Я еще раз подкрасила губы, придав им более насыщенный цвет. Так-то вот. Вызов той части моего существа, которая вечно пытается втиснуть меня в ограничительные рамки.
Потом, подняв воротник своего черного плаща (Мата Хари в гостинице при аэропорте?), я вышла из номера. Не успела я сделать и нескольких шагов, как снова засигналил мой сотовый.
«Папа сам дал пятьдесят баксов и сказал, что он будет спать к тому времени, как я вернусь… и чтоб я его не будила. Не знаю, как тебе удалось заставить его изменить свое решение… только не подумай, что я жалуюсь. С ххх. PS: Спасибо».
Значит, Дэн все-таки сделал volte face.[29] Явно пытается загладить свою вину. Это что-нибудь изменит? Может ли человек избавиться от каких-то своих характерных качеств? Например, недовольство и угрюмость уже давно являются определяющими чертами психологического портрета моего мужа. Так же, как моя природная осторожность и стремление избежать всех чреватых скандалом ситуаций стали частью моего существа с тех самых пор — более двадцати лет назад, — когда я решила выбрать надежность после того, как…
Бип. Новое сообщение. Теперь от Дэна.
«С Салли обо всем договорились. Надеюсь, ты довольна».
Да, я довольна. А ты?
Я набрала ответ: «Рада, что все разрешилось. Спасибо».
На этот раз без нежностей. Без намеков на вымаливание любви. Ибо я знала, что он не напишет то, что я хочу.
От гостиницы шел автобус до электрички, отходившей от аэропорта. Я оказалась в нем единственной пассажиркой. С утра я еще не выходила на улицу и теперь увидела, что сегодня выдался бесподобный осенний денек. Сев в автобус, я не стала смотреть ни на большую автостоянку на другой стороне улицы, ни на ряд автозаправок, протянувшихся вдоль дороги во всех направлениях, а, щурясь от яркого солнца, обратила взгляд на лазурное небо. Автобус довез меня до электрички, и я, заплатив два доллара, умчалась от бетонного уродства шоссе № 1. Спустя десять минут поезд высадил меня перед общественным парком, который был разбит самым первым в этом некогда Новом Свете.
Мне, провинциалке, с детства мечтавшей жить в большом городе, всегда нравилось метро. Нравилась сама идея передвижения по городу под землей, по туннелям, к новому месту назначения. Нравились шум, ощущение принадлежности к городской жизни и новых возможностей, возникавшее при стремительной езде в подземном поезде.
Но, сидя в поезде, несущем меня в центр Бостона, я невольно обратила внимание на четырех латиноамериканок, которые вошли в метро вместе со мной на остановке у аэропорта. Все они были в униформе прислуги. Должно быть, работали с четырех утра и теперь возвращались домой. Обессиленные, уставшие после ранней субботней смены, они грузно сидели на своих местах. Я была уверена, что эта ежедневная езда на метро в аэропорт и обратно вряд ли их вдохновляла. Тем более что напротив них полулежал на сиденье пьянчужка с жидкой слюнявой бороденкой, в которой застряли остатки пищи.
Я сошла на остановке «Парк-стрит», сразу поднялась по эскалатору, и первое, что я услышала, это пение двух уличных гитаристов, исполнявших меланхоличный хит Курта Кобейна «Хочу быть твоим псом». Да, в 1990-х я была фанаткой «Нирваны». Мне вспомнился один особенно счастливый момент, когда мы с Дэном только что познакомились и ехали куда-то на его стареньком двадцатилетием «шевроле». Я сидела за рулем, в магнитофоне крутилась кассета с композициями «Нирваны», и Дэн во все горло орал песню «Влажное влагалище». В ту пору Дэн был падок на неприличное. И умел веселиться.
Такова уж особенность песен. Они возвращают нас в прошлое. Ведь в периоды отрочества и юности у каждого из нас столько всего связано с музыкой. На более позднем этапе какая-то песня непременно вызывает в памяти то время, когда жизнь, возможно, казалась нам менее серьезной, менее размеренной.
Два парня, исполнявшие классический хит Курта Кобейна (да, я считаю, что это классика!), имели неряшливый вид, который ввел в моду лидер «Нирваны». Обоим было не больше двадцати лет, и, хотя казалось, что они поют из последних сил, их мастерство — и инструментальное, и вокальное — было на высоте. У входа в парк царило оживление. Группы туристов с экскурсоводами. Местные жители — кто на велосипедах, кто бежит трусцой, кто с детскими прогулочными колясками. Всюду парочки. Влюбленные, гуляющие в обнимку. На парковых скамейках несколько подростков, целующихся чуть более страстно. Одна особенно пылкая парочка, бесстыдно обжимающаяся под деревом, вообще напрашивалась на арест. У некоторых парочек явно первое свидание, потому что они нервничали, держались настороженно. У новоявленных родителей, кативших коляски, на лицах следы бессонных ночей и бытовых стрессов. Пары среднего возраста — одни ведут себя так, будто их мало что связывает, другие общаются в дружелюбной манере. И пожилые мужчина с женщиной — сидят на скамейке у входа в парк, держась за руки, читают утренний выпуск «Бостон глоб».
Естественно, я позавидовала этой чете, мне захотелось узнать историю их жизни. Они из тех, что влюблены друг в друга с детства, познакомились шестьдесят лет назад и с тех пор не расстаются (про такие супружеские отношения обычно пишет «Ридерз дайджест»)? Или они познакомились гораздо позже, когда оба уже овдовели либо развелись со своими бывшими супругами и были очень одиноки? Может быть, в их семейной жизни были периоды крутых переворотов и взаимной неприязни и лишь к старости они достигли взаимопонимания? Почему они оставались вместе? Лишь из страха перед жизненными невзгодами? Или они надеялись добиться чего-то большего?.. И может быть, вот теперь, достигнув преклонных лет, они сидели вместе на скамейке в парке, держась за руки, смирившись с тем, что у каждого из них в жизни ничего не осталось, кроме своего партнера по браку, от которого и ей, и ему следовало бы давно избавиться?
Разумеется, мне больше импонировал первый вариант: преданные друг другу муж и жена, живущие в счастливом браке более шестидесяти лет. Разумеется, я понимала, что такой вариант — из области фантастики, что отношения между супругами, живущими в браке более полувека, не могут быть долгой непрерывной песней любви. Но как же нам хочется верить в сказку, в то, что стоит руку протянуть — и вот оно, супружеское счастье.
Я глянула на часы. Восемнадцать минут второго. Я опаздывала уже на три минуты, а «Бикон-стрит»… где это? Я нашла полицейского, спросила, как пройти к гостинице «Бикон-стрит». Он махнул рукой в сторону здания парламента, высившегося над Бостон-коммон, и сказал, что у парка надо свернуть налево.
— «Бикон-стрит» — первое большое здание, что вы увидите, — объяснил он. — Мимо не пройдете. Уверен, тот, кто ждет вас там, непременно дождется.
Я невольно улыбнулась. Однако я опаздывала, и мне вовсе не хотелось, чтобы Ричард думал: «Ага, значит, она из тех женщин, которые любят заставлять себя ждать».
Неужели он и впрямь так подумает? И почему меня это волнует?
До отеля «Бикон-стрит» я добралась в час двадцать семь. На двенадцать минут позже условленного времени. Бистро располагалось на первом этаже. Интерьер был стильный, элегантный. Ричард уже находился там, сидел в кабинке в дальнем углу. Наряд его, очевидно, соответствовал его представлениям о неформальном стиле: голубая рубашка на пуговицах, синяя куртка на молнии, брюки цвета хаки. Я вдруг испытала неловкость за свой вид в стиле представителей парижской богемы. Он сидел, сгорбившись над своим смартфоном «Блэкберри», и с сосредоточенным видом набирал какое-то сообщение. Судя по выражению его лица, он был явно чем-то расстроен.
— Простите, — извинилась я, подходя к кабинке.
Ричард мгновенно поднялся, натянуто улыбнулся.
— Не рассчитала время и…
— Ничего страшного. — Он жестом пригласил меня сесть за столик. — На самом деле это я должен извиниться. Наверно, мне придется скоро уйти.
— О, — проронила я, пытаясь скрыть разочарование. — Что-то случилось?
Ричард плотно сжал губы, выключил свой «Блэкберри» и отодвинул его в сторону, будто это был предвестник чего-то плохого.
— Да, кое-что… — Он осекся, заставляя себя принять радостный вид. — Впрочем, не стоит из-за этого портить обед. Не знаю, как вы, а я бы выпил «Кровавой Мэри».
— Я бы тоже не отказалась от бокала.
— А я не отказался бы и от двух.
Он жестом подозвал официанта и заказал напитки.
Когда официант удалился, я обратила внимание на то, что Ричард взял со стола салфетку и мнет ее в руках — я тоже так делаю, когда мне не по себе.
— Что-то случилось, да? — спросила я.
— Это так заметно?
— Видно, что вы расстроены.
— Расстроен, встревожен, взволнован…
— Обеспокоен. Я знаю, что вы — ходячий словарь синонимов.
