«Энди? Я ждала тебя снаружи». В класс влетает Рейчел, на ней претенциозная юбка из цыганского платка и бусы из зеркал размером с глазное яблоко. Она надувает губы, и Энди спрыгивает со стола, разрывая мою бумагу и кроша мел. Айви входит в класс и нечаянно врезается в Рейчел. Айви медлит — она не может не понять, что здесь происходит нечто странное, — затем снимает с полки свою скульптуру и садится за соседний стол. Рейчел смотрит на меня, но молчит. Должно быть, она получила мою записку — я отправила ее больше недели назад. Я встаю. Рейчел небрежно машет нам рукой и бросает: «Чао». Энди обнимает Рейчел за талию, притягивает ее к себе, и они выплывают из комнаты.
Айви обращается ко мне, но я только потом слышу, что она говорит. «Ну и козел. — Айви отщипывает кусочек глины. — Поверить не могу, что она с ним гуляет. А ты? Я просто ее не узнаю. Он еще тот фрукт. — Она швыряет ком глины на стол. — Можешь мне поверить, этот подонок — самый настоящий источник неприятностей, причем неприятностей с большой буквы».
Я бы с удовольствием осталась поболтать, вот только ноги не дают. Я иду домой пешком, вместо того чтобы сесть на автобус. Я отпираю входную дверь и отправляюсь прямиком в свою комнату, иду по ковру — и сразу в стенной шкаф, не снимая рюкзака. Я закрываю дверь шкафа и зарываюсь лицом в одежду, висящую на вешалке слева, одежду, из которой я давным-давно выросла. Я затыкаю рот старой тканью и кричу, кричу до тех пор, пока у меня внутри не кончаются звуки.
Тоска по дому
Самое время устроить себе день психического здоровья. Я хочу поваляться в пижаме, поесть мороженого прямо из картонки, покрасить ногти на ногах, посмотреть Отстой-ТВ. День психического здоровья нужно планировать заранее. Я узнала это из маминого разговора с ее подружкой Ким. Мама всегда начинает вести себя как больная уже за сорок восемь часов до назначенной даты. Они с Ким проводят день психического здоровья вместе. Покупают туфли и ходят в кино. Продвинутые взрослые шалости. И куда катится этот мир?
Я отказываюсь от обеда и десерта, а потом так сильно кашляю во время новостей, что папа советует мне принять лекарство от кашля. Утром я размазываю тушь под глазами, чтобы выглядеть так, будто не спала всю ночь. Мама измеряет мне температуру — выясняется, что у меня жар. Сама удивляюсь. Ее рука прохладная, холодный остров у меня на лбу.
Слова вываливаются изо рта прежде, чем я могу им помешать.
Я: Я себя неважно чувствую.
Мама гладит меня по спине.
Мама: Ты, должно быть, заболела. Ты разговариваешь.
Даже она понимает, как паскудно это звучит. Она откашливается и делает вторую попытку.
Мама: Прости. Так приятно слышать твой голос. Ложись обратно в постель. Перед уходом я принесу тебе наверх поднос. Хочешь имбирного эля?
Я киваю.
Опра, Сэлли Джесси, Джерри и я
У меня температура 102,2. Похоже на частоту радиостанции. Мама звонит напомнить, что нужно пить побольше жидкости. Я отвечаю спасибо, хотя у меня болит горло и больно говорить. Очень мило с ее стороны позвонить мне. Она обещает принести попсикл. Я вешаю трубку и устраиваюсь с пультом в своем диванном гнездышке. Щелк. Щелк. Щелк.
Если бы моя жизнь была телешоу, как бы это смотрелось со стороны? Если бы это был специальный выпуск, посвященный окончанию школы, я бы выступила перед аудиторией своих ровесников на тему «Как не потерять девственность». Или «Почему старшеклассников следует изолировать от общества». Или «Мои летние каникулы: пьяная вечеринка, ложь и изнасилование».
Была ли я изнасилована?
Опра: Давайте это рассмотрим. Ты сказала «нет». Он закрыл тебе рот рукой. Тебе было тринадцать. Не имеет значения, что ты была пьяна. Солнышко, тебя изнасиловали. Как ужасно, ужасно жить с таким грузом на душе. А ты никогда не думала о том, чтобы хоть кому-то сказать? Ты не можешь вечно держать это в себе. У кого-нибудь есть бумажный платок?
Сэлли Джесси: Я хочу, чтобы этот мальчик нес ответственность. Его следует осудить за нападение. Ты ведь знаешь, что это действительно нападение, не так ли? Тут нет твоей вины. Я хочу, чтобы ты меня послушала, послушала меня, послушала меня. Тут нет твоей вины. Этот мальчик — животное.
Джерри: А было ли это любовью? Нет. Было ли это страстью? Нет. Было ли это нежностью, сладостным мгновением, тем Первым Разом, о котором пишут в журналах? Нет, нет и еще раз нет! Говори, Мясильда, ах, Мелинда, я тебя не слышу!
Моя голова меня убивает, мое горло меня убивает, мой живот вздувается от токсичных отходов. Я просто хочу спать. Кома — именно то, что надо. Или амнезия. Что угодно, лишь бы избавиться от всех этих мыслей, шепотков в моей голове. Неужели он изнасиловал заодно и мою голову?
Я принимаю две таблетки тайленола и съедаю миску пудинга. Затем я смотрю «Соседей мистера Роджерса» и засыпаю. Мне не помешает поездка к Воображаемым соседям. Возможно, я смогу остаться у Тигренка Даниэля в его доме на дереве.
Реальная весна
Наконец-то на дворе май и кончились дожди. Что тоже очень хорошо, ведь мэр города Сиракьюса уже собирался было позвать на помощь парня по имени Ной. Появляется солнце, масляно-желтое и такое теплое, что тюльпаны соглашаются выглянуть из-под корочки грязи. Чудо.
У нас во дворе бардак. У всех наших соседей шикарные сады, как с обложки журнала, с цветами в тон ставней и дорогущими белыми камнями вокруг свежих могильных холмиков из мульчи. У нас только зеленые кусты, которые вот-вот закроют собой фасадные окна, да горы опавших листьев.
Мама уже ушла. В субботу в «Эффертсе» самая бойкая торговля за всю неделю. Папа храпит наверху. Я надеваю старые джинсы и откапываю за гаражом грабли. Я начинаю с листьев, удушающих кусты. Спорим, папа не убирал их годами. Сверху они вполне сухие и безобидные, но под верхним слоем — мокрые и склизкие. Белая плесень змеится с одного листа на другой. Листья слипаются, как страницы истлевшей книжки. Я уже сгребла гору листьев на переднем дворе, но их не становится меньше, словно земля отрыгивает эту липкую массу, стоит только мне отвернуться. Приходится сражаться с кустами. Они цепляются за грабли и держат их — им не нравится, что я убираю всю эту гниль.
На все про все уходит час. Наконец грабли скребут металлическими ногтями по коричневой мокрой грязи. Я встаю на колени, чтобы извлечь последние листья. Мисс Кин могла бы мной гордиться. Я наблюдаю. Застигнутые лучами солнца червяки, извиваясь, ползут в укрытие. Бледно-зеленые ростки чего-то живого пытаются пробиться сквозь листья. Прямо на моих глазах они выпрямляются навстречу солнцу. Я буквально вижу, как они растут.
Дверь гаража открывается, и папа выезжает на джипе. При виде меня папа останавливается на дорожке. Выключает двигатель и вылезает. Я поднимаюсь с колен и стряхиваю грязь с джинсов. Мои ладони покрыты волдырями, а руки уже болят от работы с граблями. Не могу сказать, сердится папа или нет. Может, ему нравится, чтобы двор перед домом утопал в дерьме.
Папа: Это же куча работы.
Я:
Папа: Куплю в магазине мешки для листьев.
Я:
Мы оба стоим, скрестив руки, и смотрим, как неокрепшие побеги пытаются вырасти в тени кустов, пожирающих дом. Солнце прячется за облаком, и я зябко ежусь. Надо было надеть толстовку. Ветер шелестит сухими листьями, цепляющимися за ветки дуба со стороны улицы. Я могу думать только о том, что оставшиеся листья опадут и мне придется продолжить работать граблями.
Папа: Смотрится гораздо лучше. Я хочу сказать, когда все чисто.
Новый порыв ветра. Листья дрожат.
Папа: Думаю, мне стоит подстричь кусты. Но тогда, естественно, будут видны ставни, а они нуждаются в покраске. Но если я покрашу эти ставни, мне придется покрасить и все остальные ставни, а отделка — тоже большая работа. А еще входная дверь.
Я:
Дерево: Тсс шур-шур читачита ш-ш-ш…
Папа поворачивается и прислушивается к звукам, идущим от дерева. Я не знаю, что делать.
Папа: И это дерево больное. Видишь, на ветках слева совсем нет почек. Не мешало бы кого-нибудь позвать взглянуть на него. Не хватает только, чтобы во время грозы оно рухнуло прямо к тебе в комнату.
Спасибо тебе, папа. Как будто у меня и без того мало проблем со сном. Проблема номер 64: ветки летающего дерева. Не надо было мне грести листья. Посмотрите, к чему это привело. Не надо было затевать ничего нового. Надо было оставаться дома. Смотреть мультики с большой миской «Чириоуз». Надо было оставаться в своей комнате. Оставаться со своими мыслями.
Папа: Похоже, стоит съездить в хозяйственный магазин. Хочешь со мной?
Хозяйственный магазин. Семь акров небритых мужчин и женщин с горящими глазами в поисках идеальной отвертки, гербицидов и грилей, работающих на вулканическом газе. Шум. Свет. Дети, бегающие по проходам с резаками, и топорами, и пилами. Люди, ругающиеся из-за цвета краски для ванной. Нет уж, спасибо.
