улетает, они замолкают. Затем всё заново. Это он летает над гнездом, а не я. Он — МакМёрфи. Я же в нём, в гнезде, сижу.
Поздний вечер. «И вот опять я собираюсь пойти потанце…» спать. Застаю на выходе следующую сценку. В комнате отдыха: Итальянец и Эльвира.
Итальянец: Дашь мне свой номер телефона?
Эльвира: Зачем это?
Итальянец: Ну, если кто-нибудь из нас выйдет… Чтобы не потерять контакта. Я тебе дам свой.
Эльвира: У меня это (выход из клиники) ещё продлится.
Итальянец: Ну, когда-то то мы все выйдем. Можно будет созвониться. Сходим друг к другу в гости.
Эльвира: Ха-ха-ха!
Итальянец (серьёзно): Что? Можем ведь…
Эльвира (видит, что отступать некуда): Да, хорошо.
До этого Итальянец, зайдя в комнату, сказал: Доброе утро!
Эльвира: Добрый вечер! Уже вечер.
Типичная оговорка для иностранцев. Но Итальянец здесь явно всю жизнь, говорит без акцента.
На следующий день чувствую ужасную слабость. Прошу смерить мне давление. 110 на 80. Нормальное. От чего мне так хреново? Сестра говорит, что надо больше пить и двигаться. Пью я достаточно. Двигаться? Да я, бывало, месяцами сидел на кровати с компьютером и ничего подобного. Разве что в глазах темнеет, когда встаёшь.
Моют полы в палатах каждый день. Опять русская уборщица. Галина. Сибирячка.
Она: А ты чего из Германии сбежал?
Я: Да от безработицы…
Она: А там что?
Я: А там …работица. Там, правда, другие проблемы. Там мне жить негде. Родители продали мою квартиру лет десять назад, за двенадцать тысяч долларов. Теперь такая стоит раз в десять больше. За эти деньги здесь в Германии можно было бы купить огромную и новую. Молодым семьям там очень тяжело. Снимать квартиру безумно дорого, купить невозможно. Почти вся зарплата на жильё уходит. Но это в моём случае ерунда. У меня просто проблемы с женой. С бывшей женой. На бумажке мы ещё женаты, но на деле два с лишним года как нет. Очень тяжело расстались. Я без неё и детей не могу жи…
Она: Друзьями остаться не смогли?
Я: Я не смог… У неё почти что сразу появился другой человек. Это отрезало мне путь назад. Я очень сильно её люблю. Вернулся вот в Германию, чтобы на эту тему с ней поговорить. Теперь я здесь перед тобой.
Она: Ничего, ты ещё молодой!
Я: Молодой?!
Она: А сколько тебе лет?
Я: Да я тебя наверняка старше! Тебе сколько?
Она: Я первая спросила.
Я: Мне 36. А тебе?
Она: Мне 40.
Я: Моей «жене» тоже в этом году будет сорок.
Она: А ты моложе выглядишь.
Я: Я знаю. Меня уже спросил тут один пациент, не восемнадцать ли мне.
Она: Я бы тоже так сказала. Это же здОрово.
Я: Здорово?!
Она: Здорово, когда человек выглядит молодо.
Я: Когда твою жену спрашивают — а это не твой сын? а меня — это не твоя мать?..
Она: Да уж…
Я: То-то и оно. Мне-то пофиг, а вот Татьяне моей пофиг не было.
В комнату зашёл Царко (по-русски): По-русски говорим?
Галина: Ага. Понимаешь?
Царко лишь смеётся.
Я (Галине): Работа у вас тут непростая, у обслуживающего персонала.
Она: Да, лестница одна чего стоит.
Я: Нет, я другое имею в виду: туалет и душевую. Такого кошмара я даже в буйном 5.2 не видел.
Она: Ну, да. Здание уже старое.
Я: Да нет же, я не о ветоши, а о том, что стульчаки грязные…
Она: Ах, это! Да…
Я: …кругом что-то разлито, бумага разбросана, волосы везде… И это безумная свалка косметики чего стоит! Жуть, какие неряхи здесь живут.
Галина: Ну, ладно. Мы ещё поговорим. Пока!
На тумбочке у соседа всё тот же натюрморт, что и в первый день. Коричневая лампа. Словарь английского языка. Я каждый день проверяю, не сдвинулся ли он с места, нет, не сдвинулся, не пользовался им сосед. Словарь чистый. Явно ни разу не перелистанный. Две обязательные бутылки с минералкой. Обе начатые. Царко иногда переливает содержимое одной в другую и несёт менять бутылку.
Зачем ему английский? Он как-то мне сказал, что знает около тридцати слов.
Коробок спичек.
Два с половиной часа длился мой первый разговор с лечащим врачом.
Фрау Брюнинг. Лет за сорок. Полная. Маленького роста. Подвижная. Лицо — тип из позапрошлого столетия — с таким можно играть в средневековых фильмах. Отличная мимика. Гримасничает. Энергичная. Шутливая. Короче, охотно и блестяще играет в Бабу Ягу.
Врач взяла чистый лист бумаги и сказала, что мы сейчас займёмся составлением генограммы. Рядом с ней её практикант Андреас Мюллер. Молодой симпатичный парень лет тридцати.
Вы, Алексей, абсолютно неклассифицируемы, начала она, вас сложно впихнуть в какие-то рамки, с вами всё очень непросто. Будем разбираться. [Я уже давно чувствую себя персонажем МакМёрфи здесь в клинике — пусть не весёлым, но обманщиком] В нижней части листа Din A4 появился квадратик. Рядом с ним моё имя: Alexey. Под ним дата моего рождения. От квадратика пошла ветка, которая раздвоилась к ещё одному квадратику — это папа, и кружочку — это мама. Как зовут, когда родились. Как правильно пишется имя? Да пишите, как слышите. Это же не важно. Кто мама по характеру? Склонна к депрессиям? Нет. Она сильный человек. Довольно жёсткая.
В комнату заходит брат Грегор. Подсаживается к нам. Теперь мы не трио, теперь мы — квартет.
Появился отчим. Когда? Я узнал о нём, когда мне было шесть лет.
Мама как-то между делом заикнулась, что он уже был, когда мне исполнилось лишь два годика. Они поженились официально лишь несколько лет назад и я, поздравляя их, попытался отсчитать количество прожитых ими лет… Тут мама и подсказала.
Какие отношения с отцом? Никаких. Я не знаю, то ли он не хочет со мной видеться, то ли ему запрещено. Он алкоголик, знаю я. [Из вспомнившегося позднее. Он дерётся, когда выпьет. Это я хорошо помню. Помню разбитую трёхлитровой банкой голову деда по отцовской линии, кровь залила тому всё лицо. Помню и прочие выходки отца. Например, как он ломился в дверь — в комнату, в которой спряталась со мною мать. Мама просила меня плакать погромче. Его забирали в милицию. Однажды, вернувшись с улицы домой, мы застали его висящим на руках в лестничном проёме, держащимся за прутья перилл. Дед пытался его вытащить. Не смог. Отец-таки сорвался и упал вниз. С третьего этажа. Сломал ногу. Что стало причиной той его выходки мне неизвестно.]
Что с отцом сейчас? Он умер. Когда? Несколько лет назад. Я не помню. Откуда вы это узнали? Моя мама позвонила жене и сказала, чтобы я с ней срочно связался. Мол, отец умер и нужно очень быстро заявить права на его собственность. Папа жил уже долгие годы с женщиной, которой, как мне кажется, и должна была отойти квартира. Я не перезвонил. Мама, к счастью, этой темы больше не касалась.
