Выслушав семинариста, прелат задумался, ассимилируя факты непростой его биографии.
— Обнаженной, значит, супруга тебе является, — сказал наконец он.
— Да, Ваше Преосвященство.
— И при виде ее ты, так сказать, возбуждаешься?
— К моему великому сожалению.
— Ну и ну.
Герундий пробежал глазами свои записи и задал еще один вопрос, имевший сокровенный смысл.
— Какой марки у тебя холодильник, сын мой?
— «Самурай». Японский.
Епископ одобрительно кивнул.
— Хорошая фирма.
Он извлек из кармана рясы портсигар, искусно сделанный монастырским умельцем из лат немецко-фашистского пса-рыцаря, и протянул его семинаристу.
— Не курю, Ваше Преосвященство, — смущенно сказал Спартак.
— Это хорошо, что не куришь. А я вот никак не брошу. Дурная привычка, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Все мы, так сказать, человеки.
Герундий взял папиросу и постучал ею по поверхности стола, разминая слежавшийся табак. «Да он прямо как следователь», — подумал Весталкин и внутренне собрался.
Архиерей закурил и пытливо посмотрел на семинариста.
— Плохо, значит, одному, без молодой жены?
— Плохо, Ваше Преосвященство.
— То-то и оно. — Герундий набрал в легкие дым. — Вот что я тебе скажу, сын мой. Баба — существо ветреное. Во сне ли, наяву, за ней нужен глаз да глаз. Мы как говорим? Мужчина — семье голова. А голова — как ученый, ты это знаешь лучше меня, — голова содержит в себе мозг. А что такое мозг? Мозг — это орган мышления. Поэтому, Спартак, шевели извилинами, так сказать.
Весталкин переминулся с колена на колено.
— Но я стараюсь, Ваше Преосвященство. Постоянно думаю над тем, почему жена ушла от меня, нет ли в том доли моей вины. Регулярно отправляю молитву, учусь на «отлично». Опять же спортом занимаюсь каждодневно.
— Да, слышал про твои успехи по линии волейбола. Молодец, хвалю. В твоем возрасте я тоже гонял мяч после работы. До поры до времени, конечно. Жизнь тогда была другая, рано нам пришлось повзрослеть. — Герундий помолчал, мысленно перенесясь в бурные и жестокие годы своей юности. — Так что, Спартак, продолжай тренироваться, выступать на соревнованиях. Ведь что такое спорт? Спорт — это физкультурная дань уважения Господу Богу, сотворившему нас по Своему образу и подобию. Тело мускулистое, успехи атлетические суть уже плоды благодати.
— Слушаюсь, Ваше Преосвященство.
Епископ привстал и наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть скорчившегося на полу семинариста.
— Скажи мне, дружок, какие пути решения своих личных проблем ты видишь?
Тут Весталкина прямо как прорвало.
— Как бы я хотел, чтоб член мой иссох и отпал, и с ним все мои дурные мысли, все грешные желания. Жена моя преблудная… Что полноценному мужчине возможно, невозможно евнуху или кастрату. Помнится, один из героев вероотступника Толстого в сходной ситуации отрубил себе мизинец. Я хочу быть, как он!
Герундий покачал головой.
— Нет, сын мой, дудки. Телесное калечество — родник нравственного.
— Тогда я расторгну брак. Такая подруга жизни мне не нужна, ведь сбежав за границу, она изменила не только мне, но и Родине, — горячился Весталкин.
— Я бы с разведенцем в разведку не пошел, — тихо сказал архиерей, и лицо его стало как-то строже.
Семинарист сообразил, что Герундий намекает на свою службу в органах, и потеплел от такого к себе доверия.
— Вас понял.
Прелат погасил папиросу в бронзовой пепельнице в виде трактора «Беларусь».
— Мы с тобой, Спартак, бойцы религиозного фронта. Братья по оружию, так сказать. Хочу, чтобы ты смотрел на меня не только как на наставника, но и как на старшего товарища. А что такое товарищ? Товарищ — это человек, на которого в трудную минуту можно положиться, который всегда окажет тебе поддержку. В нашем нелегком деле важно иметь чувство локтя. Князь тьмы не дремлет, это верно, но и мы не лыком шиты.
Герундий встал, подошел к одному из стеллажей и извлек оттуда массивный фолиант.
— Возьми эту книгу, сын мой, и внимательно ее прочитай. В ней ты найдешь ответ на мучающие тебя вопросы.
Весталкин, как был на коленях, воззрился на том, протянутый ему архиереем. То было сочинение «Разговор между Испытующим и Уверенным в благословенном отсутствии порочного начала эротического в великорусской культуре» Вениамина Александровича Варикозова, о гении которого семинарист уже много слышал на лекциях по изящной словесности.
Вернувшись к себе в комнату, Весталкин включил лампочку Ильича и засел за трактат. Мудреный слог автора, многоэтажные примечания требовали от читателя полной интеллектуальной отдачи. Тем не менее семинарист осилил все 600 страниц «Разговора» за одну ночь. Особенно сильное впечатление на него произвело следующее замечание автора: «Противно утверждениям идеолога плоти Г. Гачева суть супружеского соития состоит в зачатии детей, а не в половом радении, нестерпимая сладость которого есть провокация иностранного бесенка Эроса, чье имя не случайно созвучно слову „ересь“».
Прочитав эти слова, Весталкин сообразил, что за три года совместной жизни жена ни разу не родила ему ребенка. «Вот где собака зарыта», — сказал он самому себе.
Прошел час, другой… Семинарист сладко спал, заложив страницу с рассуждением про Гачева бородой вместо закладки. Впервые за долгие месяцы его не посетили порнографические видения.
Утром Весталкин отправился в семинарскую мастерскую, где паяльником выжег цитату про соитие на дубовой доске, которую повесил рядом с портретом Победоносцева. Как часто бывает с физиками и химиками, в душе он был лириком. Со временем Весталкин прочитал и другие произведения Вени Варикозова, как публицистические, так и художественные. Теперь они стояли у него на полке рядом с трактатами Платона Афинского, Плутона Африканского и Питона Аравийского.
Весталкин даже набрался смелости и вступил с Варикозовым в переписку. Между популярным писателем и скромным семинаристом начала крепнуть горячая мужская дружба — сперва на расстоянии, а потом и при личном контакте. Последний возымел место после того, как Варикозов приехал в Пельшеград в гости к Герундию, с которым давно уже вел толковищу о грядущем и радужном русском апокалипсисе.
Однажды Варикозов своими ногами пришел в спортзал семинарии, где волейбольная команда семинарии проводила тренировку. Усевшись у шведской стенки, он с симпатией наблюдал, как молодые атлеты во Христе лупят по мячу, прыгают у сетки, с Божьей помощью ставят друг другу блок. Затем Варикозов снизошел к членам команды и провел мероприятие по названию «Встреча с писателем», в конце которого произнес слова, врезавшиеся в память будущего священника: «Россия — родина волейбола».
Весной 2002 года Весталкин написал дипломную работу по теме «Коммунизм + царская власть = вознесение всей страны» и сдал госэкзамены (на пятерку с крестом). Оставалось ждать распределения. Выпускник умиротворенно гадал, в какой край родной страны пошлет его церковное руководство. На сей раз он не стремился получить работу в престижном городе с кабельным телевидением и проспектами на выдвижение вперед. Нет, Весталкин зудел на то, чтобы поскорее начать духовную деятельность на благо народа где-нибудь в глубинке или на периферии.
Как говорится, Бог все понимает, хотя никогда не скажет. Через неделю после госэкзаменов в дверь криптокельи раздался тихий стук. Весталкин крякнул от неожиданности. Четыре года таился он в своей комнате, четыре года никто к нему не приходил в гости.
Выпускник распахнул дверь… перед ним стояла его пропащая жена. Она держала за руки пару мальчиков-близнецов, рожденных ею от разных хахалей, и была зримо беременна третьим ребенком от следующего любовника.
Жена упала Весталкину на грудь и попросила любить ее и жалеть.
Брошеный муж стиснул раскаявшуюся развратницу в объятиях. Супруги сказали друг другу слова любви. Затем госпожа Весталкина попросила главу разбитой семьи посидеть с детишками, а сама вынула из чемодана какие-то пакеты и ушла с ними на кухню. Вскоре в воздухе вкусно запахло греческой едой.
Не успел выпускник нанюхаться необычных кулинарных ароматов, как он с семьей уже сидел за столом. Новоявленная домохозяйка поставила мужу бутылку узо. Тот хотел было отказаться от алкогольного искушения, но жена добавила в стакан с напитком льда из чудотворного холодильника, и прозрачная жидкость окрасилась в белый цвет. Весталкин нашел это знаменательным и выпил весь стакан, хотя по второй пойти отказался.
Обед начался с таромасалаты, потом ели мусаку и сувлаки, а на десерт госпожа Весталкина подала баклаву. Пока будущий священник уплетал иностранные, но православные блюда, жена рассказывала ему подробности своего блуда.
