За такими мирными разговорами завтрак переходил в обед, а обед — в ужин. В промежутках мы сидели под навесом и смотрели, как десяток мужчин, похожих на мужчин, — больше атлетов не набралось среди полутора тысяч пассажиров, — играли в баскетбол на спортивной палубе. Любой из них скрасил бы путешествие даже такой придирчивой пассажирке, как Лара, но каждого подбадривала пискливыми криками совершенно очевидная жена — дело не в кольце, а в самодовольном выражении уродливого лица.
И вот уже прошел очередной ужин, и в сумерках, глядя на отлично сделанный художником-постановщиком закат, мы сидели, конечно, в баре, я с текилой, а она продолжала бокалами уничтожать южноафриканское белое.
— Тебе не приходило в голову, что он этим зарабатывает на жизнь? — спросила Лара.
— Как именно? — удивилась я. — Я не собираюсь покупать ему поддельный золотой Rolex на ближайшей стоянке и не отсчитываю по гранду после каждого оргазма…
— Не знаю… — задумчиво протянула Лара и прикончила одним глотком очередной бокал вина. — Твоя привлекательность, конечно, может заставить даже такого амура бросить на время профессию и перейти в любительскую лигу, но…
Я легко отношусь к шуткам по поводу своей внешности, потому что у меня нет на этот счет комплексов. Светлые кудри, голубые фарфоровые глаза с неизменно удивленным выражением, короткий носик, бедра вдвое шире талии и прочие особые приметы Барби — это просто и надежно, как автомат «калашников». И так же эффективно. Поэтому шутите, девочки, сколько угодно, придавайте загадочность своим темным глазам и распространяйте слухи о страстности длинноносых — нам, хорошеньким простушкам, ничего не грозит. Особенно тем, у кого под маскировочной внешностью есть хотя бы какие-нибудь мозги… Но на этот раз что-то меня кольнуло — как мелкая косточка в непервосортном рыбном филе.
— Даже если он зарабатывает таким образом, то со мной его ждет неудача, — жестко, слишком жестко ответила я. — Еще никогда я не платила мужчинам, вот они мне — это бывало… Но тоже не за постель.
Мы замолчали, выпили еще по одной порции и попрощались холодней обычного. Мне показалось, что Лара обиделась, но понять, на что именно, я не могла.
* * *
Джо — это простое имя отчасти примиряло меня с его варварской фамилией — спал так, как спят здоровые грудные дети (когда-то я видела) и такие же здоровые мужчины: на спине, раскинув руки и ноги. При этом он не храпел, чем редко могут похвастаться мужчины и даже дети, привыкшие спать на спине. От него пахло так, будто он только что облился дезодорантом, а не своим и моим потом плюс прочими естественными жидкостями. Его волосы — везде, где росли — были всегда шелковыми наощупь. Его кожа была гладкой, как полированная, представить себе прыщик на этом теле было невозможно. Его ногти… Словом, вам все ясно — кем еще, кроме альфонса, он мог быть с такой внешностью? Притом, что его нельзя было считать настоящим красавцем — слишком большой нос, слишком маленький и узкий рот, небольшие — правда, изумительного вишневого цвета — глаза… Но все это, вместе с его нечеловеческой чистоплотностью, создавало такое притяжение!.. Думаю, я была не слишком оригинальна в своем выборе, его же выбор мне всерьез льстил. В конце концов, мне не двадцать и даже не… Ладно, оставим.
Однако альфонсом он не был, вот что удивительно.
Мы не могли появляться вместе ни в ресторане, ни в танцевальном салоне — он сразу сообщил, что офицерам команды категорически запрещается вступать в близкие отношения с пассажирками. К слову — манеры некоторых морских волков говорили о том, что они больше страдают от запрета на общение с юными пассажирами… Короче — он вел себя, как джентльмен, а не сексуальная прислуга. Каждый вечер он проскальзывал в дверь моей каюты с бутылкой вполне приличного шампанского, из этих новых дорогих сортов, за которые берут необъяснимые деньги. За такую бутылку, по моим оценкам, приходилось выкладывать как раз все дневное жалованье старшего помощника или младшего штурмана, как там его. Как правило, к шампанскому прилагалась корзиночка первоклассных фруктов, или коробка швейцарских конфет, или букет цветов, которые в корабельных цветочных лавках продавали по ценам бриллиантов и сапфиров. Однажды он принес даже баночку настоящей иранской икры — впрочем, тут же признался, что она досталась ему в подарок от какого-то перса, пытавшегося таким образом извиниться за политику своего правительства…
Ночь пролетала быстрее, чем я успевала понять, что произошло.
В прекрасной постели не было нужды, потому что мы оба летали, и воздух служил нам вполне достаточной опорой.
* * *
Ближе к середине путешествия наступил вечер капитанского бала. Прелестная традиция, сохранившаяся, вероятно, со времен «Титаника», почти примирила меня с пластиково-алюминиево-стеклянным крейсером, на котором я оказалась. На капитанском бале офицеры могут и даже обязаны танцевать с пассажирками, а за столы, предназначенные для публики первого класса, подсаживается сам капитан — словом, я надеялась хорошо провести вечер. Прочие пассажирки первого класса вряд ли сумеют танцевать, а если капитан все же решит пригласить какую-нибудь из этих калек с костылем в бриллиантах, мне пригодится Джо.
Я еще приводила себя в порядок, когда в дверь постучали. Офицер Ставракис был в полной форме — то есть в белом с золотом — и при черном бальном галстуке бабочкой. Оставив его в гостиной наедине с купленной мною на утренней стоянке бутылкой приличного скотча, я вернулась в спальню и продолжила сборы. Наконец возник достойный повод надеть длинное платье, не могла же я в нем щеголять каждый вечер, как жена бригадира бетонщиков. Одевшись, что заняло минут пятнадцать, я вышла к моему океанскому павлину.
* * *
Он сидел в кресле, где я его оставила, но вместо стакана виски держал маленький алюминиевый чемоданчик — со всеми, в сущности, моими деньгами.
Дверца сейфа, скрытого в тумбе стола, была распахнута.
* * *
— Помнишь, тебе понадобились наличные перед какой-то стоянкой, и ты полезла в сейф? — своим обычным, глуховато-мягким голосом обратился ко мне Джо. — Они так громко щелкают, эти сейфы, что ничего не стоит сосчитать щелчки замка даже из спальни и определить код… Нужен только хороший слух. А у меня хороший слух, я даже одно время зарабатывал настройкой роялей…
— До того, как стал моряком? — задала я вопрос, самый идиотский из всех возможных.
— А я никогда не становился и не стал моряком, — он очаровательно улыбнулся, и тут я почувствовала, что от запаха его одеколона у меня начала кружиться голова. — Кто тебе сказал, что я моряк?
— Но форма! — заорала я, и тут же голос сел, так что последовавшие слова я прохрипела. — Но другие офицеры команды… И ты встречал пассажиров…
— Не пассажиров, а только одну пассажирку, — возразил он, — ту, которую ждал. Форму можно купить, а команда здесь в две тысячи человек, и почти вся меняется после каждого рейса, никто никого не знает…
Я все еще не могла понять, что происходит. И почему он меня ждал?..
— Твоя фамилия должна быть хотя бы в списке команды, — продолжала я нести чушь, в подобных обстоятельствах так бывает даже с самыми умными людьми.
— Конечно, — он улыбнулся еще очаровательней, — будь я членом команды и будь моя фамилия Ставракис — она, уж конечно, была бы в каком-нибудь списке. Удачная, кстати, фамилия, правда? Я сам ее не сразу запомнил… Да, интересно, кого ты будешь искать? Некоего проходимца из пассажиров, чью настоящую фамилию ты не знаешь? Что ты скажешь? Что он отнял у тебя деньги, которые ты утаила от налоговой службы? Наследство, полученное от живого мужа, который сбежал от тебя? Кстати, я его вполне понимаю. Никогда еще не встречал такого бесчувственного существа, как ты. По сравнению с тобой все мои сокамерники во всех тюрьмах — сентиментальные девочки. Не сбежать от тебя мог бы только мертвый.
Последние его слова совсем меня подкосили, во всяком случае, я сделала все необходимое, чтобы это продемонстрировать: рухнула на диван и закрыла глаза. Открывать их мне не хотелось — тем более что поделать я ничего не могла. По крайней мере, не могла пока ничего придумать.
* * *
Я услышала, как отворилась дверь, и кто-то вошел в комнату.
Я открыла глаза.
Но еще до того, как я их открыла, я знала, что вошла Лара.
* * *
За те несколько минут, что я просидела с закрытыми глазами, я поняла, что не смогу придумать выход из положения, даже если мне дадут думать до самого возвращения в Майами. Наличные я взяла с собой потому, что у меня не было времени положить их на счет в таком банке, который не мозолит глаза налоговой службе. Как о содержимом сейфа в моей каюте мог узнать этот мошенник, я не представляла себе — так же, как не представляла, чем продолжится этот сюжет. Мой одинокий труп будет ждать завтрашнего прихода горничной? Вряд ли. Джо, продолжу так называть его для простоты, не нужно, чтобы судовая служба безопасности начала пропускать всех пассажиров через сито — у него вряд ли все в порядке с документами. Да и не похож он на убийцу… Значит, скорей всего, он просто заберет деньги. «Легко пришли, легко уходят», — предательски подумала я о ставших мне уже родными за последний месяц денежках как раз в тот миг, когда открылась дверь и вошла женщина, которая никем, кроме Лары, не могла быть.
