Сажусь в машину и несусь по Норд-Уикер-парк-авеню. Она пуста, только машины припаркованы вдоль тротуара. Я — комок нервов, боюсь врезаться во что-нибудь.
Бросив машину на подъездной дорожке, бегу к его дому с телефоном в руке, игнорируя боль в лодыжке и голени. Барабаню в дверь, наплевав на то, что еще очень рано. Только Куинн имеет значение.
Внутри зажигается свет, дверь открывается. Передо мной стоит сонный Бен в серой футболке и широких пижамных штанах.
— Что вы тут делаете? — ошеломленно спрашивает он.
Я так сильно дрожу, что прислоняюсь к кирпичной стене, чтобы не потерять равновесие.
— Как Куинн? С ней все в порядке?
Он хмурится:
— Конечно. Она спит в моей комнате. Что происходит, Морган? Сейчас половина четвертого!
— Слава богу! — напряжение спадает так быстро, что я, ослабев, сползаю по дверному косяку и на секунду закрываю глаза. Мне надо прийти в себя. — Можно мне войти? Простите, но я должна вам кое-что показать.
— Лучше пусть это будет что-то стоящее. Иначе я позвоню Мартинес.
Бен зевает, жестом приглашает меня в дом, включает свет, и мы идем в гостиную. В ту самую, которую я видела на присланном мне фото.
Мне сразу бросается в глаза, что в его жилище нет никакой изюминки. Цвет стен, паркетные полы, кофейный столик и даже ТВ-консоль — все выдержано в коричнево-бежевой гамме. Чисто, аккуратно, но скучно и безлико, даже безжизненно. Единственное цветное пятно в комнате — это розовая колыбелька возле окна. Теперь я вижу, что там лежит кукла, лежит лицом вниз. Что же такое происходит?
— Пожалуйста, окажите мне услугу, проверьте, как там Куинн!
Он качает головой, но соглашается:
— Ладно.
Когда Лейтон выходит из гостиной, я сажусь на диван. Вернувшись, он говорит:
— Она крепко спит, Морган. Все с ней хорошо. Бен садится на другой край дивана и трет глаза.
— Ну, так зачем вы приехали?
Я снова смотрю на куклу в колыбельке. А вдруг это он прислал фото?
— Можно мне стакан воды? Очень уж нервная ночь сегодня.
Вздохнув, он встает и выходит через застекленную дверь, отделяющую гостиную от столовой, туда, где должна быть кухня. А я пока вынимаю конверт из сумки. Достаю заявление и снова читаю угрожающие слова, нацарапанные на нем.
Держись подальше от Куинн. С тобой она не будет в безопасности.
Я хочу показать это Бену, чтобы он помог понять, кто же играет со мной.
Он приносит стакан воды. Даже положил туда два кубика льда. Потом Лейтон садится, кладет ногу на ногу и предупреждает:
— У нас немного времени, Куинн скоро проснется, ее надо будет кормить.
Я протягиваю ему бумаги:
— Это мне сегодня ночью подсунули под дверь.
Наклонив голову, он смотрит на бумаги. Его лицо закрывают волосы. Я не жду, пока он дочитает.
— Я хочу знать, кто приходил ко мне домой, кто знает, где я живу. По-моему, кто-то хочет подставить меня.
Я вижу, как его грудная клетка поднимается и опускается под футболкой. На секунду у меня возникает странное желание положить руку ему на грудь и сказать, что я хороший, искренний и достойный доверия человек.
— Бен, ко мне кто-то залез, и украли только это заявление.
Ничего не понимая, он смотрит на бумаги.
— После того как умер Райан, я подумывала усыновить ребенка. Но потом умер отец, единственный, кто смог бы стать моим поручителем. К тому же я не думала, что заслуживаю ребенка. Поэтому так никогда и не подала это заявление.
Я понимаю, как пафосно звучат эти слова, еще когда произношу их. Но чувствую себя так, будто гора упала у меня с плеч.
— Посмотрите на последнюю страницу.
Он смотрит, потом поднимает на меня свои ярко-голубые глаза. «С тобой она не будет в безопасности». Та же угроза содержалась в письмах, которые приходили Николь от Донны. «Ты должна была беречь ее».
Уронив бумаги на диван, Бен закрывает лицо руками:
— Это безумие!
— Тут еще кое-что.
Достав телефон, я открываю свою почту и показываю ему фотографию.
Он придвигается поближе.
— Черт! Это же моя гостиная! Это кукла?
Я вижу, что у него немного дрожат руки, когда он идет к детской кроватке. Он берет куклу и поворачивается ко мне с тревогой на лице:
— Поясню на всякий случай. Это не я ее сюда положил.
— Я узнала вас и Николь по фото на стене, — я указываю на снимок, висящий на стене. — Это вы отправили мне снимок?
Кукла со стуком падает на кофейный столик.
— И зачем, черт возьми, мне это делать?
Он бросает взгляд на дверь, ведущую в кухню, потом на меня. В его глазах страх.
— Думаю, что, пока мы спали, кто-то проник в дом. На кухне была открыта задняя дверь. Подумал, что я так устал, что забыл запереть ее. Боже мой! Погодите. Хочу принести Куинн вниз, к нам.
Он бежит наверх, я, похолодев от страха, замираю.
Бен возвращается со спящей девочкой на руках и садится. Не в силах удержаться, протягиваю руку и глажу ее мягкие волосы.
— Не понимаю, какая у вас роль во всем этом, Морган.
— Хотела бы я знать! Возможно, кто-то пытается заронить подозрения, чтобы мы сомневались друг в друге. Но единственное, чего я хочу, — чтобы Куинн была в безопасности.
Он смотрит на меня широко раскрытыми усталыми глазами:
— Я тоже этого хочу.
Я решаю рассказать ему еще кое-что.
— Мой адвокат прислала мне видео с «Ютуба», снятое на платформе, когда Николь…
— Смерть Николь на «Ютубе»?! — вскрикивает он, побледнев, как полотно.
Я вдруг понимаю, что для него это очень страшная новость.
— Кто-то снял. Простите, я не…
— Я не хочу его смотреть. Никогда.
Мне тоже не хочется, чтобы Бен смотрел видео. Ведь он может предположить, как и Мартинес, что это я столкнула Николь.
— Я не думаю, что видела ее на платформе, но ассистентка Грега — рыжая, и она водит темно-синий «Приус».
Он хмурится и смотрит на Куинн.
— Ассистентка Грега? А она тут при чем?
Я рассказываю, как пыталась пообщаться с Грегом, а Мелисса Дженкинс сидела снаружи в темно-синем «Приусе». Задираю штанину и показываю ему порез на ноге.
— Хотите сказать, ассистентка Грега пыталась нас сбить, преследовала вас и подложила эту жуткую куклу в кроватку? — говорит он таким тоном, словно все это очевидная нелепость.
Вообще-то звучит и правда нелепо, ведь никаких других кусочков пазла у нас в распоряжении нет. Ясно, что с Николь случилось что-то ужасное, поэтому она оставила те записки на стене.
— Возможно, этот человек проделывает с нами то же самое, что делал с Николь.
— Но зачем? — Бен потягивается над головой Куинн. — Слушайте, сейчас очень поздно, и мне надо поспать, чтобы завтра нормально функционировать. Сейчас я вообще ничего не соображаю. Я привык вытаскивать себя из постели ради ночных тусовщиков, но две последние ночи — это для меня уже слишком. Не могу сейчас снова общаться с полицией. Не думаю, что они предложат нам какую-то охрану. Они пока ничего и не сделали, только настроили нас друг против друга.
— Знаю.
Я уверена, что Мартинес и Бена подозревает, но молчу об этом.
— Утром я сразу позвоню детективу и все ей расскажу. Вряд ли ей стоит видеть вас здесь. И вряд ли вам стоит ехать домой сейчас. Вы же не хотите, чтобы вас опять преследовали? Поспите тут, если хотите, — предлагает он, покраснев.
Я тоже краснею. Домой мне совсем не хочется, там я не чувствую себя в безопасности. Но что подумает Мартинес, увидев меня здесь завтра? А вдруг именно этого и хочет тот, кто послал мне фотографию, — чтобы она застукала меня у Бена? Но может быть и так, что кто-то ждет меня снаружи в темноте, готовый напасть, ждет, пока я сяду в машину. На меня наваливается слабость, и я принимаю решение, надеясь, что оно верное:
— Я переночую, а утром сразу же уеду.
Лейтон кивает, потом выходит в коридор и возвращается с подушкой и белым одеялом:
— Это подойдет?
