Ознакомительная версия.
Данилов в это время готовился к лекции о правильном взаимодействии между врачами приемных отделений и бригадами скорой помощи. Надоело ежедневно разбирать схожие конфликты, которых на деле несложно было избежать. Сотрудники приемных отделений недаром в шутку называют себя «пасынками Гиппократа». Данилов сам когда-то работал в приемном покое и прекрасно знал, какая там собачья работа, нервная, тяжелая и неблагодарная.[14] Все тобой недовольны – и пациенты с их родственниками, и коллеги из других отделений. Всем все не так. Благодарностей ждать не стоит, успевай только шишки собирать. Оттого и текучесть кадров в приемных отделениях весьма высока. Люди меняются, на работу берут кого попало, лишь бы был согласен тянуть лямку, у многих нет необходимого опыта, отчего сдача пациента порой превращается для бригады в репетицию Бородинского сражения. Но Данилов верил в голос разума и потому собрался провести в каждом стационаре по одному практическому занятию – прочесть лекцию, ответить на вопросы, разобрать самые частые причины для конфликтов, выслушать замечания о работе бригад. Он бы был еще не прочь организовать ежемесячные практические конференции сотрудников скорой помощи и приемных отделений, на которых люди могли обсуждать разные проблемы. Было только опасение, что хорошее начинание может превратиться в унылое отчетно-показательное и совершенно бесполезное мероприятие, а как этого можно избежать, Данилов пока не придумал.
Черновик лекции был полностью написан, не хватало только первой фразы – выразительной, привлекающей внимание и создающей нужное настроение. Данилов бился и так, и сяк, но выходило или слишком казенно, или чересчур пафосно. «Мы с вами находимся не по разные стороны баррикад, а по одну» – фу, как топорно! Наконец он нашел то, что надо – «ребята, давайте жить дружно». Лучше и не скажешь.
Записав эту фразу на самом верху, Данилов удовлетворенно выдохнул, откинулся на спинку кресла и подумал о том, что директор департамента далеко не так умна, как казалось ему вначале. Жаль. Очень жаль. С умными людьми работать приятнее.
Данилов ошибался, причем очень сильно. На самом деле Элла Аркадьевна была гораздо умнее, чем думал он. Только для того, чтобы оценить глубину ее ума, нужно было иметь соответствующий характер.
Данилов и представить не мог, какие грозовые тучи сгущались над его головой. Статьи в сегодняшних «Севастопольских новостях» он пока не прочел. Сам не имел привычки читать прессу, предпочитая узнавать все новости из Сети, а сотрудникам было неловко заводить с главным врачом разговор о статье. В кулуарах статью уже обсуждали по всей станции. На восьми подстанциях мнения по поводу правдивости изложенных сведений разделялись примерно поровну, а на центральной все до единого сотрудники были уверены в том, что все написанное – ложь, потому что уже успели узнать Данилова.
Диспетчер Света Михальчук в перерывах между приемом и передачей вызовов печатала коллективное письмо в защиту главного врача и сожалела о том, что Владимир Александрович женат. Света влюбилась в Данилова с первого взгляда, но старалась никак не выдавать своих чувств. Любовь к женатому мужчине, да вдобавок к начальнику, казалась Свете вдвойне неправильной.
Света скрывала свои чувства, но по эмоциональному накалу составленного ею письма о них можно было догадаться. Правда, никто не догадался. Сотрудники «скорой» подписывали письмо не читая, потому что доверяли Свете, а в департаменте привыкли оценивать только факты, а не эмоции. Начальник управления организации медицинской помощи Гафарова подчеркнула несколько мест красным карандашом и положила письмо в особую папку, в верхнем правом углу которой была выведена буква «Д». Данилов и предположить не мог, что удостоился такой чести, как персональная папка сразу у трех начальников в департаменте здравоохранения – у Эллы Аркадьевны, у Каркуловой и у Гафаровой.
Глава тринадцатая
Виньетка ложной сути
Во время работы на московской «скорой» Данилов больше всего не любил вызовы в метро. В метро всегда много народу, а каждый второй у нас – великий знаток медицины и советчик. Не столько работаешь, сколько отбиваешься от советчиков. Порой приходилось отбиваться в прямом смысле слова, когда доброхоты пытались повернуть пациенту голову «чтобы ему было удобнее» или еще как-то пытались принять непосредственное участие в процессе. На улице проще – сразу загрузил в машину, закрыл двери и лечи без зрителей. На станциях метрополитена лечить часто приходилось на месте, при всем честном народе, потому что до машины было очень далеко.
Однажды, давным-давно, когда еще была жива мать, Данилову пришлось выступить в школе перед детьми. Один-единственный раз, по просьбе матери. В лицее проводили месячник профориентации, и каждый день перед детьми выступал представитель какой-нибудь профессии с рассказом о своем нелегком и нужном людям труде. Зная о том, что сын русички Светланы Викторовны работает на скорой помощи, директриса лицея попросила его выступить. Данилов попытался было отказаться, но мать настояла, потому что ей было неловко перед директрисой. Немного поспав после отвратительнейшего дежурства, закончившегося на два часа позже расчетного времени из-за госпитализации гемофилика на другой край города, Данилов предстал перед учениками старших классов. Мать просила надеть костюм с галстуком, но Данилов явился в лицей в своем любимом свитере. Мало того что он очень стеснялся предстоящего выступления, поскольку оратор из него был никакой, так еще и костюм будет мешать с непривычки (Данилов в ту пору из одежды признавал только футболки-свитера, джинсы и кроссовки). Для того чтобы выступавшим было легче, завуч задавала им вопросы. Лучше бы молчала, потому что вопросы были дурацкими. Данилов давно забыл, о чем его спрашивали, но один вопрос накрепко врезался в его память. Видимо, потому, что он был задан последним, а последние фразы, как известно, запоминаются хорошо.
– Благодаря Владимиру Александровичу мы узнали, какая трудная работа у медиков скорой помощи, – хорошо поставленным голосом педагога в седьмом поколении вещала завуч. – Скорая помощь помогает нам, а мы должны помогать скорой помощи. Владимир Александрович, давайте представим такую ситуацию – ребята идут по улице и видят, как вы оказываете человеку помощь. Как ребята могут вам помочь? Как надо вести себя в такой ситуации?
– Проходить мимо, не останавливаясь! – выпалил Данилов. – Молча. И желательно смотреть в другую сторону. Я, например, не люблю, когда на меня пялятся.
Ученики, до сих пор жадно евшие Данилова глазами, как по команде уставились куда-то в сторону. Мать, сидевшая в первом ряду, нахмурилась и погрозила Данилову пальцем. Дома она попыталась ему выговорить, но Данилов сказал, что если какой из заданных ему вопросов и был дельным, так только последний. И ответил он на него правильно. Увидел «скорую» – чеши мимо. Будет нужно носилки тащить, тебя окликнут.
В Севастополе хуже всего были вызовы на пляж. Куда там несознательным московским водителям, не пропускающим спецтранспорт, до несознательности отдыхающих на пляже. С полной выкладкой – ящик, аппарат ИВЛ,[15] носилки – приходится в прямом смысле продираться через полуголую толпу, совсем как через заросли в джунглях. Заросли хотя бы не матерятся тебе вслед – этого толкнул, на того наступил, третьего песком обсыпал… А расступиться и дать дорогу бригаде? Ведь уже по форме сразу видно, что люди по делу пришли на пляж, а не попы под солнцем греть. Нет, народ бережет каждую пядь пляжной земли как зеницу ока и без боя отдавать ее не намерен. Пройдешь так по пляжу метров сто и никакого гуманизма внутри не останется. Сразу же мысли возникают нехорошие. Эх, если бы вместо ящика автомат, а вместо ИВЛ – гранат связочку, тогда бы хоть пройти спокойно можно было… А как дойдешь до пациента, начинается цирк. Обступают кружком и пялятся-комментируют. Кто-то на телефон снимает, чтобы выложить в соцсетях. А некоторые просто смотрят, радуясь дармовому развлечению, и говорят о своем.
– Промоакции – удобная работа. Отстояла – получила, расчет на месте по часам, и никакого обмана.
– Это только на первый взгляд, Ксю. На деле же выстаивать приходится больше оговоренного, потому что товар надо принести, разложить, а потом убрать-унести. Это лишний час к рабочему времени. И всегда платят меньше обещанного…
– Нет бы наоборот!
– Ха! Размечталась! То вдруг про какие-то налоги вспомнят, хотя по глазам сразу видно, в чей карман пойдут эти налоги, то оштрафуют. Штрафуют за все! Стоит только отойти на минуточку, обалдеешь ведь стоять как столб, хочется чуток размяться, как сразу же появляется кто-то из контролеров и накладывает штраф. За отсутствие – штраф, за испачканный передник – вычет за химчистку, за то, что украдкой одну конфетку из промопартии съела, – штраф, за то, что отвлеклась и кому-то из прохожих флаер не протянула, – штраф…
Ознакомительная версия.
