Ознакомительная версия.
– Эй, вы! – грубо крикнул им Винсент, направляясь к «ламборджини». – Отвалите от машины!
Но русские бестрепетно повернулись к нему.
– Это бронированный «ламборджини»? – спросил блондин на отличном, с британским акцентом английском.
– You bet! (Ты угадал) – сказал Винсент.
– Где вы его купили?
Винсент, открывая машину, высокомерно усмехнулся:
– Why? Ты хочешь купить?
– Может быть… – сказал блондин.
И тут Винсента пронзила догадка:
– А вы с этой конференции? Или – как его? – форума?
– Yup! – подтвердил блондин.
– О! Так вы и есть «нью рашенс», да?
– Вроде того… – усмехнулся очкарик.
– И у вас действительно могут быть деньги на такую игрушку?
– Well… Это зависит…
– Это зависит of shit! – тут же раздраженно сказал Винсент, садясь в машину. – Я делаю эти игрушки. Если у вас есть деньги, могу показать. А нет – гуд бай, я занятой человек.
Он повернул ключ зажигания, перевел рычаг на «драйв» и уже поставил ногу на педаль газа, когда на руль машины легла белая, с рыжим пушком рука блондина.
– Минуту! – сказал этот очкарик. – Как вы хотите убедиться, что у нас есть деньги?
– Я уже вижу это, – ответил Винсент.
Действительно, прямо перед ним на рыжей руке блондина были часы «Картье» в тонком платиновом корпусе с темными рубинами вместо цифр. Такие часы стоимостью в семьдесят тысяч долларов даже он, Винсент, не мог себе позволить.
Рев форсированных моторов оглушал аризонские прерии вокруг ранчо «Морнинг дрим» (Утренняя мечта), превращенные в первоклассный автодром для испытаний бронированных лимузинов и яхт, которые компания «Safe Way, Inc.» поставляла лидерам и вождям новых арабских, африканских, малоазиатских и прочих «демократий». Такому автодрому могли позавидовать не только конструкторы «Дженерал моторе», «лэндроверов» и «тойот», но даже создатели танков «шерман» и «Т-72». Потому что Винсент Феррано знал главный секрет своего бизнеса – понт. Понт и шок, равный шоку сексуального маньяка при встрече с Мэрилин Монро. Многолетняя практика уже давно убедила Винсента в том, что цена на его штучный товар не имела для его покупателей никакого значения – захватив власть в какой-нибудь Ливии или Гуэтаме, очередной национальный патриот а-ля Каддафи тут же превращал свою «демократию» в личную диктатуру и стремился немедленно обзавестись бронированным «роллс-ройсом» или, на худой случай, бронированным «мерседесом». Причем, непременно такими, какие они видели в кинофильмах о Джеймсе Бонде – со скорострельными пулеметами, которые нажатием кнопки выскакивали из багажников, или с крыльями, которые, выдвигаясь из-под машины, позволяют ей перелетать через препятствия.
И Винсент делал неплохие деньги на этих бронированных монстрах, которые азартно конструировал, собирал, испытывал и демонстрировал покупателям его гениальный механик Робин Палски в прериях Эль-Сантро на границе Калифорнии и Аризоны. Конечно, другой, более мудрый и осторожный, хозяин уже давно сделал бы миллионы на этом бизнесе, спрятал бы их в банке на Кайманских островах или вложил бы в бетоностойкие акции какой-нибудь продовольственной компании типа «Набиско». Но у Винсента все его богатства были при нем – золотая цепочка на шее, перстни на пальцах, «Роллекс» на правой руке и, конечно, «ламборджини». Потому что Винсент был игрок. Причем игрок крутой, неудержимый, знающий о своем гибельном пороке и потому старательно, как монах, избегающий даже приближаться не только к Лас-Вегасу, но и к хорошо известным ему (и полиции) подпольным казино в Лос-Анджелесе.
Однако можно ли при его бизнесе избежать злачных мест Калифорнии? Особенно если именно там пасутся самые жирные клиенты? Порой, когда подходило время платить за колледжи трех своих сыновей-погодков – девяносто семь тысяч долларов за семестр плюс стоимость их проживания в общежитиях, деньги на питание, одежду, компьютеры, спортклубы и прочее и прочее, – Винсент был вынужден отправляться на поиски клиентов именно в эти заведения. Конечно, он железно, каменно знал, что не сядет за игорный стол и не возьмет в руки карты. И хозяева этих мест, знавшие Винсента и изредка поставлявшие ему (за процент) покупателей на бронированные авто, тоже старались отвлечь его от игры. Но, конечно, не слишком настойчиво. А соблазн одним ударом снять с себя непосильный груз оплаты обучения своих любимцев в самых престижных колледжах Калифорнии становился неукротимым. И, сев за стол, Винсент, как наркоман, уже не вставал, не проиграв абсолютно все вплоть до своего ранчо, бизнеса, дома на Паллисайд-драйв, «ламборджини» и даже Кларка и Гейбла, двух отвратительных, с характером Майка Тайсона, питбулей своей жены. Трижды кто-то из старых друзей Винсента, с которыми он рос на Сицилии и за кого в юности он дважды уходил в тюремные камеры Калифорнии, – трижды эти друзья выручали его, одалживая ему деньги под щадящие проценты. Но теперь, похоже, Винсент влип безвылазно – он сам, на арендованной «сесне», привез в Эль-Сантро этих сомнительных русских покупателей: высокого, голубоглазого очкарика в теннисной рубашке «Оксфорд юниверсити теннис клаб» и потного, с короткой шеей крепыша фунтов на двести сорок, упрятанных в дешевую черную майку «Баффало булле», пятидолларовые холщовые шорты и стоптанные босоножки.
Уже по этой арендованной «сесне» (и еще по какому-то странно-заносчивому выражению лица Винсента) Робин понял, что его босс буквально, как говорится, «desperate», в отчаянии и что ему нужно срочно, немедленно продать хотя бы одну машину! И вот уже два часа сорок минут Робин демонстрировал этим русским чудеса своей техники. Его одетые в титан, сталь и кевлар «джипы», «мерседесы», «кадиллаки» и «порше» проходили целехонькими сквозь шквальный пулеметный огонь и взрывы на вспаханной полосе, проносились по отвесному серпантину горной дороги, залитой горящей нефтью или устланной острыми стальными шипами, и продирались по бездорожью в джунглях. Они таранили и сшибали пальмы, проламывались сквозь заросли лиан и кактусов и переваливали через мусорные завалы. Они погружались в резервуары с водой, болотной тиной и мазутом и выходили из этого дерьма на скорости сорок миль в час. Они выбрасывали из своих багажников скорострельные пулеметы на стальных штативах с полным круговым радиусом обстрела, а также дымовые шашки, самовзрывающиеся баллоны с газом, нефтью и маслом, гарпуны и сети с шипами, а из-под переднего бампера они выстреливали маленькими термоплазменными ракетами для пробивания стен и прочих препятствий и самонаводящимися ракетами тепловой наводки для поражения машин и вертолетов в радиусе мили вокруг и сверху. Короче говоря, все, что в Голливуде десятилетиями выдумывали и делали из папье-маше и фольги для агента 007 и Бэтмена, гениальный Робин Палски здесь, на ранчо «Морнинг дрим», воплотил в настоящую броневую сталь, кевларовые панели из углепластика, пулевязкий каучук и пулеметы с лазерной наводкой.
Через два часа сорок минут он на последней своей новинке – амфибии – экраноплане «Порше-XXI», способном погружаться в воду на тридцать метров и взлетать на двадцать, – устало остановился перед высокой камышовой верандой ранчо, с которой, попивая ледяное пиво «Ханникер», Винсент и два русских следили за демонстрацией. Робин знал, что она удалась и гордился этим – ни одна из его «черепашек» не подвела его, не заглохла под водой и не перевернулась от взрыва под колесами. Правда, неизвестно как поведут себя эти игрушки при сибирских морозах, если русские увезут их туда, но в конце концов сегодня это не важно, а важно спасти Винсента…
– Ну, что скажете? – нервно сказал Винсент своим гостям и вытер вспотевшую шею мятым платком.
Робин давно знал эту манеру шефа внутренне закипать от всего, что ему не по душе, и поражался сегодняшней выдержке Винсента – за два часа сорок минут эти чертовы русские не произнесли ни слова, в то время как любой африканский, южноамериканский и даже арабский клиент уже при демонстрации второй, ну максимум, третьей модели легко вынимал чековую книжку и нетерпеливо спрашивал: «How much?»
Но русские продолжали молчать.
Круглолицый блондин с пухлыми губками школьного вундеркинда прятал за очками свои голубые глазки тихого пакостника, а крепыш с короткой шеей сказал наконец, медленно подбирая английские слова:
– Can I… to drive… that car… myself? (Могу я порулить эту штуку?)
– Что? – Винсент повернулся к нему левым ухом.
– Он хочет порулить эту штуку, – пояснил голубоглазый очкарик с чистым британским произношением, демонстрируя свое оксфордское образование.
Робин тревожно посмотрел на Винсента, но тот и сам понимал что к чему.
– That car – no way! – сказал он. – It cost too much! You couldn't afford it! – И кивнул на остальные машины, стоявшие в ряд перед верандой:
– But any of these toys – be my guest! If you have a driver license, of course…
– Что он говорит? – по-русски спросил потный крепыш у своего приятеля.
Ознакомительная версия.
