— А что за школа в Сан-Педро? — полюбопытствовал я.
— Следующая ступень в формировании военного переводчика. Двухгодичная школа, откуда выходят уже с офицерским званием. Вот туда уже меня не возьмут. У них строгий отбор. У нас, в сравнении с Сан-Педро, — бордель. Даже беременные солдатки расхаживают. Вы еще не встретили беременных, господин Лимонов? — Львовский был явно доволен феноменом беременных солдаток. Он улыбался. — А вы что, господин Лимонофф, Париж на Монтерей решили променять?
Рядом с Джули Свэнсон я не сразу нашелся, что ему ответить.
— Кажется, решил… Кто такой major Николас Кук.
— Наш непосредственный босс. Должность его соответствует завучу в советской школе. Вы что, уже познакомились?
— Подвез меня в джипе, испугав предварительно. Я себе с удовольствием карабкаюсь в гору, взмок от пота, но хорошо, вокруг все, как в Крыму или французском Провансе, цикады орут… И вдруг останавливается джип. «Эдвард Лимонов, вы арестованы!» Шутник ваш завуч…
— Ладно, господин Лимонов, можно подумать, что вы испугались. Такой закаленный провокатор, как вы, должен был бы обрадоваться возможности…
— Кого здесь у вас провоцировать? Пыльные акации? Кузнечиков?
— Эди, мы собирались быстро поесть. У меня сегодня перерыв короткий. Я замеща-ю-ю-щая… — Справившись со «щающая», Джули Свэнсон извлекла из карманчика юбки ключи от машины и позвенела ими.
— ОК, — сказал Львовский, — не смею задерживать дружную пару. — И помрачнел. — Может быть, возьмете меня с собой? Вы куда, на fishermen's пристань?
— Возьмем? — спросил я.
— Хорошо, — согласилась Джули Свэнсон. — Он у нас одинокий сейчас совсем, Алик. Солдатку его Джекки выгнали из школы за развратное поведение. — Джули Свэнсон очень хорошо говорила по-русски, за что и являлась одной из всего нескольких американских преподавателей русского языка в школе, но «развратное поведение» вышло у нее как перфокарта из компьютера, туго и с большим количеством «р», чем необходимо.
Пока мы садились в синий автомобильчик Джули, Львовский с удовольствием объяснял, кто такая солдатка Джекки и почему ее отчислили из шпионской школы. Как обычно, Львовский выбрал самую паршивую овцу в стаде. У Джекки была репутация drug-addict и легкодоступной девушки. Как и во всех школах мира, связи студентов с преподавателями не поощрялись.
Голубой автомобильчик выехал к луже Великого Океана, к обширному бараку из старого дерева. Это здесь в 1847 году с помощью канонерки американцы во главе с командором Перри присоединили Калифорнию к Соединенным Штатам. Пока янки возились с бумагами на палубе канонерки, бросившей якорь в заливе, протягивали испанскому генерал-губернатору перо, орудия канонерки были наведены на барак, в котором янки содержали семью испанского генерал-губернатора, его родственников и именитых испанцев Монтерея. В те же годы, приблизительно такими же методами, Россия присоединяла к себе среднеазиатские ханства.
— Канонерка — очень убедительное средство в пользу присоединения, — сказал я Львовскому. — Однако отольются им однажды мексикано-испанские слезы. Народы долго не забывают унижения.
— Вы знаете, почему испанцы выбрали этот вшивый городок для резиденции генерал-губернатора? Потому что холодное течение, пронзающее Монтерейский залив, делает монтерейское лето более выносимым…
Старый хиппи в тельняшке с нахальной обезьянкой на плече (животное также в тельняшке) крутил ручку шарманки у въезда на пристань. Пахло подгоревшей рыбой. И порывами, с ветром, мокрой блевотиной. Чайки орали в небе, назойливой стаей опускаясь на только им видимые цели. Джули Свэнсон впереди, мы с Львовским на несколько шагов за нею затопали по старому настилу. Пристань была мощнейшим комплексным сооружением, десятки рыбных ресторанов и открытый рыбный рынок располагались на ней. Высоко вознесенная афиша с изображением водолазного шлема приглашала опуститься в специальной кабине под воду, поглядеть на мокрые пейзажи и жителей Великого Океана. Сотни людей слонялись по пристани, вытаскивая пальцами из картонных пенальчиков креветки, жареное филе тунца, моллюсков, жуя и попивая пиво из банок. Монтерей — малотуристское место, посему толпа на fishermen's-пристани состояла из местных — служащие, вышедшие на lunch.
— Погано выглядят американцы после европейцев, господин Лимонов? — Львовский заглянул мне в глаза.
— Ожиревшие… как бы… — Я задумался. — Человек, находящийся в глубокой депрессии, не бреется, махнул рукой на свой внешний вид, спит в одежде и в той же одежде ходит по улицам… Спасает их только загар.
— Но, — сказала Джули Свэнсон, — вы несправедливы, вы оба пристрастны. Монтерей — обыкновенный маленький город, но в LA, например, можно наблюдать другую крайность, одержимость внешним видом: Body builders, даже женщины — Body builders.
— Очень может быть, — сказал я. — Однако Лос-Анджелес или Сан-Франциско — города с мощным homosexual-населением и у них там свои местные моды. В основном же население Соединенных Штатов и состоит из жителей таких вот, как Монтерей, и даже меньших, чем он, городков. Здесь еще публика вполне цивилизованная, все же океан — выход во внешний мир, а вот во внутренних, континентальных штатах сто и двести килограммовые monstres по улицам разгуливают… — Закончив с monstres, я обнаружил причину запаха мокрой блевотины, до сих пор налетавшего на нас с порывами ветра. Тип в резиновых сапогах и синем комбинезоне вывалил в океан из большой тачки мерзкие рыбьи внутренности.
— Почему они сваливают рыбьи внутренности в океан?
— Кормят see-lions, «морских львов», — пояснила Джули Свэнсон.
— Посмотри, они там внизу, ждут уже.
Мы приблизились к перилам и заглянули вниз. Далеко между скользкими сваями настила скользили темные тюленьи тела. Усатые головы, всплывая, пикировали на кровавую требуху, хватая ее едва ли не в воздухе.
— Похожи на american men, — сказал я, желая позлить Джули Свзнсон, — такие же жирные и бесполые. Как можно отличить male от female?
Джули Свэнсон не услышала моей колкости, потому что уже подымалась по лестнице в ресторан «Yellow Submarin». (Никаких сюрпризов. Банальное название. Очевидно, ресторан принадлежит экс-хиппи, поклоннику «Битлз».) Однако даже если бы Джули Свэнсон услышала мою колкость, она не должна была бы обидеть ее, ибо она предпочитала мужчин-неамериканцев, я был второй русский мужчина Джули Свэнсон. До этого она около двух лет прожила с коллегой — преподавателем. Здоровенный блондин-алкоголик в конце концов стал бить инструктора 1-й категории, и инструктор ушла от него.
— Сядем на террасе или в аквариуме? У них подают отличные акульи стэйки. Вы уже пробовали мясо хищников-каннибалов, господин Лимонов? Или, выражаясь по-научному, антропофагов?
— На террасе ветер, — сказала Джули Свэнсон. — Алик любит жевать всякую гадость.
— Я хочу акулий стэйк, — заявил я, — из экзотизма. Но я не уверен, что хищников можно называть «антропофагами». По-моему, так называют лишь человеков, практикующих поедание человеков же.
— Я не буду с тобой целоваться, Эди, — пригрозила Джули Свэнсон.
— У вас, Джули, как у дамы, охотничий инстинкт менее развит, нежели у мужчин. Сожрать кусок тела хищника, каковой с удовольствием жрет человека, — в этом есть что-то мистически-специальное. Во всяком случае, жуешь с другим чувством, нежели макрель, или тунца, или salmon. — Львовский опустился за первый же от входа стол. Сели и мы с инструктором 1-й категории.
— Hello, красивые люди! — официантка с лицом маленькой стервы подошла — в руке блокнот. Есть такие блядские женские лица, потасканные, но притягательные. Крашеная blond, крошечная ярко-красная t-shirt прикрывает крупные груди, живот и пупок наружу, крошечная юбчонка прикрывает зад. Голые загорелые ноги кончаются Adidas и белыми носками. Я нравлюсь такому типу женщин. Обычно они трудятся в официантках, парикмахершах, продавщицах liqueur-stores, на почтах, медсестрами… Во что бы я ни был одет, в какой бы части белого света ни высадился, они меня тотчас узнают и высказывают мне симпатию.
— Выбрали? Начнем с тебя, beautiful? — Она ловко отерла меня бедром. Всего лишь одним точным движением.
Если бы я оказался в Монтерее один, без Джули Свэнсон, я бы завел роман с официанткой «Yellow Submarin». Мне нравятся простые блядовитые женщины не меньше, чем я им. Между прочим, они вовсе не легкая добыча. Заслужить их доверие и уважение тяжело. Они ищут в этой жизни «мужчину», а мужчина в их понятии — это и умение дать по морде другому мужчине, когда ситуация этого требует, и определенная авторитарность, потому что наглые и сильные девки и бабы эти всё же знают, что они — слабый пол, и желают, чтобы их твердой рукой удерживали от искушений. Я поднял глаза и посмотрел в ее светлые глаза. Произошел контакт без уклонения.
— Акулий стэйк, please…
