Ознакомительная версия.
Может быть, это и есть то, что телевизор Пальцев называет «властью толпы»? Количество сметает запреты, уничтожает условности, забывает об уважении к чужим жизням.
5-й приказывает отступить, но все понимают, что уже слишком поздно.
103-й смотрит на приближающееся смертоносное облако.
Их миллиарды, и через несколько секунд они ударятся о землю. Тринадцать бел-о-канцев поднимают усики, заинтересованные и оробевшие.
Темная туча кружит в небе, словно хочет сначала поразить страхом всех, кто трепещет внизу. Воздушные потоки сворачивают массу в воронку, подобную ленте Мебиуса. Некоторые из разведчиков надеются, сами в это не веря, что они ошиблись, и перед ними всего-навсего облако пыли, просто очень крупной.
Темная туча вытягивается и выписывает в небе тайные знаки, предвещающие гибель.
Внизу все застыли. Все ждут. Прежде всего необычного решения от 103-го, столь богатого опытом.
У 103-го нет решения. Он проверяет запас муравьиной кислоты в брюшке и думает, сколько саранчи он поразит этим количеством.
Облако, клубясь водоворотом, медленно снижается. Все яснее слышен треск мириад жадных мандибул. Травы пригибаются, они инстинктивно понимают, что прожорливая саранча несет им смерть.
103-й замечает, что небо продолжает темнеть. Тринадцать муравьев образуют кружок, брюшки их нацелены и готовы стрелять.
Так и есть, подобно разведчикам-парашютистам огромной летучей армии, первые особи приземляются с неловкими прыжками. Но быстро утверждаются на лапках и начинают пожирать все, что видят вокруг.
Они едят и совокупляются.
Как только самка слетает вниз, самец прыгает на нее, чтобы совокупиться. Едва совокупление заканчивается, самка начинают нести яйца в землю с изумляющим и страшным обилием. Мощное оружие саранчи – ее способность к массовому распространению яиц.
Посильнее муравьиной кислоты и страшнее розовых кончиков Пальцев половые органы саранчи!
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА: шестимесячный зародыш с оформившимися членами уже человек? Если да, то человек ли трехмесячный зародыш? А едва оплодотворенная яйцеклетка – человек? Больной в коме, не приходивший в сознание шесть лет, с бьющимся сердцем и дышащими легкими, еще человек?
Человеческий мозг, живым помещенный в питательную среду, еще человек?
Компьютер, способный воспроизвести все механизмы человеческого мышления, достоин называться человеческим существом?
Робот, внешне подобный человеку и снабженный мозгом, подобным человеческому, человеческое существо?
Человеческий клон, сфабрикованный генетическими манипуляциями для пополнения запасов органов, надобность в которых может испытать его брат-близнец, человеческое существо?
Ничто не очевидно. В античные времена и вплоть до средних веков женщины, иностранцы и рабы не считались человеческими существами. Обычно только законодатели могут определить, кто является, а кто не является человеческим существом. Ему в помощь надо бы дать биологов, философов, программистов, генетиков, церковников, поэтов, физиков. Потому что, честно говоря, понятие «человеческое существо» определить становится все труднее и труднее.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.
Перед большой тяжелой дубовой дверью заднего входа в лицей Жюли сняла рюкзак. Она достала приготовленный ею «коктейль Молотова». Пощелкала зажигалкой, но вместо пламени разлетелись только искры: кремень стерся. Жюли долго рылась в рюкзаке и наконец нашла спички. Теперь ничего не мешало ей разбить свой «коктейль Молотова» о дверь. Она зажгла спичку и посмотрела на маленький оранжевый огонек, с которого все и начнется.
– Ой, ты пришла, Жюли?
Она машинально спрятала зажигательную бомбу. Кто еще опять не дает ей спокойно все поджечь? Она обернулась. Снова Давид.
– В конце концов ты все-таки решилась прийти послушать нашу музыку? – таинственно спросил он.
К ним подходил заподозривший что-то сторож.
– Точно, – ответила она, засовывая бутылку в рюкзак поглубже.
– Тогда иди за мной.
Давид проводил Жюли в маленький зал под кафетерием, где «Семь Гномов» занимались своими делами. Кое-кто уже настраивал инструменты.
– Гм, к нам посетитель... – произнесла Франсина. Помещение было маленьким. В него едва влезла сцена, уставленная музыкальными инструментами. Стены были увешаны фотографиями группы, выступающей на днях рождения и на танцах.
Жи-вунг закрыл дверь, чтобы их никто не беспокоил.
– Мы боялись, что ты не придешь, – лукаво сказал Нарцисс Жюли.
– Я только хочу посмотреть, как вы играете, и все.
– Нечего тебе здесь делать. Нам туристы не нужны! – воскликнула Зое. – Мы – рок-группа, либо ты с нами играешь, либо уходишь.
То, что ее отвергали, вызвало в девушке со светло-серыми глазами желание остаться.
– Вам повезло, что вы нашли себе в лицее такой уголок, – вздохнула она.
– Нам где-то надо репетировать, – объяснил ей Давид. – И директор на этот раз действительно помог.
– Просто хотел показать, что в его лицее развивается культура, – добавил Поль.
– В классе думают, что вы отделиться от всех хотите, – сказала Жюли.
– Да мы знаем, – сказала Франсина. – Нас это не колышет. Чтобы жить счастливо, надо жить скрытно.
Зое подняла голову.
– Ты не поняла? – настойчиво сказала она. – Мы репетируем и хотим остаться одни. Тебе нечего здесь делать.
Жюли не сдвинулась с места. Жи-вунг миролюбиво вмешался.
– Ты на каком-нибудь инструменте играть умеешь? – спросил он.
– Нет. Но я училась пению.
– И что ты поешь?
– У меня сопрано. Я в основном пою арии из Перселла, Равеля, Шуберта, Форе, Сатье... А вы какую музыку играете?
– Рок.
– Просто рок ничего не значит. Какой рок? Поль заговорил:
– Мы восходим к «Genesis» начального периода, альбом «Nursery Crime», «Foxtrot», «The Lamb Lies Down On Broadway», вплоть до «A Trick of Tail»... Весь «Yes», особенно альбомы «Close to the Edge», «Tormato»... весь «Pink Floyd», в основном «Animals», «I Wish You Here», «The Wall».
Жюли кивнула головой, что поняла.
– Ах, вот что! Очень старый прогрессивный запыленный рок семидесятых!
Замечание ее никому не понравилась. Видимо, это была их любимая музыка. Давид выручил ее:
– Ты говоришь, пению училась. Может, попробуешь с нами спеть?
Жюли тряхнула темными волосами.
– Нет, спасибо. У меня с голосом проблемы. Была операция на связках, и врач посоветовал больше их не напрягать.
Она оглядела каждого из присутствующих. На самом деле Жюли очень хотелось спеть с ними, и они это поняли, но она так привыкла всегда говорить «нет», что инстинктивно теперь отвергала все предложения.
– Если ты не хочешь петь, мы тебя не задерживаем, – повторила Зое.
Давид не дал спору разгореться.
– Можно начать со старого блюза. Блюз, он же посередине между классической музыкой и прогрессивным роком. Импровизируй как хочешь, со словами. И голос не надо напрягать. Просто напевай.
Все, кроме скептически настроенной Зое, поддержали его.
Жи-вунг показал ей микрофон в центре сцены.
– Не беспокойся, – сказала Франсина. – У нас тоже классическое образование. У меня пять лет пианино, но мой учитель был таким консерватором, что мне быстро захотелось заняться джазом, а потом и роком, только чтобы ему досадить.
Все заняли свои места. Поль подошел к столу со звуковой аппаратурой и стал настраивать потенциометры.
Жи-вунг начал с двухтактовых ударов. Зое поддержала его повторяющимися и нетерпеливыми басами. Нарцисс задал обычные блюзовые аккорды: восемь ми, четыре ля, снова четыре ми, два си, два ля, два ми. Давид повторил арпеджио на электрической арфе, а Франсина – на синтезаторе. Музыкальный фон был готов. Не хватало только голоса.
Жюли медленно взяла микрофон. На мгновение время, казалось, остановилось, потом губы ее разомкнулись, подбородок расслабился, рот открылся, и она бросилась в омут.
На джазовый мотив она напела первые пришедшие ей в голову слова.
Зеленая ножка
Ползет по дорожке
Сначала голос ее как будто был глуховат; на втором куплете, разогревшись, голосовые связки дали больше мощности. Жюли постепенно заменила все инструменты, а Полю не понадобилось даже трогать пульт аппаратуры. Больше не слышно было ни гитары, ни арфы, ни синтезатора, в маленькой комнате раздавался только голос Жюли на фоне ударных Жи-вунга.
Хрустящей улиткой всех угостиииииите.
Она закрыла глаза и вывела чистую ноту:
Ооооооооооооооо.
Поль попытался подстроить усилитель, но усиливать уже ничего не надо было. Голос вышел за пределы возможностей микрофона.
Жюли умолкла.
– Комната маленькая. Мне аппаратура не нужна. Она пропела ноту, и стены действительно зарезонировали. Жи-вунг и Давид были поражены, Франсина наигрывала фальшивя, Поль, как завороженный, смотрел на стрелки на часах. Голос Жюли занял все пространство, разошелся по комнате, влился в слуховые каналы, как поток свежей воды.
Ознакомительная версия.
