Через несколько дней мы перебрались на веран. ду. Мы опять стали забывать про молодого человека. Кинг целыми днями носился по двору, и стоило кому-нибудь появиться на улице, как он со всех ног бежал к забору и поднимал жуткий лай.
— Определенно на него можно положиться, — . сказал папа. — Прав был Ноздрачев. Пес знает свои обязанности. Он не даром ест свой суп. Он не жалеет глотки. Его надо премировать за бдительность!
Мама взяла позавчерашнюю котлету и пошла угощать Кинга. В это время на улице показался долговязый молодой человек. Он шел не спеша, поглядывая исподтишка на наш двор. У Кинга шерсть на спине встала дыбом, и он бросился к забору. Он залаял изо всех своих собачьих сил. Молодой чело. век остановился и ласково сказал:
— Фу! Нельзя, дурень!
Кинг сразу же закрыл пасть и завертел хвостом, будто перед ним стояли папа Репд^и мама Нора.
Молодой человек просунул руку в щель забора и ^почесал у Кинга за ухом.
— На место! — не своим голосом закричал папа.
Но Кинг и ухом не повел. Он побежал следом за веснушчатым молодым человеком, тыкался мордой, в забор, чтобы тот почесал его.
— Боже мой, вы видели что-нибудь подобное?! — простонала мама. ^
— Все ясно, — сказал папа. — Подлец Ноздрачев втер нам очки. Собака только по паспорту овчарка. Вот вам еще одно доказательство, что нельзя слепо доверять любой бумаге.
— Что же теперь будет? — спросила мама.
— Ничего особенного. Если заберутся воры, Кинг поможет им вытащить вещи.
И мы снова перебрались с веранды в комнату. А молодой человек чаще и чаще показывался на нашей улице. Мамины нервы сильно натянулись, и она сказала, что они не выдержат, если мы не узнаем, кто этот молодой человек. И Рыжкин узнал.
— Оказывается, этот юноша живет неподалеку от нас. Его фамилия Рукавишников. Он сын тренера по велосипеду.
— Хорошее занятие для человека — всю жизнь крутить педали, — сказал папа.
— Вот он и воспитал сынка, — сказала мама.-^ Сразу видно, что молодой человек из тех, кто надевает голубой пиджак и идет в ресторан танцевать «мамбу». Типичная плесень. Такой обчистит дачу родного отца и глазом не моргнет.
— Ну, это уже слишком, — сказал Рыжкин.
— А вы читайте фельетоны, — посоветовала мама.
— Моя старуха, — сказал папа, — не читает передовиц и отчетов о пленарных заседаниях Генеральной Ассамблеи, но фельетоны о плесени, будьте покойны, она читает от строки до строки.
Лялька пожала плечами и начала смотреть в окно.
— Это протест, — кивнул в ее сторону папа. — Это молчаливый протест.
— Его внутренний облик для меня примерно ясен, — сказала мама. — Мне незачем теперь залезать с фонарем в его душу. Короче говоря, надо пойти в милицию и рассказать о том, что этот молодой человек слишком заинтересовался нашей дачей.
Папа пошел в милицию. Очень скоро он вернулся оттуда. Он был в не слишком хорошем настроении.
— Ну, что сказал участковый? — спросила мама. — Ничего. Его это мало интересует.
— Понятно, — сказала мама. — Если ты сойдешь о задней площадки, милиция тут как тут. Если старуха начнет переходить улицу не в том месте, они начинают свистеть, как сумасшедшие. А вот предупредить преступление не их дело!
С этого дня мама начала еще больше волноваться. Дача ей опротивела. И Кинг ей опротивел. Папа отдал его Ноздрачеву. Мы начали потихоньку перевозить свои вещи в Москву.
Когда осталось совсем мало вещей, пришел папа и сказал:
— Угадай, с кем я встретил на улице сына тренера Рукавишникова? Никогда не угадаешь!
— С участковым милиционером?
— Хуже. С Лялькой!
Мама схватилась за сердце и сказала:
— Я так и предполагала.
— Ничего ты не предполагала, — ответил папа.
— Может быть, он не такая уж плесень, — сказала мама.
— Что же ты раньше не была такой умной? — рассердился папа. — Зачем мы перевозили вещи?
Мама ничего не ответила. Она не любит ссориться с папой. Недаром у нее золотой характер. Она тихонько взяла газету и начала вслух витать про пленарное заседание Генеральной Ассамблеи.
После того как увезли Кинга, самую настоящую овчарку, мы остались совсем без собаки. А вокруг нас, на дачах, жили дворняги, бульдоги, эрдельтерьеры и был один водолаз, толстый как медведь. Водолаз имел три медали, и, хозяин носил их за ним в коробочке и всем показывал, если спросить. Только у нас не было даже простой Жучки, будто мы не люди. Я попросил папу купить собаку.
— Еслц ты думаешь, что мне некуда девать деньги, — сказал папа, — то ты глубоко ошибаешься. С деньгами у нас туго. Вот когда я достану печатный станок и начну печатать на нем сторублевки, тогда ты купишь себе собаку.
— А когда ты достанешь печатный станок? — спросил я.
— Не морочь ребенку голову, — вмешалась мама. — Папа шутит. Просто у нас есть расходы, поважнее. Тебе, например, нужно купить демисезонное пальто.
— Я не стиляга, — сказал я. — Буду ходить в старом.
— Ради собаки он готов ходить как оборванец, — отозвался папа.
— Как наш сосед Рыжкин, — добавила мама.
— Как люмпен-пролетарий, — сказал папа.
— За собаку он готов жизнь отдать, — вставила мама.
— Собака для него дороже родителей! — вдруг закричал папа.
Я ничего не ответил. Папе нельзя отвечать, если он кричит. Мама тоже немного помолчала, а потом сказала:
— От собак бывают разные болезни.
— Парша, — сказал папа.
— Стригущий лишай! — добавила мама.
Больше они не могли придумать никаких болезней. Я лёг на диван, закрыл глаза и вспомнил, что собака друг человека. Я сам Читал про это в учебнике. Быть может, папа не знает об этом? Я встал о дивана и сказал:
— Между прочим, собака — друг человека.
— Это для меня большая новость, — ^ответила мама.
— Прибереги это сообщение для Академии наук, — сказал папа.
Я вышел во двор совсем расстроенный. Все мальчики имеют собак, и никто не болеет стригущим лишаем. Только я должен обязательно заболеть. Я сел на пенек, чтобы задуматься, как вдруг увидел худого и высокого, как, каланча, щенка. Он сидел на задних лапах й смотрел, как дятел долбит сосну. Шерсть у него была гладкая, черная, а мор^а четырехугольная, похожая на лопату. Если бы не шерсть, я бы побожился, что это эрдельтерьер. Я посмотрел кругом: нигде не было видно его хозяина. Я свистнул, и щенок подбежал ко мне и начал ласкаться, будто мы сто лет знакомы. Честное слово, я не вру, он начал прыгать вокруг моей ноги, и хватать зубами за штанину, и рычать, но не я самом деле, а в шутку.
Я никогда не видел такого веселого щенка. Мы играли целый час, и когда я сел, чтобы немного передохнуть, он поставил мне на колени свои лапы и заглянул в глаза. Тут я не выдержал и поцеловал его прямо в морду и — будь что будет — пошел к папе.
— Идите за мной, и вы увидите одно чудо,-« сказал я.
Папа и мама вышли на веранду. Щенок подбежал к ним и начал так махать хвостом, что у него чуть зад не отвалился.
— Он бешеный, — сказала мама.
— Не будь мнительной, — улыбнулся папа. — . У бешеных течет изо рта слюна.
— Тогда он просто заразный, — сказала мама,
— Пошел вон! — крикнул папа и топнул ногой.
— Папочка, милый, дорогой, не гони его, — начал просить я. — Он ведь пришел к нам бесплатно.
Папа посмотрел на маму и спросил:
— Какая будет резолюция руководства? Мама посмотрела на меня и сказала!
— Пусть живет во дворе. И чтобы его ноги не было в комнате.
— Уточним, — сказал папа, — лапы!
— Ну, лапы, — ответила мама.
Щенок остался у нас. Он себе устроил домик под верандой у нашего соседа Рыжкина. Он не выбрал себе место под нашей верандой, наверное чтобы не раздражать маму.
Утром я проснулся раньше всех и вышел во двор. Щенок уже поджидал меня.
— Милый, — сказал я. — Ми. дый друг человека, как ты спал ночью?
К нам подошел сосед Рыжкин. Он постоял немного около меня и сказал:
— А ведь щенок не давал мне спать всю ночь!
— А что он делал? — спросил я.
— Он лаял, — ответил Рыжкин.
— А что, по-вашему, должна делать ночью собака? — спросил папа, выходя на веранду. — Считать на арифмометре? Читать романы?
Мой остроумный папка всегда скажет такое, отчего можно умереть со смеха. Я тихонько засмеялся в кулак, а Рыжкин немного покраснел и запинаясь сказал:
— Это… ваш щенок?
— Де-факто или де-юре? — спросил папа.
— Ну, де-факто.
— Де-факто он мой, — сказал папа. — Но это не имеет значения. Я заступаюсь за него потому, что я гуманист.
— От бездомных собак лучше избавляться, — тихо сказал Рыжкин.
— Уничтожить животное мы не позволим, — ответил папа. — Иди сюда, цуцик!
Щенок подкатился к папе, лег на спину и задрал лапы кверху.
— Живи! — сказал папа. — Д^гши озоном и не бегай по газонам!
