– Ну, это спорно.
– Нет, нет, надо мудро к жизни относится. Понапрасну лишний раз не волноваться. Все идет к лучшему, все устроится. Провидение за нас лучше все обустроит.
– Ты полагаешь?
– Я в этом уверена. Вот моя мама, к примеру…
– Так я тебе не дорассказал.
– Ты помнишь тетю Катю, с которой она приезжала?
– Нет, я совсем ее не помню. Про тот поезд, в каком мы ехали. Уж и не понимаю, как мы дотерпели.
– Ты ее видел, когда мама у нас была.
– Ах, в тот день. Ну, да, да. Послушай, дай мне закончить, я хочу тебе дорассказать.
– Хорошо, хорошо, дорасскажи.
– Я по прибытию пошел в комендатуру и сразу к коменданту. И объясняю: такое и такое дело, что хотите, со мной делайте, а мне необходима отдельная комната. Где угодно, в каком угодно месте. Пусть это будет хотя бы совершенно невзрачный угол.
– Но чтобы свой.
– Чтобы изолированный. Чтобы никого по соседству.
– Чтобы не слышно было.
– Да. И он, представляешь, начал успокаиваться.
– Хорошо. А помнишь, тот фильм.
– Какой фильм?
– Вот проехали Борисполь. Посмотри. Тот самый.
– Ничего не помню.
– Ну, мой любимый.
– Галочка, я и в самом деле не помню.
– А ты, быть может, его и сам видел.
– Это вполне вероятно. Ты можешь сказать его название?
– Ты же не смотришь телевизор.
– Видишь ли, какое дело, я его совершенно не смотрю. Сын, и дочь иногда, смотрят, ну одно полное безобразие. Я не выдерживаю подобного и ухожу тогда из комнаты.
– Нет, тот фильм тебе бы наверняка понравился.
– Ты считаешь?
– Да, он замечательный.
– А как он называется?
– Он называется… Тебе название ничего не скажет, у тебя ведь названия в памяти не хранятся.
– Ну, это спорно.
– Я его смотрела несколько раз.
– Да что ты.
– Это чудесный фильм. Он, конечно, женский. Но там настолько все показано тонко, все выявлено. Он очень красивый.
– О чем же он?
– Ой, да его не перескажешь. Это нужно смотреть. Все дело в красках, в жестах. Актеры – бесподобные. Очень удачный подбор актеров. Он, мужчина, – главный герой, – мне очень нравится. Я из-за него и смотрю этот фильм.
– Вот как.
– Да, он мне как мужчина именно и нравится.
– Что же в нем такого?
– Этого не описать.
– Что же он, красив?
– Нет, я не сказала бы, что он очень красив. Внешне он не красивый. Но он обладает какой-то такой несказанной привлекательностью, какой-то притягательной силой. Он женщин ею-то и притягивает. И я думаю, он почти и не играет. Такой и есть в жизни. В нем главное, – вот забыла его фамилию, – это самое знание женщин. Взгляд, – все во взгляде кроется. Вот он, положим, смотрит, и все-все про женщину уже знает, он ее просвечивает взглядом насквозь. Это очень поражает.
– Да?
– Что ты, это для женщин, можно выразиться так, самое основное, самое животрепещущее. Замечательный артист. Мужчина редкий.
– Скажи, пожалуйста.
– В нем величина прослеживается какая-то. В жестах, в походке, в разговоре. Уверенность, сила. Он знает, чего женщина хочет. И в нем очень чувствуется эта сила. Ох, это нужно смотреть, это не расскажешь. Там, – в фильме, – он владелец крупной фирмы. Ну, не один он ею владеет, существует совет акционеров.
– Совладелец.
– Да совладелец, но имеет контрольный пакет.
– То есть решительное слово его.
– Да, его, конечно его. И вот он влюбляется. Я даже не скажу, что влюбляется, – выбирает – свою секретаршу. Совсем молоденькую. Он ее выделяет среди других, чем-то она ему нравится. Он ее выбирает и ею занимается. Он за ней следит, а она даже не догадывается. Он ее изучает. Впрочем, он, кажется, бросив один только взгляд, все-все про нее знает и выбирает для любви.
– То есть он ее полюбил?
– Да, он ее полюбил. Очень сильно.
– А она?
– Ну, подожди. Что она? Что она может? Совсем девочка, она ничего не знает и ничего не понимает. А он дарит ей, – по завещанию или как-то там переоформляет на нее, – несравненное по богатству, огромное загородное ранчо. Представляешь себе? Стоимостью несколько миллионов долларов, которые он собирал не один год.
– Но послушай, это ранчо, насколько я понимаю, является громадным состоянием.
– Это невообразимое состояние. Его директора, завистники и соперники, просто не могут этого переварить.
– А это ранчо полностью его собственность или собственность фирмы?
– Какой – то частью относится и к фирме.
– Тогда они правы, он не имеет права распоряжаться один по своему произволу.
– Ты не понимаешь, это же и был такой жест, это непревзойденный дар. Такое состояние и какой-то обыкновенной девочке, которой просто повезло.
Д – а ей очень, можно сказать, повезло.
– Так вот, он, не смотря ни на что, дарит ей это ранчо и переоформляет на нее, пожизненно делает ее владелицей. Владелицей целого ранчо на всю жизнь.
– Даже если они расстанутся, это ранчо остается за ней?
– То-то и оно, что он дарит ей его безвозмездно и навсегда. Она даже не понимает этого подарка. Правда, я не скажу, что девочка глупенькая. Она, наоборот, умненькая, закончила какие-то там факультеты, но совсем еще не знает жизни. Он в ней угадал некий зародыш, узнал что-то в ней необыкновенное. Но его еще нужно было воспитать, это необыкновенное. В ней еще нужно было раскрыть женщину. Она же еще сама в себе не слышала женщину.
– Скажи, пожалуйста.
– И вот он начинает ею заниматься. Но этого не передать. Нет. Это нужно только смотреть. Он водит ее по разным местам, по ресторанам, по барам, он ее всюду ведет, а она доверчиво ему отдается. Он ее обучает танцам; не спеша, грациозно вводит во все искусы жизни. Они посещают клубы какие-то, он ей всего-всего рассказывает и каждый вечер покидает, чтобы она, мучаясь ночью, ждала без сна нового дня и новой встречи. Это красиво растягивается на весь фильм. И он ею не завладевает. Он ждет. Он очень мудро поступает. Он ее готовит. Он ведь во все время знакомства ни разу не остается с ней на ночь.
– Что, сколько знает, и ни разу?
– Нет, ведь она еще невинна.
– Так она невинна?
– Да, она совершенно девочка. Ничего не знает. А он мудро поступает. Он отдает ее в руки других мужчин, чтобы те обучили всему. Это настолько тонко, этот поступок, что нельзя и передать.
– Что же, он не мог и сам обучить?
– Ты не понимаешь. Это не просто. Он не хочет девочку, неопытную, он хочет искушенную женщину. Ему не нужна девочка, ему нужна женщина. И как ему ни больно, он все же отдает ее на обучение другим.
– Этого я не могу понять. Зачем отдавать другому? Нет, я бы всему обучал сам, и, по моему мнению, каждый мужчина поступил бы подобным образом.
– Нет, нет, это очень деликатно, это очень философский момент. Это лишь настоящая женщина в состоянии оценить. Раньше и я бы не смогла, а теперь я могу. Он хочет, чтобы она узнала ему цену, чтобы оценила его, а это невозможно без знания других мужчин. Он хочет, чтобы она познала его не первым, а после других, и выделила его среди других, и возвысила в своих глазах, – до недосягаемых высот. Он ведь знает, на что способен: никто с ним не сравнится, и никто его не затмит. Он знает, что опасаться нечего. Но она еще не знает. И вот он ее опускает, чтобы затем принять.
– Ну, не знаю, трудно согласиться. А что потом, они встретились?
– О да, конечно. Потом он завладел ею, и что это была за встреча! Он так измучался, исстрадался, так соскучился. Но его труды не пропали напрасно, она узнала в себе женщину и полюбила его. Ты знаешь, я бы еще, вот сейчас, посмотрела этот фильм. С удовольствием. Еще бы раз взглянула на этого, – как же его фамилия? – актера.
– Послушай, что я тебе скажу. А где мы едем? Мы же давно с тобой едем.
– Ты имеешь в виду, что пора покушать?
– В некотором роде, да.
– Я буду потихоньку доставать.
– Так это нужно заказывать чай.
– Не надо чая, достаточно кипятка. У меня взяты пакетики с чаем для заварки, причем, двух сортов: с веревочками и этикетками и без веревочек. К тому же, я отсыпала немного кофе в майонезную банку, на случай, если тебе захочется.
– Покушать нам действительно подошло время, но, видишь ли, в чем дело, я очень люблю пить чай из стаканов в подстаканниках, разнесенных проводником.
– Нет, Володя, зачем нам покупать чай?
– И чтобы с двумя прямоугольными кубиками сахару.
– Нет, пускай это будет просто кипяток.
– Ну, я тебя прошу.
– И я заварю его.
– Ну, согласись на это ради меня.
– Сколько же возьмем?
– Возьмем три стакана.
– Хорошо. Я согласна.
– Спасибо тебе.
– Прости, что не согласилась сразу, а стала перечить.
– Ну что ты, что ты.
– Я подумала только о себе, а так нельзя. Необходимо думать вперед о тебе.
– Перестань, я тебя прошу.
– Если тебе вздумалось попробовать чаю из стаканов в подстаканниках, конечно же, надо это устроить.
– Ты и так обо мне заботишься как о ребенке, не вини себя. Молодой человек! Проводник! Послушайте, когда же у нас будет чай? Утром? Позвольте, я не понимаю. Ведь мы утром прибываем. Что он говорит? Я не понимаю.
