Франческа посмотрела на несчастную мать, ожидая, что та потеряет рассудок. Вместо этого Марика внезапно собралась. Казалось, к ней вернулась ясность мысли. Она кивнула.
— Вы должны рассказать нам, как все произошло, — сказала старший сержант. — Все, что знаете.
— Конечно, — голос Марики был твердым.
— Мы можем подняться? Если вы не против, мы хотели бы осмотреть комнату малышки Терезы.
— Да, — ответила Марика без тени слез или дрожи в голосе.
— И еще не помешает зайти домой к вашим роди — телям и расспросить их. Девочка направлялась к дедушке, когда пропала, верно?
Раздался шум, что-то упало на землю. Франческа внимательно слушала карабинеров и не сразу поняла, что это было. Но двое мужчин — Массимо и Фабрицио — уже помогали отцу Марики подняться. Он успел сказать только: «Это я во всем виноват» и потерял сознание. Мать Марики замерла на несколько секунд, затем склонилась над своим мужем, хрупким семидесятилетним старичком.
— Раффаэле. Раффаэле, ты меня слышишь?
— Скорую, — громко произнес капитан Рибальди.
Марика повернулась к отцу.
— Папа, — только и сказала она.
Подошла к нему. Франческа присоединилась к ней, не зная, что нужно делать, почему она все еще здесь и может ли помочь.
Минут через десять другая сирена разорвала воздух когда-то наполненного радостью двора. Появились двое с носилками, подняли отца Марики, положили. Мать Марики посмотрела на дочь, затем на мужа, который исчез в салоне машины скорой помощи. Марика, новая Марика, уверенно сказала матери:
— Езжай с папой, — затем она огляделась, ее взгляд упал на Франческу, и сердце той разлетелось на кусочки. — Ты не могла бы пойти со мной, мне надо ответить на вопросы полиции?
Конечно, я пойду.
Массимо и Фабрицио какое-то время стояли рядом, даже не замечая этой близости. Массимо робко махнул жене, взял девочек и направился к подъезду лестницы «Б». Фабрицио немного постоял посреди двора. Затем двинулся обратно к воротам — сила, казалось, не покидала его ни на секунду, он снова отправился искать ребенка. Они с Франческой какое-то время смотрели друг на друга, а потом каждый занялся тем, чем должен был.
Марика включила свет, будто вернулась домой в конце обычного дня.
Огляделась и увидела циничную обыденность предметов, которые ничего не знают. Франческа отметила, что у Марики такая же квартира, как у нее, даже комнаты расположены точно также, только обставлены по-другому.
В гостиной в большой корзине лежали игрушки Терезы. Корзина была переполнена (сколько раз Анджела говорила Франческе с оттенком зависти и укором в голосе, что у Терезы mhqto всяких чудесных вещей. «Мама с папой всегда приносят ей что-нибудь. Каждый день», — заявляла она, строго глядя на мать). И правда, здесь находилось практически все, что можно отыскать в детских магазинах: альбом для рисования, тетрадь с прописями, куклы — Красная Шапочка, бабушка, волк, плюшевый Робин Гуд (Анджела настойчиво просила у матери такого), механическое пианино (его она тоже просила) и море более мелких кукол и зверюшек, беспорядочно сваленных в кучу. Игрушки девочки, маленькой девочки, ничем не отличающейся от других маленьких девочек, которая была здесь всего пару часов назад.
Марика кинула быстрый взгляд на корзину.
— Могу я вам что-нибудь предложить? — произнесла она, обращаясь к карабинерам. И Франческа изумилась, как эта мать может смотреть на все эти игрушки и — дышать, сохранять ясность мыслей, заботиться о ком-то еще.
И что ей, женщине, которую позвали помочь, теперь делать? Как ей, чьи дочери спаслись, себя вести? Она посмотрела на дверь, испытывая искушение сбежать.
— Франческа, поможешь мне на кухне?
Конечно, помогу.
Марика поставила кофе (я тоже недавно варила кофе, как раз когда все это случилось). Франческа сосредоточилась на поиске всего необходимого: чашки, сахар, поднос, остро чувствуя чужую потерю и опасаясь ее, как заразы. Опасаясь, что Марика скажет ей что-нибудь ужасное. Проклянет ее маленьких дочек. Предаст их анафеме. Но та молчала. Доносящееся с плиты бульканье разрядило обстановку. Марика не бросилась на пол с криком, не вонзила себе нож в сердце, не убила Франческу, виновную в том, что ее девочки спят дома.
— Мы не собирались сегодня оставаться здесь, понимаете? — Марика с очень прямой спиной села перед капитаном Рибальди и старшим сержантом Борги.
Карабинеры переглянулись. Франческа вознесла хвалу небесам, что ей есть чем заняться. Она подала кофе, наугад положив каждому сахар, раздала ложки. Что делать теперь? Она села.
— Мы с мужем обещали Терезе, что днем отвезем ее в кино. Может, вместе с дочерью синьоры Феррарио, — она указала на Франческу. — Наши девочки ровесницы. Лучшие подруги.
Лучшие подруги? Реальность и прошлое, даже такое близкое, рассыпались в мозгу Франчески на части, и она перестала понимать, говорит Марика правду или нет.
— Но муж решил съездить по делам, а мне как-то не захотелось… ну, знаете… садиться за руль… Мы всё неправильно сделали, — рассеянно сказала она после паузы, допивая кофе. — Знаете, иногда ведь не догадываешься, что совершаешь огромную ошибку.
Капитан Рибальди попытался сказать что-то утешающее, но Марика положила руки на столешницу и сказала:
— Что вы хотите знать?
Старший сержант достала записную книжку. Кажется, ей было неловко, как и капитану.
— Синьора, не могли бы вы еще раз рассказать нам, что случилось? Мы понимаем, это больно, но ради маленькой Терезы.
Марика посмотрела на корзину с игрушками. Франческа сосредоточилась на униформе карабинеров, на черном и красном, на ботинках, на значках, прикрепленных к курткам, на золотых языках пламени на фуражках, лежащих на столе. Она не могла оторвать от них глаз.
— Хорошо. Я отвечу на ваши вопросы, — спокойно сказала Марика.
— Синьора, в какое время вы в последний раз видели свою дочь?
Франческа продолжала разглядывать форму, не понимая, кто говорит, ей даже не удавалось отличить женский голос от мужского.
— Думаю, в десять минут пятого.
Не могла различить ни голос Марики, ни этот.
— Чем занималась ваша дочь?
— Играла в прятки.
— Кто за ней присматривал?
— Мы с матерью.
— Там был кто-нибудь еще?
— Жильцы из нашего дома.
— Вы помните их имена?
— Были синьора Сенигаллиа, синьора Колетт Роман, синьора Нобиле. Они точно были.
— С кем играла ваша дочь?
— Со своей подружкой Валерией Маккиа.
— Они играли вдвоем?
— Еще сын синьоры Сенигаллиа, Марко.
— Другие? Синьора, любая деталь может нам помочь.
— Кажется, дочь Руссо, Беатриче. Она немного старше, ей семь.
— Во дворе больше никого не было?
— Почему же? Были и другие жильцы… Но я не помню, кто именно. Просто из головы вылетело. Это очень важно?
— Не волнуйтесь. Итак, синьора, девочка играла в прятки. Верно?
— Да.
— Очень важно, чтобы вы рассказали все, что помните. Мы знаем, как вам трудно, синьора, нам очень жаль.
— Что вы хотите узнать?
— Что произошло дальше?
— Тереза захотела писать.
— И вы отвели ее домой?
— Нет.
— Что она сделала?
— Ей пять, и она может… — впервые голос Марики оборвался. Франческа смотрела на карабинеров, на их фуражки.
— Расскажите нам все, что помните. Попытайтесь вспомнить, синьора.
— Мы с мужем то на работе, то ездим за покупками. Поэтому девочка часто остается с бабушкой «и дедушкой. Ей нравится бывать у них, — она посмотрела на обоих карабинеров.
— Продолжайте.
— Мои родители живут на втором этаже. И вот уже несколько месяцев, когда Тереза хочет писать, мама со двора кричит отцу — он обычно разгадывает дома кроссворды, смотрит телевикторину или фильм, окно открыто. И тот открывает дверь. Мама провожает ребенка до двери подъезда. Девочке нужно пройти всего два лестничных пролета. Она всегда так делала. Знаете, немного… ну… самостоятельности… и…
