— Да брось ты, никакая это не политкорректность. Это они так тонко издеваются над неграми. А негры не видят, где подъебка.
Комментарий
Меня это тоже смешило. Особенно на том фоне, что русские у них в кино — сплошь бандиты. Я даже написал про это в газете:
«Заметный процент русского зрителя смотрит и обижается: почему они нас искажают и показывают такими bad guys? Может, пожаловаться на Голливуд? Были ж, наверно, прецеденты? Обязательно кто-то жаловался, все же слышали про политкорректность. Вот ирландцы, баски, арабы, которые в американском кино почти сплошь отрицательные персонажи, террористы, жаловались?»
— Нет, не жаловались, — объясняет мне Юля Дашевски, бывшая москвичка, а теперь сотрудница голливудской Motion Picture Association (она отвечает за связи с прессой).
— А итальянцы после множества фильмов про итальянскую мафию?
— Нет!
— А вообще кто-нибудь жаловался?
— Было дело! Чернокожие американцы, борясь за свои права, требовали, чтобы их не смели показывать в черном свете в фильмах. И ведь ребята своего добились! Теперь в фильмах почти все прокуроры, судьи, высшие чины ФБР и ЦРУ, генералы, даже в исторических лентах про события двухсотлетней давности — черные!
Жалобы, надо вам сказать, прекратились. Афроамериканцы довольны. Похоже, они не догадываются, что это над ними так тонко издеваются.
Стоит нам только захотеть… И мы тоже будем ridiculous. Требовать от Голливуда, чтоб про бывшую империю зла (которая, впрочем, и теперь не сахар) он не снимал жутких боевиков — это все равно как если бы евреи пришли к губернатору с просьбой запретить еврейские анекдоты.
Еще про негров. В своей книжке про Америку я когда-то написал:
«Русские очень похожи на американцев (вам про это обязательно кто-то уже говорил). Но только, конечно, не на всех. А на каких же? На тех, которые живут не только в Америке, но и в ряде других стран, где их тоже можно наблюдать…
…Они страшно самобытны и не желают учиться у более успешных соседей, перенимать их полезные привычки. Они полагают, что кто-то обязан о них заботиться, окружать социальной заботой. Там, где они живут, много винных лавок, маленьких и сумрачных. Пара-тройка местных толпится там у прилавков, ожидая, не нальет ли еще кто — добавить. Штукатурка на их домах облупленная, а асфальт на дороге весь в выбоинах. Они любят петь и плясать, и это их искусство благосклонно принимается в разных странах. Национальные их поделки из дерева хорошо раскупаются иностранцами на сувениры. А промтовары они делают такие плохие, что самим тошно. Экономика их держится в основном на добыче полезных ископаемых. Их начальники совершенно замечательно берут взятки… По этому показателю они занимают верхние строчки в мировых рейтингах. Еще эти начальники любят увозить казенные средства в цивилизованные заграницы и там прятать. Кроме добывающих, неплохо развиты у них и некоторые очень вредные производства, которые богатые иностранцы с удовольствием у них размещают. Вообще же они не сильны в производстве, зато охотно берутся что-нибудь распределять. Законы они не очень уважают, предпочитая им свое понятие о справедливости. Отношения с полицией у них вообще как-то не складываются. Никому не придет в голову оставить на ночь новый дорогой автомобиль возле их дома — не угонят, так непременно что-нибудь отвинтят, ну или просто стекло разобьют из «классовых» чувств.
Слабые их стороны и недостатки часто пытаются объяснить их рабским прошлым; от рабства их очень поздно освободили — многих в 60-х годах прошлого века, а иных значительно позже. Но и позже их массово использовали на принудительных работах, часто только за харчи — и они это успешно терпели.
А как их освободили, так многие не хотели от хозяев уходить. Но после все же как-то разбрелись и стали вроде жить каждый своим умом… Правда, после Второй мировой войны они редко упускали возможность ввязаться в какую-нибудь локальную войну — и эти войны были бессмысленные, бесполезные и заведомо проигрышные.
Они не очень любят улыбаться, им кажется, что так они унижаются перед чужими — и им спокойнее, когда лица их насуплены.
Вообще они не очень обязательные, пообещают — забудут сделать, сделают — так плохо… Они обыкновенно переходят дорогу на красный, когда другие стоят и ждут.
С особым гордым чувством они относятся к автомату Калашникова…
Вы с какой строчки уже знали, про что это я? Про то, что мы с неграми — близнецы-братья? Помните, Михалков-Кончаловский пересказывал слова кого-то из великих: русские потому мучаются вечными вопросами, что у них кожа белая; а будь она другого цвета, им легче бы было найти свое место в мире… Родство наше внутреннее с неграми не скрыть. Все равно вылезет».
Свинаренко: Я в Штатах и ЮАР расспрашивал белых, как они воспитывают детей в смысле отношения к черным. Вот типичная ситуация. Дети говорят: «Мама, ты что, дура, не видишь, что они тупые? Что они только пьют и воруют, и играют в баскетбол, а работать не хотят?» Мама им в ответ врет, что негры такие же люди, как и белые. Дети чувствуют, что она врет — и перестают доверять маме. Ситуация совершенно тупиковая. Если, мол, негры такие же, как белые, — значит, им надо доверять, как своим, а это может привести к очень печальным последствиям. Если там кому-то не нравятся негры, об этом говорят только со своими — та же схема, по которой у нас раньше рассказывали политические анекдоты. Я там наблюдал ситуации, когда дети, только окончив школу, впервые слышали от взрослых расистские высказывания. А так — все врут.
— Точно, и когда на этом фоне мы увидели Тарантино — какой, помню, был приятный шок! Ну вспомни! Он же появился, пробился, «Оскара» получил! А Ларе фон Триер — тоже появился и пробился. А тот же Мендес? Достаточно традиционен, но всякие идеи новые подает… «American beauty» вспомни…
— Значит, ты думаешь, и у них идет этот процесс?
— Конечно. Я это чувствую. Когда бываю в Нью-Йорке. Идет постоянное обновление. Я не чувствую, допустим, рэпа, и в то же время мне не понятен успех на Западе нашей группы «Тату» — я чувствую, что я этого не догоню. Но точно так же, когда я слушал Led Zeppelin, родители говорили мне, что я совсем спятил… А сейчас их поставь моей дочке, она скажет — ну, зачем старье… Это — понятно. «Ландыши, ландыши, светлого мая привет…»
Кстати, пока не забыл, раз уж про молодежь пошла речь. Чего не понимает тот же Путин, как мне кажется… Что для них, для молодежи — он всего лишь брэнд. Путин раскручен, как брэнд! Чисто коммерческими рекламными способами. Как трафарет Че Гевары. Молодые не революционный пафос Че любят, а вот это сочетание черного, красного и беретки. Так вот и Путин для них — прикольный штымп. «Мочить в сортире», приемчики карате знает. А он думает, что он типа уже народом любим! Но стоит ему, как брэнду, выпасть, выйти в тираж — типа как водка «Распутин» — и все. А он думает, что добился народной любви. Но эта любовь — как к кока-коле!
Комментарий
Немножко по этой теме, тоже о взаимодействии СМИ и власти. О влиянии последствий этого взаимодействия на электоральное поведение.
Сначала достаточно пространная цитата из книги Пола Джонсона «Современность. Мир с двадцатых по девяностые годы», т. 2, стр. 254:
«…Похоже, что Америка странно предрасположена к таким спазмам мазохистских политических эмоций, в которых теряется чувство перспективы и национальных интересов. Вспышка ксенофобии в 1918—1920 гг. была делом рук правого крыла демократической партии. Антикоммунистической паникой в конце 40-х и начале 50-х годов руководили главным образом консервативные республиканцы. Уотергейтская охота на ведьм, в отличие от них, проводилась либералами в СМИ. На их взгляд, настоящим оскорблением со стороны Никсона была его популярность. Вопреки тому, что он еле победил в 1968 г ., Никсон успешно обращался как президент через головы тех, кто формировал общественное мнение, и через доминирующих в Конгрессе демократов к немодным, трудно выражающимся „средним американцам“, любящим свою семью, посещающим церковь, патриотичным, работящим и анти-либерально настроенным. 3 ноября 1969 г . он произнес исключительно успешную речь, в которой призвал поддержать его международную политику тех, кого он называл „великим, молчаливым большинством моих приятелей — американцев“. Тогда это положило конец кампании „уничтожения Никсона“, проводимой средствами массовой информации. Что касается кампании в 1972 г ., Никсон был доволен, что демократы определили своим кандидатом ультралиберала Джорджа Макговерна. Никсон говорил своему персоналу: „Перед вами ситуация, в которой СМИ истеблишмента Восточного побережья наконец-то имеют кандидата, который почти полностью отвечает их взглядам… Истинная идеологическая симпатия „Нью-Йорк Тайме“, „Вашингтон пост“, „Нью-суик“ и трех телевизионных сетей… на стороне амнистии, азарта, абортов, конфискации богатств (кроме их собственных), массового увеличения расходов на социальные нужды, одностороннего разоружения, ослабления нашей обороны и капитуляции во Вьетнаме… Наконец страна поймет, действительно ли то, что в последние пять лет поддерживают СМИ, представляет точку зрения большинства“. Так или иначе, но Никсон одержал безусловную победу на выборах, получив в избирательной коллегии 521 голос против 17 и обеспечив себе 60,7 процента голосов избирателей… (Кстати, он победил и на Восточном побережье. — Прим. А.К.)
