И еще. Скажи честно, эта взрослая девица, она у вас постоянно на языке и к вам все время ходит, имеет она отношение к Игнасио? Ничего от меня не скрывай, так хуже. И потом, я сумею понять.
Сильвия Бернабеу, Руа Игарапава, 126
Рио-де-Жанейро, 12 ноября 1987 г.
Сеньор
Альфредо Мадзарини
Францезишештрассе, 8, Люцерн
Уважаемый друг!
Очень ценю доверие, с которым Вы пишете о своей тете. Нечего и говорить о горе, которое я испытала в связи с кончиной дорогой Люси. Лучше об этом не упоминать, для меня она значила очень много, кусочек Аргентины рядом с моим домом, подлинное пристанище. Говорят, крайности сходятся, и ее романтичность восхищала меня, я полная ей противоположность, и мне не доставало этого совсем другого взгляда на вещи. Говоря “романтичность”, я хочу обозначить жизненную позицию, основанную на оси эмоция — воображение, противопоставленной рациональному началу.
И как непохожа на нее сеньора Нидия, такая практичная, твердо стоящая на земле. С ней я почти не беседую, ведь она говорит совершенно то же, что приходит в голову мне, мы слишком похожи, чтобы интересоваться друг другом.
Я бы на Вашем месте не очень за нее беспокоилась, пожалуй, нам следует поучиться у сеньоры Нидии. Не знаю, как Вы отнесетесь к моим словам, но я поддерживаю ее стремление к независимости. Наверняка ее сыну не понравится моя позиция, но обстоятельства дела не оставляют у меня сомнений в правомерности такого стремления. Прежде всего, убеждена, что отсутствие дорогой Люси не отменит планов сеньоры Нидии. Ее привязанности в настоящее время иные.
Хотела написать письмо еще несколько дней назад, но не была полностью уверена в том, что собираюсь сказать, и это меня останавливало. Но сегодня под вечер зашла Ваша уважаемая тетушка, просила перевести на португальский письмо для ее будущей компаньонки, и оставила несколько страниц на испанском. Думаю, лучше переписать этот текст, и тогда Вы поймете, какими чувствами живет в настоящее время сеньора Нидия. Не думаю, что поступаю в данном случае неправильно, раскрывая то сокровенное, что меня не уполномочили показывать третьим лицам. Просто цель этой своеобразной за очной профессиональной консультации, по-моему, оправдывает средства.
‘Дорогая Вильма! Пишу тебе напрямую, чтобы поблагодарить за привет, который ты передаешь мне в письме мужу. Прости, что обращаюсь на “ты”, но в моем возрасте я уже к этому привыкла, просто все кажутся малыми детьми в сравнении со мной. Через несколько месяцев мне исполнится восемьдесят четыре.
Я уже много знаю о тебе благодаря фото и всему, что рассказывает Роналду. Надеюсь, скоро я узнаю наверняка, смогу ли арендовать квартиру у сестры, тогда мы пошлем тебе билет, и ты сядешь в этот ужасный автобус, который тащится два дня с половиной. Будь у меня больше денег, послала бы билет на самолет — такая возможность полностью не исключается.
Меня очень беспокоит, что ты приуныла, плачешь каждый вечер, я-то прекрасно знаю, что это такое! Я тоже потеряла дочь, почти два года назад, и мужа тоже нет рядом, чтобы поддержать меня. Его я потеряла очень давно. Но ты, дорогая, своего не потеряла. Он здесь в полном здравии, ждет тебя, постоянно о тебе говорит, видно, что любит безмерно.
Поверь, все образуется, скоро вы будете вместе, и не как в прошлый раз, когда ты спала в каморке с подругой по работе. У вас очень красивая комната, это не комната для прислуги — из нее моя сестра оборудовала платяной шкаф, ты не представляешь, какая она кокетка! На два года младше меня, но все равно старая развалина и все равно без конца покупает одежду и прихорашивается перед зеркалом, и ведь, правда, умеет себя подать.
У меня же, наоборот, не хватает терпения наводить красоту, сама увидишь, но не пугайся, до ведьмы мне далеко. Моя дочь Эмильсен всегда меня за это корила, ставила в пример Люси, так зовут мою престарелую безумную сестру. Когда ты приедешь, обещаю, что буду больше следить за собой, Эмильсен нравилось, чтобы днем я накручивала бигуди и к вечеру волосы делались пышнее, если ты поможешь, я каждое утро буду накручивать эти замечательные бигуди. Люси не могла, у нее артроз пальцев, одно только умела — слегка причесать мне волосы, а это уже кое-что.
Ну вот, видишь, это будет частью твоей работы, помогать мне с прической, а то вдруг Эмильсен увидит меня откуда-нибудь и испугается. Это я глупости говорю, не верю в иной мир. А жаль. Все ж утешение. Надеюсь, ты-то веришь и можешь мечтать, как когда-нибудь снова встретишься с доченькой.
Давай поговорим о другом, тебе и так невесело там, на Севере. Должна похвалить твоего мужа, он ведь не только красавец, но и очень ласковый. Пожилые разбираются в этом лучше всех, никто не обращает на нас внимания, не понимая, что с нашим опытом мы можем постичь проблемы молодых и как-то им помочь. Тут нет ничего зазорного — нуждаться в помощи, всем нам друг без друга не обойтись, но сказать это мы зачастую не решаемся.
Хотя есть люди, которым никто не нужен, им нужно побольше времени, это да. Скажем, мои внуки, обожаю их, чудные ребята, три парня и девушка! Но им столько приходится учиться, что уже много лет я от них ничего, кроме нежнейшего поцелуя, не жду, и знаю, они любят меня по-настоящему, но, повторяю, помимо поцелуя, ждать мне от них нечего, бедняжки готовятся к жизненной борьбе и не поднимают головы от книг целыми днями.
Моя внучка — старшая, выучилась на врача и все равно учится дальше, специализируется. Когда умерла тетя, моей Эмильсен пришлось в тот вечер работать в своей больнице, даже спокойно поплакать о тете не могла, вот жизнь суматошная. Разве это жизнь для женщины? Все легче, когда отведешь душу, поплачешь немного.
Я говорю все это, потому что, по-моему, тебе полезно знать, что беда никого не обходит стороной. У нас с тобой времени предостаточно, чтобы оплакивать наших мертвецов, хоть эту роскошь можем себе позволить. Видишь, какое глупое утешение я тебе предлагаю?
Ладно, заканчиваю, ведь это письмо мне должна перевести на португальский одна тоже очень занятая сеньора, она умрет от ужаса, увидев, сколько времени я собираюсь у нее отнять.
Молись, чтобы все получилось хорошо, жду тебя скоро в Рио, обнимаю, Нидия де Анхелис де Марра’.
Итак, возвращаюсь к нашему разговору. Обратись сеньора Нидия ко мне за советом, чего она до сих пор не делала, поскольку сама прекрасно знает, чего хочет, я без колебаний поддержала бы ее в желании обосноваться в Рио. Есть одно “но”, не знаю, как лучше объяснить в двух словах. Этот мальчик Роналду очень своеобразный. Я не занималась им основательно, но в целом, по его поведению и по рассказам сеньоры Нидии, можно заключить, что речь идет о несколько инфантильном парне.
Сеньоре пошло на пользу общение с ним, таким жизнерадостным и улыбчивым, она с ним много смеется. Сеньору поражает, что парень настроен так оптимистично, хотя картина его нынешней жизни — настоящая пустошь. Я заметила, что у парня бывают внезапные провалы в реальности, и в эти минуты он становится очень буйным, как ребенок, причем буйство это иррациональное, на грани саморазрушения. Приведу пример: председатель кондоминиума как-то рано утром, когда заканчивалось ночное дежурство, раскритиковал рубашку, которую мальчик носил в служебные часы, этот кретин даже не был в курсе, что парню не выдали запасную рубашку за счет самого кондоминиума, как положено. И тогда бедный Роналду рванул на себе свою собственную рубашку, порвал ее и, взбешенный, ушел.
Насколько мне известна история этого парня, речь, думаю, идет об умственном развитии, остановившемся на уровне двенадцати лет, когда его жизнь радикально изменилась со смертью отца. Особая витальность Роналду, без сомнения, имеет невротические корни, он не может смириться о тем, что счастливые обстоятельства его детства (благополучие нижней прослойки среднего класса вкупе с любовью образцовых отца и матери) изменились столь негативно.
Но если для установления любой взаимосвязи попытаться найти кого-то без неврозов, то мы рискуем провести всю жизнь с лампой Диогена в руке. Речь, конечно, не о том, чтобы довериться совершенно безответственным типам, но и весьма уравновешенные на вид люди порой могут преподнести роковые сюрпризы самому искушенному знатоку.
Надеюсь скоро получить от Вас весточку, всегда в Вашем распоряжении для любой консультации, в какой-то степени благодаря Вам я ощущаю близость Люси, которой мне так не хватает.
С сердечным приветом
Сильвия Бернабеу.
Люцерн, 19 ноября 1987 г.
Дорогая тетя Нидия!
Только что получили твое письмо. Шлю пару строк, чтобы ты не беспокоилась. Маме, увы, не лучше.
Я лечу в Рио на рождественские каникулы. Приеду числа 20-го и, если все быстро улажу, 24-го буду у вас в Буэнос-Айресе. Мне нелегко обсуждать твои планы, идеально было бы тебе поехать на праздники в Буэнос-Айрес, а после обстоятельного разговора ты могла бы вернуться в Рио, если пожелаешь. Сейчас в письме трудно ответить на твои вопросы о квартире.
