Перебравшись через горы Нардув, Кутзее увидел крутую насыпь Ондер-Боккевелд, которую обошел. Теперь почва стала грубой и каменистой. В 1760 году дожди начались поздно, и отряд укрывался, как мог, от внезапных гроз с градом размером с голубиное яйцо (диаметром 14 миллиметров). Испуганные волы жались друг к другу, а люди прятались за фургоном, куря и ругаясь. Табак выращивали в районе Пикветберга, но только не на ферме Кутзее. Хорошо известно, что с помощью табака и бренди загубили культуру готтентотов. На эти предметы роскоши у готтентотов выменивали их крупный рогатый скот и овец, сами же готтентоты становились ворами, бродягами и нищими. Ничто не могло вывести их из оцепенения, вызванного табаком, — даже голод. Они целый день лежали возле своих хижин, поворачиваясь к солнцу, когда было холодно, и укрываясь в тени, когда было жарко. Их лень была столь велика, что они, вместо того чтобы поохотиться и утолить голод, предпочитали погрузиться в сон или играть заунывные мелодии на gowra — инструменте, представляющем определенный интерес (его я опишу позже). Наркотический эффект табака был хорошо известен готтентотам, и они забавлялись, отравляя змей никотином из своих трубок.
Слуги Кутзее были волей-неволей оторваны от праздности вырождающейся культуры племени готтентотов. Отделившись от своего племени, они или их отцы переместились на орбиту Кутзее. За их труд им позволялось строить свои хижины на земле Кутзее и пасти свои маленькие стада вместе с его скотом. Им платили зерном, сахаром и другими предметами первой необходимости, а также табаком и бренди — в разумных пределах. Таким образом, Кутзее на своей ферме заложил фундамент прочных отношений, при которых фермер и слуга медленно скользят сквозь время по параллельным линиям, и сын фермера играет вместе с сыном слуги в dolosse во дворе, переходя в зрелом возрасте к более строгим отношениям господина и слуги, и слуга вращается вокруг своего господина на протяжении всей своей службы, а когда они превращаются в стариков, то останавливаются поболтать на солнышке, со смешком вспоминая былое, — пальцы, касающиеся шляпы, шаркающая походка, внуки, играющие в dolosse. В языке готтентотов нет слова «да». Чтобы выразить свое согласие, готтентот повторяет последнюю фразу приказания своего хозяина. Язык готтентотов исчез, но эти фразы-отклики еще можно услышать на фермах западной части Мыса, на африкаанс. «Пригони их в северный лагерь». — «В северный лагерь, мой господин». Их хижины из сплетенных веток уступили место глиняным домикам с крышей из рифленого железа, которые изготавливают в Бенони. И однако даже этим домикам присуща живописность: дымок, поднимающийся от плиты, которую топят дровами, тыквы на крыше, голые попки детей и так далее. Существует принцип стабильности в истории, он очищает от всех конфликтов подобные структуры, которые имеют самые большие шансы выжить. Безмятежный дом фермера на склоне холма, безмятежные хижины в лощине, звездное небо.
Область, через которую проходил Кутзее, уже видела европейцев. Охотники и торговцы уже побывали здесь раньше, часто без ведома Компании. Но эта область была такой огромной, а ее исследователей было так мало, что историк вправе считать ее особенности неизвестными и задавать вопрос относительно каждой из них: «Кто это открыл?» или, если быть более точным, «Какой европеец это открыл?». Потому что, хотя местное население континента и немногочисленно, никогда нельзя быть уверенным, что какое-либо явление природы первым не увидел туземец. Кутзее проделал свой путь между Пикветбергом и Оранжевой рекой дважды, и его острый глаз охотника подмечал каждый куст на расстоянии в сто ярдов (насекомые и мелкие рептилии прятались от взгляда первооткрывателя). Мы все согласны с тем, что камелеопард (жираф) — его открытие. Позвольте мне не согласиться с Тунбергом, Спэррманом, Патерсоном и другими джентльменами-ботаниками, наводнившими мыс Доброй Надежды в конце столетия, и заявить о правах Кутзее на geelvygie (Malephora mollis), мясистое растение, столь вяжущее, что овцы в ярости выкапывали его из земли рогами. Критерии открытия, применявшиеся этими джентльменами из Европы, были, несомненно, ограниченными. Они требовали, чтобы каждый вид заполнил пробел в их таксономиях. Но когда бушмены впервые увидели траву, которую мы называем Aristida brevifolia, и, обнаружив, что она неизвестна, назвали ее twaa, у них, наверно, был свой негласный ботанический порядок, в котором twaa заняла свое место. И если мы принимаем такие концепции, как таксономия бушменов и открытия бушменов, то не должны ли мы также принять концепцию таксономии и открытий человека фронтира? «Я это не знаю, мои люди это не знают, но в то же время я знаю, на что это похоже, — это похоже на rooigras, это вид rooigras, я назову это boesmansgras» — таков момент открытия изнутри. На своем пути Кутзее проезжал, как бог, через мир, лишь частично названный, и давал названия явлениям природы, делая их известными.
Хотелось бы мне поведать об охотничьих приключениях: например, о том, как самец слона, внезапно повернувшись, в ярости распарывает брюхо лошади бивнями, а несчастного всадника спасает лишь своевременный выстрел; или о том, как раненая львица прыгает на носильщика-готтентота и, поскольку ее слишком поздно убили (зеленые глаза, красные десны), успевает выпустить ему дурно пахнущие кишки. Охотничьи приключения придают истории волнующий оттенок, пускай и ложный. Их структура удовлетворяет потребность в драме: безмятежность (у меня есть ружье), замешательство (мое ружье не заряжено, у тебя есть зубы / бивни / рога), облегчение (ты прыгнул не на того, и / или я тебя застрелю, несмотря ни на что). Увы, Кутзее был не из тех охотников, с кем часто случаются подобные приключения. В этой экспедиции он застрелил всего двух слонов, обоих (я забегаю вперед) к северу от Оранжевой реки. Разведчик вернулся с сообщением о стаде. Кутзее незаметно подобрался к ним пешком вместе с носильщиком (у слонов, как нам известно, плохое зрение, а охотники находились с подветренной стороны). Кутзее снял штаны, как это обычно делают охотники на слонов, и застрелил самца на месте, всадив ему пулю под лопатку. Стадо повернуло и начало уходить. Кутзее вскочил на лошадь и бросился в погоню. С близкого расстояния он выстрелил в живот отбившейся от стада самке, а потом заставил ее идти, превозмогая боль. Затем последовал маневр, который кажется опасным, но на самом деле традиционен. Кутзее перезарядил ружье и принялся кружить перед слонихой. Сбитая с толку, она остановилась, чтобы собрать силы, и носильщик-готтентот взмахом своего топора разрубил ахиллово сухожилие. Теперь Кутзее не спеша приблизился к животному и умертвил его, выстрелив за ухом. Бивни были отрублены и отнесены в фургон. В ту ночь (29 августа) охотники ели сердце слона — известный деликатес. Ноги тоже ценятся, но Кутзее они показались безвкусными. Надеюсь, вы получили удовольствие от этого приключения.
Когда отряд пересек 31° южной широты, он попал в страну намаква. Хотелось бы мне задержаться на этом удивительно интересном народе. Намаква не следует путать с готтентотами Мыса — утратившим достоинство народом, племенная структура которого была навсегда уничтожена вспышкой оспы в 1713 году. Барроу справедливо называет этих готтентотов «самыми несчастными, самыми жалкими из всей человеческой расы, чьи лица постоянно затуманены унынием и меланхолией, имя которых забыто или о которых вспоминают как об усопшем человеке, недостойном внимания»8. Намаква отступили перед давлением белой колонии, но они сохранились как племя до 1907 года. Эмиссаров, посланных к ним в 1661 году, чествовали сто музыкантов; следующему посланнику не удалось их найти: они переселились в свои твердыни, в глубь страны.
Намаква — люди среднего роста. Мужчины — стройные, женщины — полные. У них желтовато-коричневая кожа, глаза черные и острые, как у бушменов (Блик утверждает, что бушмен невооруженным глазом видел спутники Юпитера за несколько столетий до рождения Галилея). Овладев трюком втягивать яички обратно в тело, их мужчины прославились быстротой ног. Их женщины, подобно женщинам Древнего Египта, отличались тем, что у них заметно выдавались вперед labia minora; однако, поскольку им не с чем было сравнивать, они не считали это недостатком. Этот народ представляет большой интерес для антрополога, они даже весьма пикантны. В качестве защиты от болезни они обвивали шею кишками леопарда. Их страсть к жиру была ненасытна. Они шумно праздновали, когда находили выброшенного на берег кита. Система родственных связей. Романтическая любовь (история о девушке, которая бросилась в пропасть, потому что ей не позволили соединиться с любимым). Погребальные обычаи. Ампутация пальца в знак траура. Целебные свойства мочи мужчин. Законы и наказания: за кражу скота — купание в кипящей смоле, за инцест — потеря конечности, за убийство человека — вышибание мозгов дубинкой. Их нежелание поклоняться Высшему Существу («Зачем нам молиться тому, кто посылает то сильнейшую засуху, то сильнейший ливень, когда нам бы хотелось, чтобы шел умеренный дождь в подходящее время?»). Тут достаточно материала для целой книги.
