— Говорит Флинн, — раздался знакомый хриплый голос.
— Это Николь, — прошептала она.
— Кто?
— Николь Лейтон.
На том конце повисло молчание.
— Донна все еще ненавидит меня? — тихо спросила она.
Флинн долго не отвечал, затем холодно осведомился:
— Чего ты хочешь от меня? Зачем ты мне звонишь?
Николь почувствовала себя так, будто камень проглотила, но заставила себя говорить, превозмогая боль:
— Я родила ребенка, и теперь происходят ужасные вещи. Пожалуйста, попроси Донну остановиться. Хочу, чтобы это все кончилось.
Донесся какой-то шум, потом стук закрывающейся двери.
— Не понимаю, зачем звонить мне столько лет спустя, я не хочу ничего слышать. Донна снова живет полной жизнью, мы с ней расстались. Я женат, у меня двое детей. И мне не нужны напоминания о ребенке, которого я потерял. Оставь нас в покое, Николь.
— Вы с Донной развелись?
— Вообще-то это не твое дело, но да, развелись.
— Донна прислала мне одеяльце Аманды… — Николь разрыдалась.
Он вздохнул, ему явно было тяжело.
— Донна не стала бы такого делать. А я девятнадцать лет назад избавился от всех вещей Аманды, Николь.
Телефон чуть не выпал из ее руки. Но это было белое одеяльце Аманды! Точно оно!
— Алло! Алло! — кричала она, но Флинн повесил трубку.
Николь побежала к кладовке, где оставила коробку и одеяльце.
Но они исчезли.
Глава двадцать первая
Морган
Вторник, 8 августа
Я сижу в машине и вытираю с ноги кровь, которая течет из раны длиной почти семь сантиметров. Она не настолько глубока, чтобы понадобилось накладывать швы, да я и не хочу ехать никуда, кроме дома.
Итак, есть две рыжие женщины — Донна и ассистентка Грега, — которые испортили жизнь Николь и могли желать ее смерти. Но как я сама связана с Николь, до сих пор непонятно. Адреналин упал, и мне снова стало страшно. Ладони влажные, я роняю ключи всякий раз, как пытаюсь завести автомобиль. Я не сумею предоставить Мартинес никаких доказательств. Я совсем не продвинулась. Звоню наконец Джессике:
— Я на самом деле в опасности. По-моему, я нашла «Приус», который за мной ехал. За рулем была женщина, она говорит, что Грег — ее босс. Она рванула с места и задела меня машиной. Что мне делать?
Я выпаливаю номер «Приуса» так быстро, что мне не хватает воздуха.
— Погоди, погоди. Ты сильно ранена? — спрашивает Джессика.
Она спокойна, и мне становится немного лучше.
— Все нормально. Но, пожалуйста, выясни, кто эта женщина. Я очень боюсь!
У меня уже истерика от страха.
— А где ты, Морган?
— Я… — кусая ноготь на большом пальце, я бормочу: — Возле «Блайт и Браун», это компания, где работает Грег Мэркем.
— Скажи мне, что ты с ним не говорила!
Сейчас у нее ледяной тон. Но это моя жизнь и мой выбор, поэтому сожалений у меня нет.
— Его там не было.
— Морган, это мотив. Как мне доказать, что вы с Николь никогда не встречались, если ты сначала едешь к ее брату, а потом пытаешься выследить ее мужа? Слушай, ты добиваешься того, чтобы тебя арестовали?
— Джессика, я должна узнать, почему она выбрала меня, я должна очистить свое имя!
— Я понимаю, что ты чувствуешь себя уязвимой, что тебе страшно. Я делаю все, что могу, чтобы найти связь между тобой и Николь. У меня уже есть информация о машине Донны Тейлор, у нее черный «Шевроле Импала» две тысячи десятого года. Значит, преследовала тебя скорее всего не она. Барри пробивает информацию о рыжей из офиса Грега.
Хорошо, что она мне помогает. Именно в этом я и нуждаюсь — в помощи. В пазле слишком много отсутствующих элементов, поэтому непонятно, что делать дальше.
— Пожалуйста, езжай домой, Морган! — говорит Джессика тоном, не терпящим возражений. — Я все выясню про эту новую рыжую, ладно? Просто отправляйся домой.
— Да. Я поеду. Обещаю.
Теперь я наконец вставила ключ в зажигание. На меня вдруг накатывает отчаяние. Чувствую себя идиоткой, которая ищет невозможные отгадки, пытается понять то, что за гранью понимания. Теперь я последую совету Джессики и сдержу обещание.
На этот раз я доезжаю до своего дома без преследователей. Дома промываю и смазываю царапину, переодеваюсь в черные леггинсы и розовую футболку, заказываю бургер с картошкой фри и ем на диване, опустив шторы. Лодыжка и голень саднят.
Я знаю, что не должна этого делать, но я залезаю на сайт «Блайт и Браун» и пролистываю список сотрудников, пока не нахожу фото рыжей. Это Мелисса Дженкинс. Ассистентка Грега. Она молода, ей еще нет тридцати, у нее рыжие волнистые волосы, длинные, до плеч. В компании она работает всего три месяца.
Если судить по статьям, которые я прочитала о Николь, до рождения дочери она была сильной, волевой женщиной. Могло ли недавнее назначение Мелиссы привести ее к срыву? Я слишком утомлена, чтобы снова просматривать видео с платформы «Гранд-Стейт», поэтому я ложусь спать, хотя еще только семь часов вечера.
Я просыпаюсь от какого-то шума и, вскочив, кричу от боли в лодыжке. В комнате темно, я хватаю телефон и вижу, что сейчас три часа ночи. Я проспала уже восемь часов.
Мои глаза привыкают к темноте. Я осторожно встаю, освещаю пол телефоном, иду к входной двери.
Под нее просунут желтовато-коричневый конверт. Он лежит на полу, на нем ни адреса, ни марок. Я смотрю в замочную скважину. В коридоре пусто. Мне страшно открывать конверт.
Я собираюсь с духом и вытаскиваю из него бумаги. Это заявление на усыновление, то самое, что у меня украли. На последней странице написано красной ручкой:
Держись подальше от Куинн. С тобой она не будет в безопасности.
Я в ужасе роняю конверт. Потом открываю дверь и выглядываю в коридор, но там никого нет. Кто бы это ни подбросил, он уже ушел. Запирая дверь, слышу, что по электронной почте пришло уведомление о письме. Оглядываю комнату и успокаиваю себя: «Здесь никого нет, я одна».
Но когда я открываю почту, руки дрожат. Там письмо без текста, но с вложением. Это фотография. Возможно, это вирус или спам. Письмо отправлено с сервера «Партизанская почта». И все же я открываю фото. Оно сделано в незнакомой мне комнате с темно-желтыми стенами и бежевым диваном. Я узнаю Бена и Николь, наряженных на Хеллоуин: их фото висит на дальней стене в этой комнате, рядом с телеэкраном. Должно быть, это дом Бена. Розовая детская кроватка стоит возле большого окна в эркере. В ней лицом вниз лежит ребенок.
Глава двадцать вторая
Николь
Девять дней назад
— Ник, открой мне дверь, а то я ее снесу! Я, конечно, мала ростом, но ты же знаешь, какая я сильная! — кричала Тесса в щель для писем.
В другое время Николь рассмеялась бы. Сейчас она чуть не заревела. Тесса позаботится о них!
Ухватившись за подлокотник дивана, Николь заставила себя встать. У нее кружилась голова, и она чуть-чуть постояла, опустив голову. Она взяла Куинн из шезлонга. Руки болели. Ей было тяжело носить Куинн, даже в слинге. Сил едва хватало на то, чтобы просто подняться по ступенькам. Но она смогла завесить все окна темным шелком, чтобы в доме стало так же темно, как у нее на душе.
Сегодня 31 июля. Завтра закончится ее декретный отпуск.
Она открыла дверь.
— Спасибо, — сказала Тесса и нахмурилась, увидев подругу. — Ты очень бледная!
Николь кивнула:
— Мне нехорошо.
Тесса направилась на кухню, Николь последовала за ней. Гостья безмолвно собрала со стола грязные тарелки, поставила в посудомойку, включила ее, достала из своей сумки молоко, хлеб, яблоки, апельсины. Открыв холодильник, она попятилась.
— Ник, когда ты последний раз ела? Я же писала и звонила каждый день. Если бы я знала, то купила бы больше еды.
