«Ну, не в грязь, положим», — сказал я себе. Символически швыряли в символическую грязь… Отвлекшись от своих кинематографических видений, я взглянул в окно. Въехав на Кингс-Роад, мы стояли, ожидая зеленого огня. Высокий статный панк с ярко-красной прической a la Ирокез бил по щекам бледную высокую девочку в кожаной куртке и черных трико. У стены аптеки стоял молоденький маленький клерк в полном костюме — жилет и галстук — и взволнованно наблюдал за сценой.
Мы привели из разведки двух пленных
Я уже некоторое время слышал фырканье мотора за собой, равномерное и глубокое. Следуя моему ритму, джип взбирался в гору. Солдат за рулем, офицер один на заднем сиденье. Я понял, что причина их ненормальной скорости — я, но решил не реагировать. Заехав на десяток шагов вперед, джип остановился:
— Эдвард Лимонов! You are under arrest! Сядьте в автомобиль! — Офицер распахнул дверь джипа.
Вот так все и кончается… На пустынной дороге ни одного человека, пропал — и ваших нет. Исчез. Может быть, утонул в море. Любил купаться в скалах и докупался.
Офицер, однако, улыбнулся:
— Я слушал вас на конференции в Лос-Анджелесе. Майор Николас Кук. Вы в школу? Садитесь, подвезу…
Я взобрался в джип.
— Испугались, Лимонов? — Он снял кепи и пригладил короткий, седоватый на висках ежик. Круглая физиономия шатена лет сорока.
— Нет.
— Я хочу угадать, к кому вы идете… — Он перешел на русский. Русский, закутанный в тяжелый акцент, но быстрый и беспроблемный. — Джули Свэнсон?
— В яблочко, — похвалил я. — К инструктору 1-й категории Джули Свэнсон. Верно, товарищ майор. Где вы научились?..
— …так хорошо по-ррьюски? — закончил он за меня и улыбнулся улыбкой колхозника откуда-нибудь из Ставрополья. — Ну конечно здесь, в родной шпионской школе, в горах над родьным Монтерейским заливом. Где еще…
Ультрозвуковые хоры комаров и ударные щелчки снайперов-цикад сопровождали слова майора. Сухой белый камень зиял в разломах холма вдоль дороги. Выгоревшая трава подбегала на вершине холма к нескольким корявым соснам.
— Комплимент вашему второму отделу, или как он у вас называется… Я десять дней в Калифорнии, а вы так блестяще осведомлены…
Майор Кук захохотал.
— Это не второй отдел, Эдвард Лимонов, это сервис ОБС, по-русски говоря, «Одна Баба Сказала». Наши девушки промыли все ваши кости. Ваши и Джулии Свэнсон.
— Это вы предательниц советского народа имеете в виду?
— Exactly.
Джип преодолел шлагбаум, закрывающий вход на территорию шпионской школы. Солдат в будке неэнергично приветствовал майора, приподняв задницу со стула, но тотчас приклеил ее к стулу опять. Джип остановился у здания учебной части, более солидного, чем бараки сооружения. Если бараки были изготовлены из бревен и глины, как украинские хаты, то учебная часть имела по меньшей мере каменный фундамент.
— Спасибо, major Кук, — сказал я, — за доставку.
— Я на вашей стороне, Лимонов. Русский литература старомоден. Такой, как вы, нужен русский литература.
Пожав мне руку, он вбежал по ступеням на террасу учебной части. Я пошел через выгоревшие монтерейские травы к русским корпусам. Мимо нескольких арабских. Ясно было, с кем они собираются воевать. На четыре сотни профессоров и преподавателей две с лишним сотни русских. Из полсотни корпусов-бараков больше половины — Russian language. Монтерейская годичная военная школа готовила военных переводчиков самого низшего класса для трех родов войск: Army, Navy, Airforce. Мимо пыльных акаций и каких-то неизвестного мне происхождения деревьев (смесь сосны с березой?) я прошел к корпусу номер 23, поднялся на молочно-серые доски террасы и прошел по ней, заглядывая в открытые окна классов. Хорошо оболваненные машинкой головы студентов и студенток в униформах наклонены над столами. Ровное, скучное бормотание преподавателей. Моя подружка Джулия Свэнссн в очень приличной нейлоновой кофточке — большие груди прилично упакованы лифчиком — стояла у доски.
— Слушай внимательно, Шэлдон, — сказала она в класс. — Опять будешь жаловаться, что не понял… — И по-русски продиктовала: «МЫ ПРИВЕЛИ ИЗ РАЗВЕДКИ ДВУХ ПЛЕННЫХ…» Увидев меня в окне, она кивнула и постучала по часам на руке. Дескать, Лимонов, ты явился раньше времени. И, пройдя к переднему столу, наклонилась над солдатом, заглядывая в его тетрадь: «МЫ… ПРИВЕЛИ… ИЗ…»
Я отошел от окна и отвернулся, облокотясь о перила, задумался о фразе, продиктованной моей подружкой. В трепетании жары над территорией школы, в стрекоте тысяч кузнечиков в траве, фраза эта звучала еще одним элементом природы. Мирно. Но каких пленных собираются привести из разведки, толкая (я представил себе) прикладами, эти только что обритые американские юноши? Русских пленных. Людей моей крови. Фраза мне не понравилась даже как предположение… Хуй, однако, беззаботные бритые юноши, вы сможете так просто захватить в разведке двух русских пленных. Пожалуй, чтобы так вот заявить «мы привели», вам придется потерять одного во взводе. Или двух. А то и трех. Ишь ты, пленных они приведут… А хуя лысого не хотите?.. А двести с лишним предателей Родины — эмигрантов, преспокойно учащих американских солдат русскому языку? Можно ли назвать их предателями Родины в мирное время? Можно. Ведь если, окончив школу, перехватчик, матрос их Navy, сядет в подводной лодке или на крейсере и будет слушать, как русские переговариваются на своей подводной лодке… И предположим, что исходя из сведений, услышанных бывшим учеником монтерейской школы, они загонят русскую подводную лодку в тупик океана, и она вынуждена будет опуститься на дно, и нехватка кислорода погубит экипаж… Подобная история, говорят, случилась в шведских территориальных водах… Моя подружка Джули Свэнсон, она ОК, никого не предаст, она американка…
— Господин Лимонов пожаловали… — Из соседнего с Джули Свэнсон класса на террасу выглянул очкастый и загорелый бывший друг мой, собутыльник и соучастник Александр Львовский, в руке тетрадь. — Парижанин… Слушайте, дождитесь меня, я додиктую. Мне нужно сказать вам пару слов…
Явление Львовского не было для меня сюрпризом. Я знал, что он в Монтерее.
Он появился на террасе еще до звонка. Затемненные очки, редкие усики, легкая рубашка с коротким рукавом, брюки цвета беж в несколько измятом состоянии. «Типичный ренегат», — подумал я, но не сказал. Подумал не злобно, но насмешливо. Мы прилегли — без эмоций, но добросовестно — друг другу на грудь.
— Ну, как идет продажа Родины, мистер Львовский?
— Хуево. — Он с удовольствием поддержал шутку. — За такую крупную могли бы платить больше. Я получаю 14 тысяч в год, а начал с 11 тысяч. Что такое 14 тысяч долларов в Америке, господин Лимонов, вы-то знаете?.. Это чуть выше уровня бедности. Как мне здесь остопиздело, если бы вы знали, дорогой!
— Чего же вы тут сидите?
— Нужда заставила. Вы, заделавшись писателем, уже не понимаете простых людей, пролетариев умственного труда. Что еще я могу делать, а? Руками работать я не умею и не хочу…
— В любом случае, я не понимаю, почему вас взяли работать в шпионскую школу, вас, известного революционера и анархиста. На каком основании? Вы что, заложили им кого-то крупного? Чтобы дать вам возможность перековаться в теплом коллективе предателей?
Пронзительно завопил звонок, и учащиеся в трех униформах через окна и двери выскочили из классов. Радостно, как во всех школах мира. Этим шпионская школа ничем не отличалась от рядовых, нормальных школ. Джули Свэнсон с пачкой тетрадей вышла на террасу.
— Знаете, что написал Шэлдон? — Джули Свэнсон засмеялась.
Когда она смеялась, она становилась совсем простой деревенской девушкой. В сущности, она ею и была. — Я продиктовала классу: «Мы привели из разведки двух пленных». А этот идиот Шэлдон написал: «Мы привели из-под реки двух пленных…»
— Это он нарочно, чтобы повеселить вас, Джули… Клоун, кажется, в вас влюблен.
— Не до такой степени, чтобы допустить ошибку в решающем диктанте. От этого диктанта зависит его балл за год и как следствие — его дальнейшая судьба. Попадет ли он в школу в Сан-Педро или вернется в армию. Он хочет продолжать занятия…
— А что за школа в Сан-Педро? — полюбопытствовал я.
— Следующая ступень в формировании военного переводчика. Двухгодичная школа, откуда выходят уже с офицерским званием. Вот туда уже меня не возьмут. У них строгий отбор. У нас, в сравнении с Сан-Педро, — бордель. Даже беременные солдатки расхаживают. Вы еще не встретили беременных, господин Лимонов? — Львовский был явно доволен феноменом беременных солдаток. Он улыбался. — А вы что, господин Лимонофф, Париж на Монтерей решили променять?
Рядом с Джули Свэнсон я не сразу нашелся, что ему ответить.
— Кажется, решил… Кто такой major Николас Кук.
— Наш непосредственный босс. Должность его соответствует завучу в советской школе. Вы что, уже познакомились?
