- Да я только Родена успел полистать. Конечно, это великий мастер.
- Юлий Григорьевич говорил мне, что вы увлекаетесь скульптурой и сами лепите, - сорвалось у нее не предусмотренное "сценарием", о чем она тут же пожалела. - Хотите, я подарю вам Родена?
- Да что вы, спасибо, тронут вашим вниманием, но я не могу принять такого подарка. Это равносильно грабежу.
- Не стоит благодарности, это все мелочи, - сказала она, вставая, и удалилась в гостиную за книгой.
Движения ее была тихие, мягкие, походка грациозная. Денис провожал ее пытливым взглядом, и вдруг этот взгляд зацепился за телефонный аппарат, и в нем что-то пробудилось тревожное и требовательное. Он взглянул на часы и нервно подергался: отец, наверно, беспокоится, надо позвонить.
- Можно воспользоваться вашим телефоном? Я хочу домой позвонить, - сказал он, когда Рената появилась с монографией в руках.
Уходя в кино, он предупредил отца, что идет в Дом кинематографистов.
- Ну вот, наконец-то, - со скрытым укором сказал в телефон Тихон Кириллович. - Тебе Слава несколько раз звонил. Просил позвонить ему домой как объявишься. Что-то важное.
- У Мечика все важное, - так Денис называл Мечислава Слугарева. - Хорошо, спасибо, папа. Я скоро буду.
- Так ты позвони ему сейчас, - настойчиво напомнил Морозов-отец.
- Хорошо, хорошо, не беспокойся.
- Что-нибудь случалось? - с ласковым участием спросила Рената, когда Денис положил трубку.
- Ничего особенного. С вашего позволения я должен выдать еще один звонок.
Она благосклонно, с пониманием и тихой задумчивостью кивнула. Денис набрал телефон Слугаревых. Трубку взял Мечислав и сразу предостерегающим тоном обрушил каскад вопросов, на которые Денис отвечал невразумительно и односложно:
- Потом… при встрече… Я в гостях… Потом… Скоро… И ты тоже…
- Ох, уж эта жизнь делового человека, - с преднамеренным сочувствием сказала Рената, когда Денис положил трубку. И разлила по чашечкам ароматный кофе. Чувственные влажные губы ее сладко и порывисто трепетали, а в глазах ее Денис прочитал радостное и торопливое беспокойство, и был немного удивлен тем, что она не спрашивала его, кто он и что, а в то же время считает его "деловым человеком". Очевидно, Пухов наболтал ей обо мне, коль ей известно о моем баловстве с пластилином, - решил Денис и, вспомнив телефонный разговор с Мечиславом, спросил самого себя: - А действительно, где я нахожусь, кто она, эта очаровательная брюнетка, с лицом изменчивым и печальным, и теплым загадочным взглядом больших серых глаз? И зачем я здесь?"
Будучи по своему характеру человеком хотя и необщительным, но доверчивым и добрым, он не допускал и мысли о том, что сегодняшняя встреча его не случайная. И в поведении Ренаты он не находил ничего преднамеренного или даже неестественного. И тем не менее беспокойство Мечислава настораживало его, и он решил не задерживаться здесь. Он торопливо, не ощущая вкуса, выпил свой кофе и решительно отказался от второй чашки. Рената не настаивала, лишь спросила:
- Вы чем-то расстроены?
В голосе и во взгляде ее Денис нашел досаду и огорчение и ответил с искренним сожалением:
- Да нет, просто меня ждут. Товарищ ждет. - И зачем-то солгал: - Я обещал сразу после кино зайти к нему и представьте - позабыл.
- Вы сейчас к нему? Так я отвезу вас, - с готовностью предложила Рената, но он так же решительно не принял ее любезности и несколько суетливо, смущенно и виновато стал прощаться.
- Я обещала показать вам мою коллекцию фарфоровых и терракотовых статуэток. Скульптура малых форм. Для вас это должно быть интересно.
Статуэтки эти стояли тремя шеренгами за изогнутым зеркальным стеклом небольшого серванта в гостиной - Денис обратил на них внимание, еще когда листал монографию. Но сейчас с виноватой и какой-то блаженной улыбкой извиняюще проговорил:
- Лучше в другой раз, без спешки. Хорошо? А сейчас меня ждут.
- Но Родена вы возьмете? - настаивала Рената.
- Потом, уж заодно, - ответил Денис, решив про себя, что этого потом не будет. Тем не менее он уважил ее просьбу обменяться телефонами и обещал звонить.
Его поспешный уход застал ее врасплох, произошло непредусмотренное отступление от "сценария", и это очень огорчило Ренату. Размышляя над поспешным уходом Дениса, она пришла к заключению, что он испугался ее чар и трусливо бежал, в то же время она не теряла надежды: у нее был его телефон, а она обладала завидным терпением и умела проявлять настойчивость. Это ее успокаивало и смешило. Но, увы, она заблуждалась: их первая встреча оказалась и последней, - Денис ей не позвонил и на ее звонки отвечал сухо, не проявляя ни малейшего желания встретиться. Не встретился он и с Лидой: гордая самолюбивая девушка не стала с ним объясняться по телефону, сказала, что не желает его видеть. Поведение Лиды показалось ему странным. Он написал ей письмо, в котором просил о встрече, и перед тем, как послать его, еще раз позвонил Лиде. На этот раз она ответила так же резко и уже определенно:
- Я выхожу замуж, и прошу оставить меня в покое.
За этими словами в телефонией трубке печально прозвучали прощальные короткие гудки, вызывая в сердце Дениса мучительную ноющую боль, и он тут же изорвал в клочки свое, как он считал, запоздалое письмо.
Неожиданный разрыв с Лидой очень огорчил Дениса. Первую неделю он чувствовал себя потерянным, как пассажир, отставший от поезда ночью на пустынном полустанке. На него нахлынула тоскливая волна и угнетала душу. Именно в это трудное для него время раздавались призывные звонки Ренаты, которые, как это ни странно, раздражали его. Он решил никогда не обзаводиться семьей, ссылаясь на пример своего учителя Ивана Матвеевича Виноградова. О своей встрече с Ренатой он рассказал Мечиславу. Тот выслушал его с веселой озорной улыбкой юного мудреца, для которого все в этом мире ясно и понятно и заключил:
- Ничего оригинального и загадочного - обыкновенная заурядная рыбачка. Расставила сети в расчете на глупого сома, да просчиталась: сом оказался совсем не глупым и ускользнул. Но ты учти - она не успокоится. Она, видно, не из тех, кто после первой неудачи сматывает удочки. Она будет терпеливо ждать, насаживая на крючок разные приманки: авось клюнет.
Рассуждения мудрого юноши смешили Дениса, тем не менее он находил в них большую долю здравого смысла. Потому он и не откликнулся на призывные звонки Ренаты.
2
Провал спектакля "Женитьба" Юлия Пухова ничуть не огорчил. Напротив, он был даже доволен, что все так получилось. Женитьба Дениса Морозова на Ренате Бутузовой не входила в планы Пухова. Главная цель поставленного им "спектакля" состояла в тем, чтобы помешать женитьбе Морозова на Лиде, и она была достигнута. Не Ренату прочил в жены Денису Юлий Григорьевич, а свою племянницу Машу Валярчук, о чем давно просила его сестра Муза Григорьевна. Правда, тут предвиделись некоторые сложности, связанные с давнишней неприязнью между сватами будущих жениха и невесты, точнее отцами Дениса и Маши. Но самоуверенный Пухов надеялся все уладить. Но неожиданная встреча и беседа с Милошем Савичем в Доме ученых перевернула эти планы вверх дном. После отъезда Савича из СССР Юлий Григорьевич пригласил к себе домой Машу для очень серьезного разговора, притом назначил ей такое время встречи, когда в доме не было ни его престарелой матери, ни молодой прислуги. Предупрежденная Савичем, Маша ждала этого разговора и потому примчалась на Суворовский бульвар, где жил Пухов, по первому звонку горячо любимого дядюшки.
Маша была единственным ребенком в семье Валярчуков, при этом и внешностью и характером представляла точную копию Музы Григорьевны, к которой ее родной братец с некоторых пор питал чувство сострадания из-за ее, по оценке Пухова, никчемного мужа, с которым он порвал всякие отношения. Случилось это много лет тому назад, когда Машенька была еще маленькой девчушкой-дошкольницей и когда ее папу очень сильно подвел его подчиненный и мамин друг "дядя Саша", а по-настоящему Адам Куницкий. Решив, что карьера профессора Валярчука в связи с делом Куницкого закатилась, Юлий Григорьевич, чтоб отвести от себя возможные подозрения, публично выступил с резкими выпадами против своего зятя, осудил его политическую слепоту и идейную беспринципность, граничащую, как он изволил выразиться, с преступной халатностью. Карьера Валярчука действительно померкла, но совсем не настолько, насколько мог предположить Юлий Григорьевич. Валярчук получил по партийной линии "строгача с занесением" и лишился должности директора института. Но должность профессора он получил в другом институте и там же через пять лет избавился от "строгача". Пухов пошел было на примирение, но натолкнулся на непреклонное презрение зятя. Между ними произошел краткий, но ожесточенный обмен эпитетами из серии "подлец", "негодяй", "мерзавец", "карьерист" и тому подобное, и миротворческое посредничество Музы Григорьевны успеха не имело. Муза Григорьевна осудила мужа за непримиримость и заняла сторону брата, а Машенька всегда была солидарна с мамой и высоко ставила авторитет дяди.
