Говорит им пёстренький:
— Не мог я прежде вам того сказать — и время выбрать для такого надо, да и к вам приглядеться. Теперь время пришло, да и вас вижу: вы те самые люди. Расскажу вам всё как есть. Тот сталактит, что вы самому большому пингвину отдали, непростой, а прозывают его у нас Пингвиний Нос. Понесли его подручные самого большого нашего пингвина к Отцу Всех Пингвинов на опознание. Коли уж и Отец подтвердит, что это Пингвиний Нос, то будет у всех пингвинов большой праздник, а вас на том празднике свяжут да со льдины в воду столкнут. А коли Отец не подтвердит, то пошлют вас снова в ту пещеру, пока Пингвиний Нос не найдёте. А как найдёте да принесёте — я уже сказывал, что с вами сделают. Есть у пингвинов предание, и сказано в том предании, что придут из-за океана люди, чтобы Пингвиний Нос из-под земли добыть. А как добудут, да как пингвины его у людей отнимут, так будет всем пингвинам счастливая доля, вся земля замёрзнет, и по всей земле станут одни пингвины да рыба, да ещё рыбий корм. А знак этим людям такой: одного пингвина они молотком убьют, а потом пойдут на гору Эребус. Вы, стало быть, те самые люди и есть. А пингвинам на это другой был знак: меж ними уговорено, что кого люди под горой Эребус молотком убьют, тот чтобы на живот повернулся да клювом в лёд воткнулся. Как его такого живые пингвины найдут, так и узнают, что сбылось предание. Ну, стало быть, и узнали.
Тот брат, что погорячее, и спрашивает:
— А тебе-то что за счастье нам это рассказывать?
Отвечает ему пёстренький:
— О том тоже сказывать долго, так что всего не скажу. Давно дело было. Тогда пингвины знали правду. А уж потом потеряли они правду, и стало у них это предание, а править пингвинами стал Отец. А правда в том, что не надо пингвинам Пингвиний Нос у себя оставлять, а надо тех людей вместе с ним отпустить восвояси, а куда они Пингвиний Нос привезут, оттуда он к себе холод из Антарктиды и притянет. Тогда-то вся земля и замёрзнет, тогда-то и будет всем пингвинам счастливая доля, и не будет больше править Отец, а править станем советом. А ежели Пингвиний Нос у пингвинов останется, как же он холод-то из Антарктиды притянуть сможет, а? Как, я вас спрашиваю?
Слушают братья пёстренького — вроде, разумно говорит. Тогда спрашивает у него тот брат, что погорячее:
— А что ж нам делать-то теперь?
Отвечает ему пёстренький:
— Мы поможем вам бежать. Мы, которые правду помним, хоть и в прислуге ходим, зато нас много. А ещё вот что знайте: обманул вас самый большой пингвин про вездеход, цел он, стоит, вас дожидается.
Тот брат, что поспокойнее, пёстренькому говорит:
— Бежать-то вы нам поможете, а только куда ж мы без Носа вашего? И вам надо, чтобы мы его увезли, и нам надо того же, да разве ж его не у Отца Всех Пингвинов оставят?
Отвечает ему пёстренький:
— Кабы Пингвиний Нос у Отца Всех Пингвинов оставался, мы бы по другому придумали. А только говорено у пингвинов, что хранить Пингвиний Нос будет тот, кто у людей его отнял. Вроде как Отец своих любимцев отмечает да приближает.
И ещё горячий брат у пёстренького спрашивает:
— А вот непонятно мне: чего бы вам самим этот Нос из-под земли не достать?
Отвечает ему пёстренький:
— Не умеем мы. Наше дело — в воду нырять да рыбу ловить. Ваши, поди, тоже не всё сами могут — вам, говорят, свиньи из-под земли шампиньоны достают. Правда, что такое шампиньоны да кто такие свиньи, то мне неведомо. А только так все пингвины говорят. Ну да ладно, мне с вами больше нельзя. Как среди рыбы, что я вам ношу, будет одна без головы, а другая без хвоста, так и бегите. Куда безголовая хвостом покажет, там ваши вещи спрятаны, охраняют их, а куда бесхвостая головой, там ваш вездеход, никто его не охраняет. Глядите в оба да не поминайте лихом.
И уж уходить собирается, да спрашивает его спокойный брат:
— А если это не Пингвиний Нос окажется, тогда как мы убежим?
Оборотился к нему пёстренький и отвечает:
— Это Пингвиний Нос. Все пингвины Отца слушаются, без него ничего знать не могут, а мы правду от самой правды знаем, нам спрос не нужен.
Сказал — и ушёл.
День проходит, другой проходит, на третий глядят братья на рыбу, что им пёстренький принёс, — а одна рыбина без головы, другая без хвоста. Схватили они всю целую рыбу в охапку да бросились, куда безголовая хвостом показывает. Бегут, бегут, глядь — пингвин на бугре стоит, по сторонам глядит, а под бугром дыра — не дыра, а вроде пещерка ледовая. Легли на лёд да за льдинку спрятались, чтобы не видно их было пингвину.
Тот брат, что погорячее, хвать — а молотка-то скального нету! И правильно — он с вещами под бугром лежит. А спокойный брат и говорит:
— Не торопись, тут хитростью брать надо. Я пингвина от пещерки уведу, потом обратно приведу, а ты тем временем вещи забери.
Сказал, из-за льдинки вышел да на бугор идёт, значит, вразвалочку. Идёт — и говорит пингвину:
— Не понимаю, как ты на месте можешь стоять. Мы вот который день пляшем, чтобы не замёрзнуть, и плясать-то уже не помогает, вишь — я и гулять начал, чтобы согреться.
Отвечает ему пингвин:
— Жиру у меня много, вот и тепло мне.
Спокойный брат ему:
— А я тогда другого не понимаю — как вы нырять можете? Коли жиру много, так всплывать сразу должны.
Пингвин спрашивает:
— Тебе зачем?
Отвечает ему спокойный брат:
— Нам самый большой пингвин сказал: пёстренький нам рыбу будет носить, пока ловить не научимся. Вот брат-то мой кушает, я свою долю рыбы взял да учиться пошёл. Дай, думаю, покидаю рыбу в воду, может, обратно ловчее поймать её будет, коли один раз уже поймана. Только мне учитель нужен хороший. Ты вряд ли сгодишься — вот, отчего вы не всплываете, и то объяснить не можешь, чего ж с тебя взять? Только и можешь столбом стоять. Пойду я, пожалуй. Не помощник ты мне в выполнении воли самого большого пингвина.
И уходит будто бы. А пингвин ему вслед кричит:
— Эй, зря ты меня обижаешь. Коли самый большой пингвин сказал, научу тебя, так и быть. Я ведь надзирателем за ловлей был, больше других в этом деле смыслю.
Спокойный брат идёт, не останавливаясь, да молвит, не оборачиваясь:
— Ну, научи, коль можешь.
Пингвин с места сорвался, догнал спокойного брата. Смотрит горячий брат — скрылись они двое за льдиной. Подошёл он к пещерке, достал вещи да снова за льдинкой своей спрятался.
А спокойный брат тем временем заводит пингвина за льдину и вдруг хлоп себя по лбу, будто спохватился о чём:
— Слушай, — говорит, — у меня ведь жира нету! Не учитель ты мне рыбу ловить; ежели я, как ты, нырять буду, камнем на дно пойду. Надо мне по другому, как люди ловят. Не держи зла — глупый я, а на дураков не обижаются. На вот, рыбу мою возьми, да разойдёмся миром.
Бросает рыбу на лёд и уходит.
Пока пингвин рыбу за рыбой на бугор таскал, братья уж вернулись туда, где ночи коротали. Вернулись — и по второй рыбе, куда она, бесхвостая, головой кажет, пошли.
Долго ли, коротко ли, дошли братья прямиком до вездехода, и никакой погони за ними не было. Завели вездеход, включили рацию, вызвали корабль да поехали себе туда, где на сушу антарктическую высаживались. Доехали, сели на корабль да в каюту спать пошли, а корабль домой их повёз.
День спят, два спят, на третий просыпаются сами не свои, будто и не они это вовсе. Глядь — сидит у них в каюте человек в белом, на лице повязка, на руках перчатки, сам худой-худой, бледный, почти зелёный, будто болеет чем.
Говорит им человек:
— Все на корабле умерли, остались только вы да я, да и я помру скоро. Отчего вас зараза не взяла, мне неведомо. Кабы не спали вы, может, успел бы то изведать. Успел я только найти, откуда она взялась. А взялась она, — спокойному брату говорит, — из кармана твоего, а в кармане был ноготь, не твой ноготь, не брата твоего, а непонятно чей. Где ты его взял?
Спокойный брат молвит:
— Дурачок меня в пещере царапал — от него, должно быть, и осталось.
А горячий ему:
— Говорил нам отец: никакую часть тела у того, кто сталактит охраняет, не отнимать да с собой не брать. Мы, вроде, не отнимали, да взяли. Половину наказа отцовского, стало быть, не выполнили.
Человек в белом им говорит:
— Ноготь я в ящик спрятал, отчёт на большую землю послал, а корабль этот огнём сожгут. А прежде пришлют за вами вертолёт, спустят с него два инкубатора, полезайте туда и ящик с ногтём возьмите. Иначе и вас огнём сжечь придётся. Коли изучит тот ноготь главный лекарь всей земли, коли поймёт он, как с его силой заразной сладить можно, то выпустят вас из инкубаторов. Иначе век вам в них вековать. Да ещё скажу: как помру — не хороните меня.
Сказал, ящик с ногтём на стол поставил — и помер.
Взяли братья ящик с ногтём, вышли на палубу зелёную, ждут вертолёта. Долго ли, коротко ли, прилетает за ними вертолёт, спускают к ним на тросах два инкубатора. Влезли братья в инкубаторы, вертолётчики инкубаторы огнём обдали да в вертолёт подняли. Унёс их вертолёт на другой корабль, а корабль тот — на большую землю.
