— …его жилищные условия.
Жозиана, по-видимому, тоже провела пау-вау со своим мужем на предмет огибания острых углов.
— В дальнейшем я собираюсь предпринять необходимые шаги для удочерения обеих девочек.
Она обернулась к брату:
— У меня никогда не будет детей, Барт. Последние обследования подтвердили это окончательно. А я больше всего на свете хотела быть матерью и иметь возможность дать детям то, чего у меня самой не было: настоящую семью.
Барт опустил голову и прокомментировал себе под нос: «Здорово сыграно». Потом не спеша поднялся и взглянул на судью:
— Теперь моя очередь?
— Прошу вас, Барт, — сказала Лоранс ободряющим тоном.
Жозиана вздрогнула. Судье был больше по душе Барт. Всегда всем больше по душе Барт.
— Я не претендую на опеку над братом и сестрами, — сказал Бартельми с печалью в голосе. — И я слишком молод, чтобы взять малышек. В материальном плане…
— Вы тогда получали бы материальную помощь, — напомнила судья.
— Знаю… Но, как сказала бы Жозиана, я такой безответственный…
Тут он осекся. «Не строй из себя жертву, это недостойно», говорил ему Симеон.
— Ну и потом, для маленьких девочек… — начал он.
Он собирался сказать: «Я неподходящий пример». Но опять вспомнил Симеона: «Не приплетай к делу свою личную жизнь. То, что ты гомосексуалист, никого кроме тебя не касается».
— …лучше, чтобы была мама, — вывернулся он.
— Спасибо, Барт, — расчувствовалась Жозиана.
— Э, погоди, — одернул ее брат, — я еще не закончил. Мои условия такие: ты мне, я тебе. Симеон остается со мной, это ты сама сказала. Девочки остаются с тобой, это я тебе говорю. Но я требую, чтобы они проводили у меня каждые вторые выходные и половину школьных каникул.
Как при разводе. Это и было компромиссное решение, которое они придумали. Теперь Барту надо было твердо стоять на своем. Потому что Жозиана сразу полезла в бутылку:
— Немыслимо! Это сломает всю семейную жизнь. У них будет две семьи!
— Будет, — признал Бартельми.
— И где ты их разместишь?
— Днем у себя. А ночевать будут у Эме, она им предоставляет одну комнату.
Он оглянулся на судью.
— Это моя соседка сверху, помните?
Лоранс сдержанно кивнула. О да! Еще бы ей не помнить комедию, которую Барт перед ней разыграл.
— Она уже родила, — сообщил Барт. — Девочку. Одри. Я ее крестный. С этим, правда, предстоят сложности из-за того, что я мормон.
«Не пори чушь ради красного словца», предостерегал его Симеон.
— Шутка, — поспешил объявить Барт. — То есть, что я мормон, а крестный я и вправду. И у Эме правда готова комната для девочек. Так что все устроено.
Жозиана безнадежно покачала головой. Она ревновала к Барту. Ее мучила мысль, что девочки больше любят его. Это было нечестно. Она делала для них все, а он только и умел что пичкать их конфетами и компьютерными играми. И они все равно любили больше его.
— Благодарю вас обоих за то, что вы приложили все усилия, чтобы выйти из тупика, — сказала судья. — Жозиана, ничто больше не препятствует вашему назначению опекуншей детей Морлеван. Бартельми, вы согласны, чтобы вас назначили исполняющим обязанности опекуна?
— Да мне, знаете, все эти звания…
Лоранс чуть нахмурилась, делая ему знак соглашаться.
— Ладно, — буркнул Барт, не слишком обрадованный перспективой оказаться под началом сестры.
— Позвольте выразить вам мое глубочайшее удовлетворение тем, что дело Морлеван можно закрыть, — сказала Лоранс не без торжественности. — Еще несколько месяцев назад эти дети могли рассчитывать только на себя и на общественную благотворительность. Сегодня же я имею удовольствие сообщить вам, что создан семейный совет, который будет блюсти их интересы и, не сомневаюсь, утвердит опекунство Жозианы. Совет составляют следующие лица: м-ль Бенедикт Оро, социальная сотрудница; г-н Антуан Филипп, директор лицея Св. Клотильды; г-н Жан Мерио, директор приюта Фоли-Мерикур; профессор Никола Мойвуазен, заведующий лейкемическим отделением клиники Сент-Антуан, и г-н Бартельми Морлеван, и. о. опекуна…
— …и официант в кафе, — закончил Барт.
Лоранс знала, что Жозиана не совсем удовлетворена решением. Сначала г-жа офтальмолог боялась все проиграть. Теперь ей было обидно, что она не все выиграла. Несмотря на это, она поцеловала брата на прощание и вышла.
Лоранс облегченно вздохнула. Она сделала все, чтобы защитить интересы Барта. Семейный совет, который она подобрала, будет на его стороне в случае конфликта со старшей сестрой. Она улыбнулась юноше.
— Трудно пришлось. Вы ни о чем не жалеете?
— Вы бы отдали мне сестренок?
— Честно говоря, нет.
Барт пожал плечами с видом фаталиста. Потом заговорщицки шепнул:
— У вас осталось еще?
Он показал, как ломают плитку шоколада.
— О! Да-да, конечно, — зардевшись, сказала Лоранс. — В ящике стола. У меня всегда есть. А вы никому не расскажете?
— Унесу вашу тайну в могилу. Только дайте кусочек. Мне надо подкрепить силы.
Лоранс достала плитку черного шоколада, уже наполовину съеденную. Она поровну разделила остаток. И на глазах у Барта непринужденно запустила зубы в твердую сердцевину шоколадки.
— Знаете, — пробормотал Барт с набитым ртом, — когда вы едите шоколад, вид у вас — просто зашибись!
Лоранс опять зарделась. Вот это комплимент!
— До чего же обидно, Барт, что вы по другой части.
— Да, не правда ли?
Выйдя от судьи, Барт направился в клинику Сент-Антуан. Симеона там уже не было. Но профессор Мойвуазен просил его зайти.
— Ну как твои семейные дела? — спросил он, — улаживаются?
Барт все рассказал ему, время от времени изображая в лицах. Мойвуазен не слишком одобрял дурачества Барта, но смеялся против воли.
— А с Симеоном как, — спросил Барт, снова становясь серьезным, — тоже улаживается?
— Последние анализы дали превосходные результаты. За лето он набрал вес. Поступил на философский факультет…
Барт все-таки решился задать вопрос, который его давно мучил.
— Ты считаешь, он окончательно выкарабкался?
— С этим типом лейкемии я добиваюсь выздоровления в восьмидесяти случаях из ста.
— Выздоровления? — переспросил Барт.
— Да.
— А у Симеона?
— Мне хотелось бы заверить тебя, что все позади. Что мы победили. Но я не знаю…
Барт понял, что придется довольствоваться этим. Быть и. о. опекуна и оставаться в неведении насчет Симеона. Жизнь — она такая. У него оставалась еще одна зыбкая надежда. Барт встал, чтобы попрощаться с Никола, и решился:
— У тебя, случайно, вечер сегодня не свободен?
— Нет.
Ответ был недвусмысленным. Почти резким. У Мойвуазена был усталый и недовольный вид, очень хорошо знакомый Барту.
— Ну ладно. Просто я сегодня как раз свободен, — пробормотал Барт, отступая.
Проиграл так проиграл, так уж оно повелось с самого начала. Однако на этот раз Барт было поверил… Мойвуазен надел очки и пристально поглядел на молодого человека.
— Вопрос требует рассмотрения, — пошутил он.
И осторожно отложил очки.
— Я бы мог… выкроить время… завтра в обед? — медленно проговорил он.
— Oh, boy! — огорчился Барт. — У меня как раз будут все Морлеваны. Давно уже договорились. Я веду их в «Макдональдс».
— Так это же прекрасно. Где этот твой «Макдональдс»?
На следующий день, в субботу, Жозиана привела девочек к Бартельми. Не к подъезду. Она поднялась с ними на шестой этаж, зашла, расспросила Симеона о его делах, немного поболтала с Бартом, потом передала ему два рюкзачка.
— Вот их пожитки, — сказала она брату. — Значит, в эти выходные они у тебя. А в следующие у меня.
— У тебя прямо мания какая-то распоряжаться моим временем, — проворчал Барт.
— А я принесла тебе Прекрасного принца, — поддразнила его Венеция. — Он у меня в рюкзаке.
В дверях Жозиана оглянулась. Она хотела сказать: «До завтра, мои хорошие!» Барт и Венеция затеяли возню, вырывая друг у друга Прекрасного принца. Моргана и Симеон уткнулись в книги: она — в «Путешествие к центру Земли», он — в «Бытие и небытие». Как будто Жозианы уже и в природе не существовало. С болью в сердце она вдруг поняла, что в гостиной что-то веет. Ветер рода Морлеван. Легкий бриз или тайфун, смотря по обстоятельствам. Эти четверо были детьми человека-вихря, опустошившего ее детство. Что-то объединяло их, что-то такое, что ей было недоступно. И, может быть, чтобы не разбить себе сердце, она должна просто принять это. Жозиана бесшумно, на цыпочках вышла.
В двенадцать часов дня все четверо отправились в «Макдональдс». Впереди шагали Моргана и Симеон, следом Барт вел за руку Венецию. Они выбрали столик и уселись. Барт заметно нервничал. Он то и дело поглядывал на входную дверь, на часы. Мойвуазен опаздывал. Или вообще передумал. Действительно, нельзя сказать, что это супер-пупер — свидание в «Макдональдсе» с кучей Морлеванов в нагрузку. Барт вздохнул и принялся за гамбургер.
