Домашнему животному не выжить в лесу или в поле. Там его ждёт страдание, минута за минутой, час за часом и день за днем, пока не явится добрая Смерть и не коснется его жизни тенью от жизни своей.
Деревенским не нужны все эти животные. У них есть свои. Как можно думать, что посторонние люди станут заботиться о чьих-то собаках и кошках после того, как хозяева решили, что им эти заботы ни к чему?
Ни в одном деревенском доме не хватит места для сотни кошек и пятидесяти собак. У них и так по нескольку собак и кошек, куда же еще?
В этой гостинице, честное слово, нет свободных номеров.
Она забита под завязку.
Короче говоря, Майк, или Ч. Эдвин Джексон, был сыт по горло жестокостью людей, обрекших своих животных на медленную и мучительную смерть в лесу или в поле.
Он видел щенков, изможденных и тощих, словно тени бечевок; из всех признаков жизни один лишь голод перекатывался, словно кегли, у них в животах.
Однажды Майку попался на глаза котенок, который грыз в огороде кукурузный початок, другой кот стоял у очень холодного ручья шести дюймов глубиной и силился поймать рыбку.
Голод превратил домашнего кота в рыболова.
Да, в сердце Майка не было любви к людям, что вытворяли такое с животными: у мерзавцев, бросавших несчастных на произвол судьбы, не хватало жалости даже на то, чтобы отнести их к ветеринару, который безболезненно сделает свое дело и тем избавит ненужных животных от страданий. Иногда Майк думал, что люди бросают животных просто потому, что жалеют десять долларов на ветеринара. Он вынашивал план мести.
Он не мог представить, о чем думают эти люди, увозя из домов бывших любимцев и обрекая их на ужас выживания в лесу или в поле.
Момент настал — через пару кварталов появится дом номер 14 на улице Бьютт, а с ним и месть во всей своей красе.
Тихий дом, большой и просторный, в нем живет немолодой мужчина с женой и так удачно пропавшей собакой.
Не нашелся ваш песик? — поинтересовался сосед через день после его «исчезновения».
— Нет, так и нету нашего маленького Скотта.
— Ну, будем надеяться, придет. Такой славный песик.
— Да, конечно. Мы ведь так его любим.
— Не волнуйтесь. Еще найдется.
Мужчина и женщина смотрели по телевизору «Человек за шесть миллионов долларов», когда Майк, развернувшись на обочине, подъехал по газону к переднему крыльцу и вывалил на него три тонны куриного дерьма.
Мужчина отскочил от телевизора. Он подпрыгнул так резво, будто сам был человеком за шесть миллионов.
Женщина завизжала.
Она еще не знала, что завтра ей придется отменить визит в салон красоты. Ее ждут другие дела.
Под тяжестью куриного дерьма распахнулась парадная дверь, и лавина потекла прямо в гостиную.
Немало кур внесло свой вклад в три тонны куриного дерьма, и труд их был не напрасен.
…Пропущенное намного важнее того, что последует, ибо не хватает самого главного — финала японского эротического фильма «Замок снежной невесты». Это был невероятно чувственный фильм. После первых же сцен у меня встало, как у мальчишки. Горячо и неустойчиво, а подрагивало, как воздух в пустыне.
Актрисы — воплощение красоты, грации и наслаждения. Трюки, которые они вытворяли, становились все сложнее и сложнее, все сильнее и сильнее будоража воображение.
Мощнейшая эрекция едва не опрокинула меня на спину, я готов был свалиться вместе с креслом прямо на колени сидевшему за мной человеку.
От секса слабело тело, кружилось, словно в водовороте тропического моря, мысли разбегались и собирались вновь, постоянно хлопая раскаленной дверью.
Фильм погружал меня глубже и глубже во все более, замысловатый и фантасмагорический секс, добираясь до самых сильных за всю мою жизнь чувственных переживаний — настоящих или воображаемых. Мой предыдущий сексуальный опыт казался поразительно мелким, словно я бог знает сколько лет прослужил бухгалтером на занюханной фабрике кирпичей и мышеловок, в городке, скучном и унылом настолько, что у него не было даже имени. Обитатели сто лет не могли собраться хоть как-нибудь назвать свой город.
«Ладно, на будущий год что-нибудь придумаем», — так они решали эту задачу, и такова была моя сексуальная жизнь по сравнению с картиной, которая уже подбиралась к своему финалу.
До конца фильма оставалось девять минут. Я помню точно, потому что в окошке билетной кассы было выставлено расписание. Фильм заканчивался в 7:09, а часы на стене кинотеатра показывали 7:00. Пройдет меньше десяти минут, и моя сексуальная жизнь повергнется в прах, растворится в прошлом.
К этому времени развернувшаяся передо мной женская эротика едва ли не превратила сиденья кинотеатра в струи пара. Очень странное и приятное ощущение, когда под тобой испаряется кресло.
Но мне зачем-то понадобилось встать и выйти в вестибюль. Дело было важным и не терпело отлагательств. Избежать нельзя. Исполнить — нужно. Такие вещи трудно объяснить, они слишком невнятны с самого начала.
Наверное, я решил купить холодной колы и был уверен, что успею к финальной сексуальной сцене, а может, из кинозала меня вытащило что-то другое.
Предположим, мне понадобилось в туалет или встретить в вестибюле человека, чтобы передать ему очень важное письмо, а когда начался фильм, я понятия не имел, что мне покажут самую фантастическую сексуальную картину всех времен и народов.
Но как бы то ни было, я закончил свои дела в вестибюле, что там было — неважно, и успел в зал как раз к занавесу, опускавшемуся над последним кадром фильма — замком в лучах заходящего солнца и кружащими воронами.
Зажегся свет, и я увидел, что весь зал лежит без чувств. Какие-то люди валялись в проходах. Мужские лица сияли таким блаженством, что можно подумать, пока я ходил, куда там мне было нужно, их всех коснулся Ангел Наслаждения.
Сеанс был последним, но, к счастью, этот же фильм показывали назавтра. Я шел домой в полном раздрае, как будто прямо на земле попал в. ад. Ночь сочилась ледяной водой, роняя каплю за каплей на мою раскаленную эрекцию, а та тянулась дальше сквозь сон, заманивая меня в ловушку чувствительной боли.
В программе было написано, что первый сеанс «Замка снежной невесты» начинается в 12:01. Утро, прошло, как танец обезьяны на глыбе льда.
Без четверти двенадцать я подошел к кинотеатру, но он исчез. Бесследно. На его месте раскинулся скверик, там играли дети, а на скамейках сидели старики и читали книжки.
Я спрашивал людей, куда пропал кинотеатр, но никто не говорил по-английски. Когда в конце концов я нашел англоговорящего человека, тот извинился: он приехал из Осаки, в Токио впервые, ничего не знает про кинотеатр, но скверик очень красивый. Ему нравится — хорошо, когда много деревьев.
Позже я познакомился с людьми, которые разбирались в японском кино. Я спрашивал их о «Замке снежной невесты». Они никогда о таком не слышали, не перепутал ли я название?
Нет, не перепутал. «Замок снежной невесты» — и никак иначе. К сожалению, они ничем не могли мне помочь. Теперь вы убедились: есть все, кроме того, чего нет.
Всего несколько слов из Монтаны, и я отправляюсь в город, потому что сегодня там должен появиться хоть кто-нибудь. Если все будут сидеть по домам, город опустеет. Пропадут машины, замрут улицы, а в магазинах поселится безлюдье, несмотря на совершенно беспраздничную среду. Может, даже об этом расскажут в шестичасовых новостях. Преподнесут как шутку, чтобы зрителям было над чем посмеяться:
«Мы ведем репортаж из Ливингстона, Монтана; семитысячное население этого города решило не покидать своих домов, а потому Ливингстон на 24 часа превратился в город-призрак. Никаких официальных сообщений о причинах этого уникального события мы не получили. Мэр города в сегодняшней беседе с корреспондентом «Эй-Би-Си-Ньюс» отказался от комментариев, так что можно смело предположить, что Монтана — по-прежнему наш последний фронтир».
И диктор широко улыбнется собственной шутке: улыбка прицепится к его лицу прочно, словно якорная цепь оседающего на дно «Титаника».
Никому здесь это не нужно, так что я отправлюсь в город и постараюсь сделать
так, чтобы меня заметили. Надеюсь, другие жители последуют моему примеру. Я вовсе не хочу, чтобы мое сидение дома превратило Ливингстон во внезапный город-призрак.
Усаживаясь за столик токийского уличного кафе, я почувствовал запах мертвечины. Огляделся по сторонам, но не нашел ничего мертвого, потом запах исчез, и я заказал кофе.
Перед тем как принесли кофе, запах мертвечины вернулся, но через пару секунд исчез опять. Я стал пить кофе. Когда запах мертвечины появился в третий раз, я, конечно, обратил на него внимание, но постарался не придать значения.
