Ознакомительная версия.
В состоянии, близком к панике, Женя метнулась к маленькому домику, стоявшему позади токсикологического корпуса, и узнала, где находится институтский виварий. Склиф был обойден ею по внутреннему периметру. Оставался неисследованным только самый большой корпус, но предположить, что на одном из его этажей расположено общежитие, Женя не могла.
Спросила еще у одного усатого типа в белом халате. Тип оказался студентом, совершенно не разбирающимся в топографии Склифа. Хорош студент — на вид лет тридцать пять, если не сорок. Это сколько же раз он поступал? Или просто выглядит старше оттого, что небрит и явно устал, не иначе как дежурил.
В хорошенькую Женину голову закралась страшная мысль. А не разыграла ли ее Раиса Андреевна? Может, нет и не было никогда в Склифе никакого общежития, а в конверт только для вида напиханы какие-нибудь бумаги — чистые листы или черновики? Так, ради прикола, чтобы посмеяться над новенькой. Не распечатать ли конверт?
Немного подумав, Женя все же отклонила мысль о розыгрыше. Ну просто невозможно было представить, что в службе, которой руководила Инесса Карповна, могли укорениться подобные традиции. И также невозможно было представить, что Инесса Карповна могла бы не предупредить о них Женю. Нет, это не розыгрыш. Однозначно — не розыгрыш. Общежитие есть, и Женя его найдет. Непременно найдет, отдаст конверт тому Кузнецову, которому нужно, и поставит галочку — «справилась с первым поручением».
Догадка молнией сверкнула в мозгу, и все сразу же встало на свои места. Женя вспомнила парочку голливудских фильмов, рассказывавших про жизнь американских врачей, в том числе и начинающих, которые жили прямо при клиниках. В том же здании, только в подвальном этаже. Или на самом верху. Прозвенел звонок — натянул халат и побежал спасать.
«Надо было сразу идти сюда», — подумала Женя, окрыленная предчувствием долгожданного успеха. Идти было недолго, особенно если быстрым шагом.
Охранники в приемном покое общежития не знали. Оно и верно, рассудила Женя, охранники дальше своего поста ничего знать не должны. Нет у этих суровых мужчин времени на прогулки по общежитиям. Женя спросила у пожилого врача по фамилии Бутаков (имени и отчества на бейджике прочесть не успела). Бутаков улыбнулся, как родной, и обвел рукой огромный вестибюль приемного отделения.
— Вот оно, перед вами. Здесь работаем, здесь и живем!
Ничего не ответив, Женя продолжила поиски. Ну и Склиф — юморист здесь на юмористе сидит и юмористом погоняет. Им бы по телевизору выступать. Странно только, что у Склифа нет своей команды КВН. Ну ничего — прорвемся!
На объезд и знакомство с этажами ушло полчаса. Проклятое общежитие как сквозь землю провалилось. «Может оно нелегальное?», мелькнула мысль, но Женя тотчас же отогнала ее. Это же все же Склиф, а не Черкизовский, недоброй памяти рынок, где у Жениной мамы в две тысячи первом году вытащили из сумочки кошелек с двенадцатью тысячами рублей. Здесь нелегального общежития просто не может быть. По определению и по логике вещей. Только вот где его искать?
— Где эта проклятая общага?! — вслух сказала Женя, в сердцах ударяя ни в чем не повинным конвертом по кнопкам в лифте.
— Я вас провожу, — сказал единственный пассажир — блондин лет сорока в зеленой хирургической пижаме и халате нараспашку. На кадыкастой шее блондина болталась хирургическая маска, а из кармана халата сонной змеей свисал фонендоскоп. — Мне тоже туда.
От неожиданности Женя выронила многострадальный конверт. Блондин галантно поднял его и, увидев написанную на конверте фамилию, предложил:
— Могу передать Михалычу.
— Нет, нет! — затрясла головой Женя, испугавшись, что так и не увидит общежития и не узнает, где оно находится. — Спасибо, но я сама. Мне поручили.
— Как скажете, — пожал плечами блондин.
Конверт вернулся к Жене под шум открываемых дверей. Блондин вышел, следом за ним вышла Женя.
— Вам в уличной обуви и без колпака к нам заходить не стоит, — сказал блондин. — Подождите, пожалуйста, здесь, я сейчас пришлю Михалыча.
Михалыч Кузнецов появился минуты через три, не раньше, но Женя не заскучала в ожидании. Она стояла под надписью «Отделение общей реанимации» и содрогалась от смеха.
Общая реанимация может на внутреннем сленге называться «общагой», но вряд ли кто-то вспомнит о ней, когда серьезная молодая особа интересуется общежитием. Комедия, чистой воды комедия.
— Какие алименты, Бог с вами?!
Женя вернулась в реальность и увидела перед собой невысокого коренастого мужчину. Колпак, надвинутый до самых бровей, придавал ему серьезности.
— Какие алименты? — недоуменно повторила Женя.
— Я — Кузнецов! Сан Саныч сказал, что мне повестку в суд по алиментным делам принесли, — пояснил мужчина. — Может, вы меня с Лехой Кузнецовым из «отравы» перепутали? Ему алименты как-то ближе.
«Еще один юморист, — раздраженно подумала Женя о блондине. — Ладно, этот хоть привел куда надо».
— Раиса Андреевна из кадров просила передать вам документы, — строго сказала Женя. — Больше я ничего не знаю. Скажите — а это что? Кровь?
— Где? A-а, это… — Кузнецов немного смутился и прикрыл красные пятна на халате конвертом. — Это кетчуп. Только сел червячка заморить, тут Сан Саныч со своими алиментами. Рука у меня и дрогнула.
— Человек вашей профессии не может быть таким нервным, — назидательно сказала Женя.
— Я не человек, — серьезно ответил Кузнецов, неаккуратно вскрывая конверт указательным пальцем. — Я биоробот. Человеком я стану, когда отосплюсь после двух суток. И нервы сразу в порядок придут. До следующего дежурства.
Славик Воронов прославился на всю Москву, не очень умно и совсем не достойно отомстив новому мужу своей бывшей жены. В студенческую пору Исаев со Славиком были приятелями. Не друзьями, а именно — приятелями. Не откровенничали друг с другом, в походы вместе не ходили и отдыхать не ездили, но при случае могли вместе где-нибудь потусоваться или дать взаймы небольшую сумму. Обоим посчастливилось после института попасть в Склиф. «Посчастливилось» — это без пафоса, потому что лучшего места для превращения Обладателя Диплома в Настоящего Врача найти невозможно. И придумать, кстати говоря, тоже.
Исаев дорос до кардиолога-реаниматолога высшей категории с четкой перспективой на заведование. Славика зеленый змий утянул вниз — делать УЗИ в районной поликлинике рядом с домом. Настал день — и от Славика ушла жена. Так часто бывает — поборешься, поборешься за человека, да и устанешь от этой борьбы. И какой, вообще, смысл бороться за того, кто сам не хочет бороться.
Жена ушла недалеко — к своему сослуживцу, жившему на соседней улице. Так тоже часто бывает — сначала один человек подвозит другого, чисто из любезности, все равно же по пути, потом люди начинают приглядываться друг к другу, в какой-то момент проскакивает между ними незримая искорка и пошло-поехало…
Славик переживал, маялся, каялся, клялся, порывался бросить пить, но в итоге начинал пить еще больше, звонил, умолял, угрожал, унижался… Потом как-то остыл. Первую смену в поликлинике отрабатывал, благоухая выхлопом после вчерашнего возлияния, вторую — свежим ароматом возлияния сегодняшнего. Администрация терпела, потому что такие универсалы, как Славик, могущие качественно посмотреть все — от щитовидной железы до гинекологии, на дорогах возле поликлиник не валяются. Такие все больше в крупных учреждениях работать норовят. Их право. К тому же Славик хоть и пил, но никогда не прогуливал, а стоило упереть датчик в тело, как датчик сразу же переставал ходить ходуном.
Бывшая жена, хоть и не была врачом и к Славику после всего пережитого относилась весьма неприязненно, понимала, что как врач он несмотря ни на что все еще о-го-го. Профессионализм пропивается в самую последнюю очередь, вместе с остатками ума. Славику еще было далеко до этого. Не так чтобы уж очень, но все же далеко. Поэтому, когда у нового мужа начало как-то подозрительно часто покалывать в правом боку, добрая женщина привела его к старому мужу на УЗИ. Что было — то сплыло, скорее всего рассуждала она, все забылось-перемололось, а врач он все же хороший…
Бес, язви его в корешок, попутал Славика капитально. Явление бывшей супруги с новым мужем всколыхнуло в душе что-то потаенное, глубинное, черное. Славик забыл, что жена, собственно говоря, в первую очередь ушла от него, не было бы этого кандидата, так ушла бы к другому. Про свой долг и врачебную этику он тоже забыл. Поводил-поводил датчиком, да и выдал заключение — рак печени с метастазами по всей брюшной полости. Четвертая стадия, она же последняя. Еще и поудивлялся тому, что пациент до сих пор жив, а бывшей жене, улучив удобный момент, шепнул на ушко, что она может в любой момент того… вернуться назад и зажить так же «счастливо», как и раньше. «Счастливо», потому что живой муж, хоть и пьющий, все же лучше мертвого. Мертвецы, конечно, никаких пороков не имеют, но и с достоинствами у них тоже не очень-то хорошо.
Ознакомительная версия.
